Немного извращенно (ЛП) - Хазард Алессандра. Страница 8

Втягивать в это Эмили и Би было не очень хорошей идеей, но, с другой стороны... три тысячи долларов. Ему не придется беспокоиться о зарплате миссис Хокинс в течение нескольких месяцев.

— Это он? Это он? — Подпрыгивание Би стало еще более возбужденным, когда она указала на черный Мерседес, остановившийся перед зданием.

— Очевидно, — сказал Шон. — Поехали.

Он взял их чемодан и схватил Би за руку другой рукой. Эмили можно было доверять, что она останется рядом и никуда не убежит; Би бы не смогла. Двери Мерседеса открылись, когда они добрались до него. Шон был удивлен, обнаружив, что Ратледж уже установил детские кресла.

— Хэй, — сказал он Ратледжу, чувствуя себя неловко и теряя равновесие. Ратледж никогда не должен был встречаться с его сестрами. — Эмили, Мелисса, скажите привет мистеру Ратледжу.

— Я не Мелисса! — сказала Би, надув губы. Шон скрыл улыбку.

— Эмили, Би, скажите привет мистеру Ратледжу.

— Здравствуйте, мистер Ратледж! — сказали они в унисон, и Шон почувствовал прилив гордости. Им было всего четыре, но они были очень умны и красноречивы. Они были похожи на маленьких златокудрых ангелочков, застенчиво улыбающихся мужчине. Любой, у кого есть сердце, улыбнулся бы в ответ.

По—видимому, не Дерек Ратледж. Ратледж изучал девочек, как будто они были особями с другой планеты, прежде чем слабо кивнуть и повернуться к Шону.

— Посади их на их места. Я положу твой чемодан в багажник.

Шон просто закатил глаза, задаваясь вопросом, что превратило Ратледжа в такого помешанного на контроле человека. Это было совершенно неуместно. К тому времени, когда девочки были закреплены сзади, Ратледж вернулся на водительское сиденье. Шон взглянул на девочек в последний раз, прежде чем осторожно закрыть дверь и занять свое место.

— Прежде чем мы уедем, я хочу кое—что прояснить, — сказал Шон, понизив голос, чтобы девочки не слышали. — Я очень мало знаю о твоей семье, но ты не станешь втягивать девочек в свои проблемы с отцом. Если кто—то будет плохо с ними обращаться, мы уйдем. К черту деньги. Понял?

Ратледж смотрел на него мгновение.

— Никто не будет обращаться с ними плохо, — сказал он, прежде чем наклониться, схватить Шона за подбородок и накрыть его губы своими.

Шон нахмурился — было не время и не место, — но Ратледж крепко держал его лицо, его губы были твердыми и голодными, его язык глубоко погружался в рот Шона, уверенный и собственнический, и вскоре Шон обнаружил, что полностью ошеломлен интенсивностью поцелуя. Это продолжалось, и продолжалось, и продолжалось...

— Шон, ты ранен?

Задыхаясь, он оттолкнул Ратледжа и сосредоточил свой взгляд на Эмили.

— Что? Нет!

Она нахмурила свои маленькие бровки.

— Я подумала, что тебе больно. Ты издавал странные звуки.

Его лицо было теплым, Шон решительно избегал смотреть на Ратледжа.

— Я не издавал звуков.

— Издавал! — сказала Би с озадаченным видом. — Лгать плохо! Ты так сказал!

Эмили кивнула.

— И почему мистер Ратледж засунул свой язык тебе в рот?

— Потому что твой брат хотел что—нибудь пососать, — прокомментировал Ратледж, заводя двигатель.

Покраснев, Шон пнул его по голени, но, к его удивлению, близнецов, казалось, удовлетворило объяснение и они начали говорить о чем—то другом.

Он откинулся на спинку сидения. Шон не смотрел на Ратледжа. Он не мог. Он все еще был теплым, его кожа была напряжена, а дыхание неровным.

Ебать. Что с ним происходит?

** ** ** ** **

— Итак, что случилось с твоим отцом?

Они ехали больше часа, девочки спали. Глаза Ратледжа были прикованы к дороге.

— С каких пор это твое дело?

— Я не знаю — сказал Шон не без сарказма. — Ты тащишь меня и мою семью в дом твоего отца без приглашения. Что—то мне подсказывает, что он не будет рад нас видеть

— Он не будет. Но если тебе станет легче, он и меня тоже не будет рад видеть.

Шон откинулся на спинку кресла и изучил его профиль.

— Я думал, он пригласил тебя.

Ратледж усмехнулся. Это был леденящий душу звук.

— Мой отец никогда не проглотил бы свою гордость и не пригласил бы меня. Пятнадцать лет назад он сказал, что я приползу обратно, когда у меня закончатся деньги. Он ненавидит, когда оказывается неправ.

Глаза Шона расширились.

— Ты хочешь сказать, что не был дома пятнадцать лет?

— И я бы с удовольствием отсутствовал еще пятнадцать лет. Я до сих пор сомневаюсь, что моя сестра не лжет о его здоровье. Этот старый ублюдок переживет нас всех.

Шон был немного встревожен. Что сделал отец Ратледжа, чтобы заслужить такую ненависть от собственного сына?

— Хм, он бил тебя, когда ты был ребенком?

Уголок рта Ратледжа дернулся.

— Джозеф Ратледж никогда бы не сделал что—то настолько плебейское.

Шон колебался.

— Он выгнал тебя из—за твоей сексуальной ориентации?

Пальцы Ратледжа крепче сжали руль.

— Он никогда не выгонял меня. Я ушел сам.

Шон чувствовал, что все было сложнее. Если отец Ратледжа хотел, чтобы его сын женился на какой—то женщине, это означало, что он все еще не принял сексуальность своего сына; он, вероятно, думал, что это что—то «излечимое». Однако, поскольку Шон не знал отца Ратледжа, он мог только предполагать

— Какой он?

Ратледж слегка пожал плечами.

— Типичный старый богач. Гордый, своевольный и непреклонный.

— Хм, напоминает мне кого—то.

Ратледж заметно напрягся. Шон ощутил напряжение в его широких плечах, агрессивный выступ его профиля. Вечерняя тень придавала ему суровый, грубый вид. Взгляд Шона скользнул по рукам Ратледжа, от его бицепсов, напрягающихся под рукавами рубашки, до пальцев, сжимающих руль немного крепче, чем нужно. Шон облизнул пересохшие губы, глядя на руки Ратледжа. Он помнил, как они схватили его за подбородок, за шею...

— Если продолжишь смотреть на меня так, в конечном итоге ты окажешься с моим членом в тебе до того, как поездка закончится.

Шон бросил взгляд на лицо Ратледжа. Ратледж смотрел на дорогу. С пылающим лицом Шон сказал:

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Ратледж только фыркнул. Между ними воцарилась тишина, густая, заряженная. Наконец, Шон больше не мог этого терпеть.

— Что ты имел в виду?

— Ты понимаешь, что я имел в виду. Несмотря на твои плохие оценки, ты не совсем глуп.

— Вау, спасибо. Я собираюсь отметить этот день в календаре "Профессор Ратледж сказал, что я не совсем глуп". Я чувствую себя таким особенным, знаешь ли.

— Уайатт. — Ратледж по—прежнему не смотрел на Шона. — Ты не такой "натурал", как думаешь. Если говорить прямо: ты смотришь на меня так, как будто хочешь сосать мой член.

Шон открыл рот, но закрыл его, ничего не сказав. Затем он рассмеялся.

— У тебя действительно высокое мнение о себе.

Ратледж вздохнул, свернул с дороги и заглушил двигатель. Не говоря ни слова, он вышел из машины, подошел к пассажирскому сиденью, открыл дверь и вытащил Шона.

— Эй! — сказал Шон, оглянувшись на близнецов, но они все еще крепко спали.

Ратледж закрыл дверь и потащил Шона прочь от машины в сторону леса.

— Послушай... — начал было Шон, но его прервали, когда Ратледж прижал его к широкому стволу дерева и положил руки по обе стороны от лица Шона. Темные глаза сверлили его.

— У меня нет настроения на гей—истерики. Меня не волнует, если ты обманываешь себя, думая, что ты полностью гетеросексуал. Но когда ты со мной, я не хочу слышать эту ерунду.

Шон неуверенно рассмеялся.

— Тебе не кажется, что с твоей стороны немного самонадеянно говорить, что ты лучше меня знаешь, натурал я или гей?

— На самом деле, я думаю, что ты бисексуал, но это не имеет значения сейчас. Я не говорю, что знаю лучше тебя, что тебя заводит. Но у меня есть глаза. Я могу легко сказать, когда парень хочет сосать мой член.

— Я не хочу сосать твой член. Я сосу твой член только потому, что ты платишь мне за это.

— Да, я плачу тебе, — тихо сказал Ратледж. — Но это не значит, что тебе это не нравится. У тебя есть небольшая оральная фиксация, Уайатт. Твой рот очень чувствителен. Ты любишь, когда твой рот полон. Тебе нравится, когда тебя целуют. Тебе нравится, когда тебя трахают в рот.