Телевидение - Андреев Олег Андреевич. Страница 32
— А как же!
— Тогда возьмите телефон Миши Вадимова. Это мой бывший студент и лидер наших питерских хоулеров — шахтеров, значит. Вроде ваших московских диггеров.
Москва
Не открывая глаз, Загребельная нащупала телефонную трубку.
— Алло? — сонным голосом откликнулась она. — Что? Как это “не вышла”? Не может быть! Высылайте машину. Сейчас буду. А вы… Вот что: немедленно поезжайте за Маркарян. Должны успеть. Диктую адрес… Да, позвоните сначала, поднимите ее…
Галина Юрьевна наскоро ополоснулась под душем и принялась одеваться.
Черт бы ее побрал, эту Шишкину! Никогда она не нравилась Галине Юрьевне. Это все Крахмальников — “она хороший диктор, профессионал, звезда, лицо канала, такую другие с руками оторвут”. Вот и оторвали б, меньше мороки было бы.
Галина Юрьевна метнулась на кухню — хоть кофе выпить. Но на полдороге остановилась: а вдруг Шишкина в машине разбилась? Пусть обзвонят милицию, больницы и морги…
Так и не вспомнив, зачем шла на кухню, Галина Юрьевна махнула рукой и ринулась прочь из дома.
По большому счету, к авральным ситуациям ей было не привыкать. Потому что телевидение — это сплошной аврал. Более того, если не было никаких происшествий, заместительнице Гуровина становилось даже как-то не по себе.
Из машины Загребельная связалась со студией. До эфира оставалось двадцать минут. Шишкина так и не объявилась. К счастью, провести утренний блок согласилась Наташа Маркарян, которая сидела сейчас в декретном отпуске. Конечно, молодую мамашу можно было бы оставить в покое, вызвать на работу кого-то другого. Но у канала был принцип: стиль — это постоянство. Диктор, читающий утренние новости, не может “засветиться” в вечернем эфире и наоборот. А Наташа до декрета появлялась в студии исключительно по утрам, у нее был высокий рейтинг, и зрители будут довольны, увидев на экране свою любимицу.
Проезжая мимо останкинского рынка, Галина Юрьевна увидела такое, что даже высунулась в окно: возле ларька стояла Алла Макарова из рекламного отдела и пила из горлышка водку!
— Тормози! — закричала Загребельная так, что водитель чуть не врезался в дерево.
— Идите сюда! — гаркнула в окно Загребельная. Алла воровато оглянулась, заметила начальницу, поставила уже пустую чекушку на прилавок и подошла к машине.
— Что это вы делаете, дорогуша? — пошевелила побелевшими губами Загребельная.
— Пью, — спокойно сказала Макарова.
— Но что вы пьете?!
— Воду.
— Лжете, это водка!
— Правда? А я и не заметила, — с усмешкой ответила Алла.
— Сейчас же садитесь в машину!
— Спасибо!
— Только не дышите в мою сторону! Вы что это себе позволяете? Как вам не стыдно?!
— А что?
— Вы пьете в общественных местах! Вдруг об этом узнают на других каналах?!
— А вы не говорите, никто и не узнает.
— Вы… Вы хамка! Вы позорите честь нашей студии! Вы же работаете на телевидении!
— Да пошли вы знаете куда со своим телевидением! Всю жизнь мне испохабили, подонки! Эй, Толя, тормози! — стукнула Алла в спину водителя.
— Не смейте! — приказала Галина Юрьевна.
— Я выхожу!
— Никуда вы не выходите!
— Именно что выхожу!
— Вы уволены!
— Вот и замечательно! Останови машину!.. Алла Макарова тихо плакала в рекламном отделе, когда ее нашла Долгова.
— Алунчик, ты что? — бросилась она успокаивать подругу. — Случилось что?
Вместо ответа Макарова разрыдалась в голос.
— Он… — бессвязно выкрикивала Алла. — Сволочь!.. Без копейки!.. Как жить-то теперь?!
Она забилась в истерике и успокоилась только тогда, когда Ирина со всего маху дала ей пощечину.
Алла сразу утихла.
— Хватит, — резко сказала Ирина, — Чего орешь? Слава богу, все живы-здоровы, а остальное ерунда. Что там у тебя стряслось-то, рассказывай.
У Аллы вновь задрожал подбородок, из глаз потекли слезы.
— Ой, — всхлипнула она, обхватив голову руками. — Теперь они без отца… Мальчики мои…
— Как “без отца”? — обалдела Долгова. — Где он?
— Уехал! — завыла Алла. — Бросил нас, уехал! Не хочет он с нами-и-и!
Питер
Копылов с грустью расставался с новыми знакомыми. Видимо, не был он избалован вниманием. Уже на лестнице Никитин спросил Виктора:
— Все снял?
— Кроме его фантазий, конечно! — ответил Виктор.
— Каких фантазий?
— Ну про этот КУРСК.
— Все-таки я иногда тебе удивляюсь, Носов. Во-первых, я не давал команды не снимать, а во-вторых, нельзя ж быть таким циником.
— Ты же сам пообещал, что потом еще приедем, а у меня пленка не резиновая…
— Не беда, у меня все схвачено. — Чак вытащил свою кассету и протянул Никитину.
— Погоди, не стоит класть все яйца в одну корзину, — отвел его руку Валерий. — И посиди, пожалуй, этажом выше, пока мы не уедем.
— Это еще зачем? — спросил Сергей.
— По той же причине. Есть у меня предчувствие, а оно…
— Далее известно, — перебил Носов. — Поехали скорей.
Когда Валера с Виктором уже были далеко внизу, Чак услышал, как внизу хлопнула входная дверь и зазвучали несколько возбужденных голосов, два из которых явно были голосами его друзей. Чак как можно быстрее, но при этом стараясь не шуметь, двинулся вниз по лестнице.
— Мужики, ну что вы ломаетесь? Вам же хуже будет, — услышал он, подбираясь к первому этажу. — Отдайте камеру по-хорошему и будете жить. Неужели вам хочется получить перо в бок из-за какой-то тысячи баксов?
Мелихов понял, что от него требуются неожиданность и скорость. Только так сейчас можно помочь. Беззаботно насвистывая, он спустился на нижний пролет и увидел, что Никитин и Носов стоят, прижатые к стене, а перед ними маячат в угрожающих позах два бугая с бритыми затылками.
— Ребята, вы чего тут не поделили? — спокойно поинтересовался Чак. — Вот не везет нашему подъезду!
— Шагай, шагай, ковбой хренов, не то тебе не повезет! — буркнул один из бандитов.
— Мы что? Мы ничего, просто мимо идем, — примиряюще сказал Техасский рейнджер и тут же взлетел в воздух.
Его прямая левая нога попала в висок ближнего из бритоголовых, отчего тот охнул и осел на ступеньки. От удара выпрямленной правой второй отлетел и гулко ударился о входную дверь. Нож со звоном упал на каменный пол.
— Ноги, мужики, ноги! — закричал Чак. — Заводи и подъезжай к двери, а я их тут подержу маленько.
Валерий опомнился первым и выскочил, переступив через лежащего. Виктор последовал за ним, на ходу как следует пнув обидчика.
Во дворе раздался шум включенного двигателя, и возле дверей скрипнули тормоза. Чак, переводя взгляд с одного бандита на другого, медленно отступал к дверям. Опыт бойца подсказывал, что нельзя делать резких движений и нужно все время держать равновесие. Но парень возле дверей ухитрился-таки сделать Сереге подсечку. Падая, Чак выставил вперед острый локоть и рухнул всем своим весом на бандита, угодив тому локтем точно в горло. Чак вылетел за дверь и упал на специально оставленное свободным сиденье “Нивы”.
— Уф! Надо же, на тренировках никак не могу разбить вторую доску, а тут все в лучшем виде получилось. Испугались?
— А ты? — не ответил Валера, выруливая на Невский.
— Я да, — усмехнулся Чак. — За шляпу. Крутой Уокер всегда без шляпы рубится — падает же!
— А я за камеру, — подал голос с заднего сиденья Носов. — Когда ее трогают, мне кажется, что насилуют мою девушку.
— Смотри Деборе не проговорись, — посоветовал Никитин. — А то она тебя заподозрит в камерофилии… Спасибо, Чак. Ты настоящий рейнджер. А теперь вылезай.
— Ну почему мне все время выходить, а вам ехать? Вы, яйца в одной корзине!
— Все еще потому, понял? — серьезно сказал Никитин. — И пленку забирай с собой. Двигай своим ходом в “Асторию” — там встретимся… Нет, но как тебе моя интуиция? — спросил Валера, когда Чак вышел.
— Ты думаешь, это неспроста?
— Нет, два отморозка случайно зашли в подъезд за камерой! Пленки им наши нужны, а не твоя возлюбленная. И чую я, это только начало. Похоже, что нас пасут.