Конан и Алая печать - Локнит Олаф Бьорн. Страница 21

— А если я не буду отвечать? Убьете? Вышлете обратно в Аквилонию? Такой оборот событий грозит мне немедленной отставкой и бесчестьем, что гораздо хуже смерти. Или что-нибудь третье?

— Верно, третье, — кивнул Хостин. — Мы просто не дадим тебе работать. Влада Зимбора станет задерживать стража за пьяные безобразия в кабаках, за драки в борделях, все, к кому ты придешь в гости, откажут тебе от дома, ибо среди дворянства пойдут слухи о… ну, допустим, о болезненном пристрастии месьора Зимбора к маленьким девочкам. Или мальчикам. Тебе что больше нравится? Станет известно, что кофийский бастард употребляет лошадиные порции лотоса, болен дурной болезнью или, например, сам промышляет контрабандой стигийской отравы…

— Хватит, хватит, мне уже страшно, — поморщился я. Ничем новым месьор Хостин меня не порадовал. Обычный набор средств, призванных отторгнуть человека от общества и скомпрометировать его. — Тогда и у меня есть вопросы.

— Я отвечу, — легко согласился королевский пес. — Причем правду. Либо не отвечу вовсе, если вопрос будет затрагивать мои личные интересы. Итак?

— Я не знаю, зачем меня сюда прислали, — с предельной честностью сказал я. — Я лишь обязан передать депешу короля Конана герцогу Мораддину Эрде и наблюдать за событиями в вашей столице…

— Ты меня за дурачка держишь? Только личное послание для герцога? Наблюдение? Вот интересно, чем в таком случае заняты его светлость посол Аквилонии и полсотни напыщенных хлыщей, служащих при посольстве? Для чего в Бельверусе околачивается месьор Венс и множество ему подобных? Они ведь обязаны наблюдать за происходящим! И докладывать вашему Гленнору! Граф, не надо меня разочаровывать, ибо, когда я разочаровываюсь, я становлюсь грустным, а когда я грущу…

— Клянусь, это правда! — пылко вскричал я, видя, что господин Хостин изволит гневаться и гнев предводителя Королевского Кабинета способен вылиться в последствия, весьма плачевные для меня. Вдруг действительно примут за мелкую сошку и попросту зарежут? Хладный труп подбросят к аквилонскому посольству с записочкой вроде: «С наилучшими пожеланиями». — Хорошо, я признаю, я проиграл, еще не сев за стол. Не ожидал, что Королевский Кабинет настолько осведомлен. Такое можно было бы подумать о Вертрауэне, но вовсе не о личной страже короля…

— Рассказывай, — потребовал Хостин, пропустив мою попытку подольститься мимо ушей. — Во всех подробностях. Или месьор Волчонок вновь пройдется по твоим ребрам тяжелым сапогом.

— Хорошо, хорошо, — согласился я, пытаясь на ходу придумать хоть сколь-нибудь правдоподобную байку.

Если буду твердить, будто ничего не знаю и все задание состоит только в работе курьера между Тарантийским замком и домом герцогов Эрде, меня очень быстро сочтут бесполезным.

Вывод очевиден? Боги, что бы такого наплести? Я в Немедии всего второй день, почти ничего не знаю!.. Есть!

Я выдохнул, взглянул на месьора Хостина отвратительно честными глазами и изрек:

— В Аквилонии полагают, что готовится устранение короля Нимеда. Барон Гленнор и Конан Канах поручили мне выяснить, насколько истинно это предположение. Если оно подтвердится, мне нужно попытаться предотвратить смерть короля, трудясь вместе с тайными службами Немедии.

— Ну, знаете… — верный слуга короля Нимеда ладонью вытер пот со лба, сел за стол и уставился на меня. — Значит, ты утверждаешь, что тебя прислали в одиночку спасать Немедию? Придется, видимо, написать благодарственное письмо барону Гленнору за столь ценную поддержку… Может быть, Волчонок слишком сильно приложил тебя головой о камень?

— Не веришь? — с невинным видом спросил я.

— Конечно, не верю. Для Аквилонии нет особой разницы, кто сидит на престоле Дракона — Нимед-отец или Нимед-сын. Сам подумай! Наш король стар, у него непонятное душевное расстройство. Конан Канах быстрее договорился бы не с больным стариком, а с молодым и энергичным наследником. Не могу поверить в сострадательность и добросердечность барона Гленнора и вашего короля, решивших всенепременно спасти жизнь немощного старца. Будешь ты наконец говорить правду?

— Ладно, — поморщился я и сделал вторую попытку: — Нас беспокоит усиление кофийской партии и принца Тараска.

— Уже теплее, — согласился Хостин. — Скажем так, немного похоже на истину. Весьма немного. Ну, сделай последнее усилие и доскажи до конца.

Я, не размышляя долго, попытался ударить в лоб:

Существует мнение, будто Коф ведет крайне опасную игру. После поражения в войне с Аквилонией Балардус пытается восстановить прежнее величие своей страны, которого невозможно достичь без поддержки третьих стран.

— И? — насторожился хозяин Королевского Кабинета. — Дальше?

— Балардусу позарез требуется союз с Немедией. Ни король, ни наследник к такому союзу не расположены. Барон Гленнор полагает, что неясная смута, обуявшая Немедию, направляется извне. Скажем, из Кофа. Возможно, речь идет об устранении правящей династии. Раздавить гадину, так?

— Горячо, горячо, — пробормотал месьор Хостин. — Но я уверен, на подобное они никогда не решатся.

Что, неужели я угадал? На лету сочиняя отдаленно похожие на правду сказки, поразил острием копья цель?

Если уж Хостин говорит «горячо», значит, я кое в чем прав?

— Тебя проводят, — буркнул Хостин. — Еще раз приношу извинения за грубость своих подчиненных. Я не стану тебе мешать в изысканиях и, как полагаю, у герцога Мораддина тоже хватит ума смотреть на чересчур любопытного Влада Зимбора сквозь пальцы. Я не прошу становиться моим осведомителем, но если вдруг ты, как человек в Бельверусе новый и видящий острее, узнаешь нечто… нечто важное, вывеси в одном из окон своих комнат фонарь, затянутый желтой слюдой. Тебя немедленно отыщут.

— Один момент! — я встал, но к дверям не пошел. — Как насчет обещанного ответа на мой вопрос? Ты владеешь Королевским Кабинетом, значит, осведомлен. Король Нимед употребляет лотос? Или его намеренно травят стигийским зельем, подсыпая его в пищу?

— Все кушанья Его величества готовятся под строжайшим надзором Королевского Кабинета, а поваров назначаю лично я, — отрезал Хостин. — Какой лотос? А-а, понимаю! Твое вчерашнее приключение? Просто принц Тараск любит мило пошутить. Ты уже потерял сознание, а твой приятель, граф Эдмар, приказал перенести бесчувственное тело в повозку, когда блюдо с куриным филе принесли барону Мириду, известному курильщику лотоса. Вследствие этого господин барон пришел в буйное и безобразное веселье, на потеху достойнейшей публике. Его светлость Тараск смеялся больше всех.

Митра Всеведущий, какой же я, оказывается, дурак…

— До скорой встречи, — не без оптимизма попрощался месьор Хостин. — Желаю счастливо поохотиться на кофийских соотечественников.

«Эти слова надо воспринимать как намек? — подумал я, шествуя по мрачным подземным коридорам вслед за безмолвным проводником. — Начальники тайных служб редко разбрасываются столь откровенными намеками…»

Дома, вернее, в лавке месьора Реймена Венса, я оказался лишь после полуночи.

10 день Первой весенней пуны,

Сейчас поздний вечер, я сижу в своем маленьком кабинете на втором этаже и пытаюсь очинить перья — надо бы срочно послать в Тарантию отчет о происшедшем, хотя, как предполагаю, он будет не первым и не последним.

Посол Аквилонии, военные посланники, конфиденты Латераны, купцы и представители торговых домов, просто частные лица — обычные подданные трона Льва, живущие в Бельверусе — наверняка корпят над письмами, чтобы завтра утром или грядущей ночью гонцы отправились на Закат, в сторону аквилонской границы.

А весть у всех будет одна: на десятый день Первой весенней луны 1294 года, вскоре после того, как солнце вошло в зенит, неподалеку от своего дома неизвестными злодеями был убит великий канцлер Немедии, первый советник короля, его светлость Тимон, герцог Айнбекк.

С ним погибли несколько человек охраны и секретарь канцлера Клайвен. По непроверенным мною сведениям, к покушению имеют прямое отношение подчиненные месьора Мораддина.