Песнь о Гайавате - Лонгфелло Генри. Страница 8

Много вел бесед сердечных,

Много думал дум о благе

Всех племен и всех народов.

ПИРОГА ГАЙАВАТЫ

"Дай коры мне, о Береза!

Желтой дай коры, Береза,

Ты, что высишься в долине

Стройным станом над потоком!

Я свяжу себе пирогу,

Легкий челн себе построю,

И в воде он будет плавать,

Словно желтый лист осенний,

Словно желтая кувшинка!

Скинь свой белый плащ, Береза!

Скинь свой плащ из белой кожи:

Скоро лето к нам вернется,

Жарко светит солнце в небе,

Белый плащ тебе не нужен!"

Так над быстрой Таквамино,

В глубине лесов дремучих

Восклицал мой Гайавата

В час, когда все птицы пели,

Воспевали Месяц Листьев,

И, от сна восставши, солнце

Говорило: "Вот я — Гизис,

Я, великий Гизис, солнце!"

До корней затрепетала

Каждым листиком береза,

Говоря с покорным вздохом:

«Скинь мой плащ, о Гайавата!»

И ножом кору березы

Опоясал Гайавата

Ниже веток, выше корня,

Так, что брызнул сок наружу;

По стволу, с вершины к корню,

Он потом кору разрезал,

Деревянным клином поднял,

Осторожно снял с березы.

"Дай, о Кедр, ветвей зеленых,

Дай мне гибких, крепких сучьев,

Помоги пирогу сделать

И надежней и прочнее!"

По вершине кедра шумно

Ропот ужаса пронесся,

Стон и крик сопротивленья;

Но, склоняясь, прошептал он:

«На, руби, о Гайавата!»

И, срубивши сучья кедра,

Он связал из сучьев раму,

Как два лука, он согнул их,

Как два лука, он связал их.

"Дай корней своих, о Тэмрак,

Дай корней мне волокнистых:

Я свяжу свою пирогу,

Так свяжу ее корнями,

Чтоб вода не проникала,

Не сочилася в пирогу!"

В свежем воздухе до корня

Задрожал, затрясся Тэмрак,

Но, склоняясь к Гайавате,

Он одним печальным вздохом,

Долгим вздохом отозвался:

«Все возьми, о Гайавата!»

Из земли он вырвал корни,

Вырвал, вытянул волокна,

Плотно сшил кору березы,

Плотно к ней приладил раму.

"Дай мне, Ель, смолы тягучей,

Дай смолы своей и соку:

Засмолю я швы в пироге,

Чтоб вода не проникала,

Не сочилася в пирогу!"

Как шуршит песок прибрежный,

Зашуршали ветви ели,

И, в своем уборе черном,

Отвечала ель со стоном,

Отвечала со слезами:

«Собери, о Гайавата!»

И собрал он слезы ели,

Взял смолы ее тягучей,

Засмолил все швы в пироге,

Защитил от волн пирогу.

"Дай мне, Еж, колючих игол,

Все, о Еж, отдай мне иглы:

Я украшу ожерельем,

Уберу двумя звездами

Грудь красавицы пироги!"

Сонно глянул Еж угрюмый

Из дупла на Гайавату,

Словно блещущие стрелы,

Из дупла метнул он иглы,

Бормоча в усы лениво:

«Подбери их, Гайавата!»

По земле собрал он иглы,

Что блестели, точно стрелы;

Соком ягод их окрасил,

Соком желтым, красным, синим,

И пирогу в них оправил,

Сделал ей блестящий пояс,

Ожерелье дорогое,

Грудь убрал двумя звездами.

Так построил он пирогу

Над рекою, средь долины,

В глубине лесов дремучих,

И вся жизнь лесов была в ней,

Все их тайны, все их чары:

Гибкость лиственницы темной,

Крепость мощных сучьев кедра

И березы стройной легкость;

На воде она качалась,

Словно желтый лист осенний,

Словно желтая кувшинка.

Весел не было на лодке,

В веслах он и не нуждался:

Мысль ему веслом служила,

А рулем служила воля;

Обогнать он мог хоть ветер,

Путь держать — куда хотелось.

Кончив труд, он кликнул друга,

Кликнул Квазинда на помощь,

Говоря: "Очистим реку

От коряг и желтых мелей!"

Быстро прыгнул в реку Квазинд,

Словно выдра, прыгнул в реку,

Как бобер, нырять в ней начал,

Погружаясь то по пояс,

То до самых мышек в воду.

С криком стал нырять он в воду,

Поднимать со дна коряги,

Вверх кидать песок руками,

А ногами — ил и травы.

И поплыл мой Гайавата

Вниз по быстрой Таквамино,

По ее водоворотам,

Через омуты и мели,

Вслед за Квазиндом могучим.

Вверх и вниз они проплыли,

Всюду были, где лежали

Корни, мертвые деревья

И пески широких мелей,

И расчистили дорогу,

Путь прямой и безопасный

От истоков меж горами

И до самых вод Повэтин,

До залива Таквамино.

ГАЙАВАТА И МИШЕ-НАМА

По заливу Гитчи-Гюми,

Светлых вод Большого Моря,

С длинной удочкой из кедра,

Из коры крученой кедра,

На березовой пироге

Плыл отважный Гайавата.

Сквозь слюду прозрачной влаги

Видел он, как ходят рыбы

Глубоко под дном пироги;

Как резвится окунь, Сава,

Словно солнца луч сияя;

Как лежит на дне песчаном

Шогаши, омар ленивый,

Словно дремлющий тарантул.

На корме сел Гайавата

С длинной удочкой из кедра;

Точно веточки цикуты,

Колебал прохладный ветер

Перья в косах Гайаваты.

На носу его пироги

Села белка, Аджидомо;

Точно травку луговую,

Раздувал прохладный ветер

Мех на шубке Аджидомо.

На песчаном дне на белом

Дремлет мощный Мише-Нама,

Царь всех рыб, осетр тяжелый,

Раскрывает жабры тихо,

Тихо водит плавниками

И хвостом песок взметает.

В боевом вооруженье, -

Под щитами костяными

На плечах, на лбу широком,

В боевых нарядных красках -

Голубых, пурпурных, желтых, -

Он лежит на дне песчаном;

И над ним-то Гайавата

Стал в березовой пироге

С длинной удочкой из кедра.

"Встань, возьми мою приманку! -

Крикнул в воду Гайавата. -

Встань со дна, о Мише-Нама,

Подымись к моей пироге,

Выходи на состязанье!"

В глубину прозрачной влаги

Он лесу свою забросил,

Долго ждал ответа Намы,

Тщетно ждал ответа Намы

И кричал ему все громче:

«Встань, царь рыб, возьми приманку!»

Не ответил Мише-Нама.

Важно, медленно махая

Плавниками, он спокойно

Вверх смотрел на Гайавату,

Долго слушал без вниманья

Крик его нетерпеливый,

Наконец сказал Кенозе,

Жадной щуке, Маскенозе:

"Встань, воспользуйся приманкой,

Оборви лесу нахала!"

В сильных пальцах Гайаваты

Сразу удочка согнулась;

Он рванул ее так сильно,

Что пирога дыбом встала,

Поднялася над водою,

Словно белый ствол березы

С резвой белкой на вершине.

Но когда пред Гайаватой

На волнах затрепетала,

Приближаясь, Маскеноза, -

Гневом вспыхнул Гайавата

И воскликнул: "Иза, иза! -