Средневековый варвар - Лондон (Логан) Кейт. Страница 24

Ее приглушенный загадочный смех был полон жизни и веселья и не имел никакого отношения к соображениям безопасности или к несчастливому прошлому.

Глава 9

— Пап! — донесся с лестницы голос Фоллен.

Таллула, щурясь, взглянула на утреннее солнце. Часы у изголовья кровати показывали семь утра. В этот час она должна разносить по второй чашке кофе…

Большая теплая рука Уайета ласково прошлась по ее животу; Уайет издал жадный, голодный звук.

— Пап! Таллула, перед домом стоит его машина. Он у тебя? — крикнула Фоллен, и в гостиной раздался цокот копытец Лероя.

— Па-па! — вторила за матерью Миракл.

— Ммм, — сонно проворчал Уайет, опуская руку ниже.

Таллула посмотрела на букетик цветов, стоящий на туалетном столике. В течение ночи она несколько раз обрушивала на Уайета свою страсть и убедилась, что он выдержал экзамен. Он доказал ей, что она чувственная, желанная женщина. Их сердца бились в унисон, и он шептал на ухо Таллуле слова любви…

Уайет затронул ее душу, и она полюбила его таким, каким он был: милым, ласковым бродягой, готовым на все ради тех, кого любит… Вот почему она без колебания отдала ему свое тело — из-за красоты его сердца и души.

Таллула смотрела на фиолетовый цветок, что подарила ей вчера Миракл, и думала, насколько сильно она любит Уайета.

Цветок переливался в лучах солнечного света. Она заморгала.

«Я хочу тебя… я тебя люблю…»

Она прижала руку к сердцу. Порядочность потребует от Уайета жениться на ней и дать ребенку фамилию Ремингтон. Нащупав пытливо рыскающую руку Уайета, она остановила ее.

— Уайет, проснись, — сказала она, протягивая руку за футболкой. Натянув ее на себя, она попыталась высвободить ноги из-под цепкого колена Уайета.

Открыв один глаз, он пробормотал:

— Мне кажется, меня смяли и растолкли, доставив этим огромное удовольствие. Таллула, радость моя, я не прочь, чтобы меня еще помяли. И мне очень нравится слышать, как ты вскрикиваешь от восторга.

Таллула строго взглянула на него.

— Ничего такого я не делаю, Уайет-Себастьян Ремингтон.

Он провел рукой по ее бедру.

— Делаешь… Такой прелестный звук, словно ты отдаешь мне свою душу, свою любовь.

Ветерок из раскрытого окна колыхнул цветок. Пальцы Уайета стиснули бедро Таллулы.

Она чувствовала, что он ждет от нее признания, но пока еще не была готова к этому.

Она любит его.

Сердце ее учащенно забилось при виде обнаженного торса Уайета, сияющего в лучах утреннего солнца.

— Ты же совсем раздет! — воскликнула она, натягивая на него одеяло.

Тот, перевернувшись, затащил ее к себе.

— Попалась?

— Пришли Фоллен и Миракл, — прошептала под одеялом Таллула, пытаясь удержаться от смеха. — Уже семь часов, и мне нужно быть в кафе…

— Па-па! — На лестнице послышались детские шаги.

Лерой, которому не удалось подняться по лестнице вслед за Фоллен, сердито захрюкал.

— Миракл, сколько раз я говорила тебе…

Лерой, прекрати. Подожди нас здесь, — распорядилась Фоллен. — Папа, ты где?

Миракл, со смехом вбежав в спальню, похлопала по головам спрятавшихся под одеялом Уайета и Таллулу.

— Попались! — радостно воскликнула она. В темноте под одеялом Уайет, улыбнувшись, повернулся к Таллуле.

— Попались! — с мальчишеским восторгом повторил он.

Таллула кашлянула.

— Э-э… Фоллен, мы сейчас.

Но Уайет уже тянул ее вверх, подкладывая подушки под спину. Его рука обвила талию Таллулы.

— Перестань, Уайет! — умоляла она. — Только подумай, как это выглядит…

Губы его задрожали, в уголках глаз появились веселые морщинки. Таллула поняла, что все выглядит именно так, как оно есть на самом деле: утро после проведенной вместе ночи.

— Уайет! — полным отчаяния голосом произнесла она. — Скажи же что-нибудь.

— Ладно. — Уайет повернулся к остановившейся в дверях дочери. — Фоллен, ты назвала меня папой, — тихо промолвил он. — Спасибо.

Девушка смущенно пожала плечами.

— Не стоит. Пустяки.

Таллулу, озабоченную только тем, как объяснить присутствие Уайета в ее постели, очаровал такой поворот дела.

— Для меня это не пустяки, — произнес Уайет с нежностью в голосе, помогая Миракл забраться на постель.

Таллула лежала не шелохнувшись, понимая, что нужна ему рядом. Ее мозг как-то мимоходом отметил, насколько странно и непривычно лежать в кровати рядом с мужчиной в комнате, где присутствуют посторонние. Она стиснула пальцами запястье Уайета, черпая уверенность в его силе.

Фоллен робко вошла в комнату и остановилась, теребя носком кроссовки край ковра.

— Я подумала, может быть, вы захотите пойти на рыбалку…

— Я устала, — объявила Миракл, устраиваясь между Таллулой и Уайетом.

— Она плохо спала, — измученно вздохнула Фоллен, видя, как у дочери смыкаются веки. — Она всегда очень переживает, когда я плачу.

Уайет нахмурился.

— Мы преодолеем это, Фоллен. Мне понятны твои чувства. Тебе нужно время, чтобы привыкнуть. Но мы справимся со всеми трудностями.

Таллула, зевнув, подумала, что пропасть, разделяющая Уайета и дочь, сокращается. Она прижала к себе Миракл, чувствуя, что после ласк Уайета ей здорово хочется спать.

— Я побуду с ней, — снова зевнула Таллула, сворачиваясь калачиком вокруг девочки. — Отправляйтесь на рыбалку. Только мою крупную не трогайте… Да, и позвоните Норму…

Уайет медленно втянул свежий утренний воздух второй недели августа. Закинув удочку, он погладил бурчащий живот. От общения сразу с двумя женщинами любому станет не по себе.

С утра Уайет занимал место Таллулы — пек пироги и обслуживал посетителей кафе, — и это положило конец неопределенности их отношений.

Таллула была очень недовольна тем, что подолгу спит по утрам да еще прикладывается на часок после обеда. Она то становилась дерганой, беспокойной, грустной, то вдруг начинала смеяться, радоваться жизни и заявляла, что идет играть в волейбол. Норм, ее отец и завсегдатаи кафе были в ужасе, а когда Уайет преподнес ей еще один букет алых роз, она расплакалась. Уайет проклинал бывшего мужа Таллулы. Это все он виноват.

В Элегансе нарастала напряженность…

В это утро Норм настоял на том, чтобы Уайет отправился на речку: выглядел он как выжатый лимон.

Фоллен со свойственной Ремингтонам рассудительностью вскоре привыкла к новым обстоятельствам своей жизни. Она перебирала в памяти годы разлуки, изредка задавая Уайету вопросы. Синяки у нее под глазами исчезли, смех звучал все чаще. Но порой девушка сидела, уставившись в пустоту, и Уайет понимал, что она думает о матери. Непросто вдруг осознать, что вся прожитая жизнь была ложью, но Фоллен с честью выдержала испытание.

Ее радость по поводу созданной в честь нее блесны — ярко-желтой мушки с темной щетиной — согрела душу Уайету.

Уайет улыбнулся, позволив раскрытой пасти форели скользнуть мимо «Таллулы». Он не сомневался в том, что Таллула никогда не выплеснет свою страсть на другого.

— Упрямая женщина, — пробормотал он, играя с блесной.

Он выбрал сильную женщину. За закрытой дверью спальни Таллула отпускала сдерживаемые чувства, но, раненная любовью, она опасалась привязаться к нему. Он сглотнул слюну, отгоняя назойливый запах лука, которым успела пропитаться вся его жизнь.

Новый малыш, дочь, внучка — Уайет улыбнулся, но тут же вспомнил, как непостоянны чувства Таллулы. Он хотел, чтобы она пришла к нему по своей воле, а не из-за того крошечного чуда, что возникло у них. Он мысленно представил себе маленькую Таллулу, снующую по дому, и широко улыбнулся. Ребенок… ребенок, которого можно будет прижать к груди. Который войдет в их семью и разделит растущую любовь между ним и Фоллен.

Вспомнив плюшевого мишку в витрине магазина, Уайет решил подарить его Таллуле…

В кафе было время завтрака. Таллула смотрела на большого плюшевого медвежонка, которого держала в руках, и улыбающуюся Миракл, восседающую на плечах Уайета с новой куклой. Фоллен, крепко обняв только что преподнесенную Уайетом панду, встала на цыпочки и поцеловала отца в щеку. Уайет обнял ее за плечи, Фоллен как-то напряглась, но затем разрешила себя поцеловать.