Капитан Панталеон и Рота Добрых услуг - Льоса Марио Варгас. Страница 12

Сам он, видно, на верху блаженства, что ему поручили такое важное задание в разведке, Чичита, и, наверное, это пойдет на пользу его карьере, но я далеко не в восторге. Во-первых, я почти совсем его не вижу. Ты знаешь, какой Панта исполнительный, ну просто ненормальный во всем, что касается работы, любой приказ принимает так близко к сердцу, что не спит, не ест, пока не выполнит, но в Чиклайо у него были дежурства в определенные часы, и я знала, когда он приходит и когда уходит. А тут вся его жизнь вне дома, никогда не угадаешь, во сколько он вернется и — умрешь на месте — в каком виде. Ты знаешь, я не привыкла видеть его в штатском, а тут ему выдали гуайаберу, синие джинсы и жокейскую шапочку, так что мне иногда кажется, будто у меня другой муж, и не только из-за этого (ой, Чичи, стыдно сказать из-за чего, это и вправду не могу). Если бы он работал только днем, я не знала бы горя. Но ведь ему приходится уходить и по вечерам, иногда задерживаться до глубокой ночи, а три раза он пришел домой в стельку пьяный — сам не мог раздеться, а наутро мамуле пришлось ставить ему холодные компрессы и отпаивать крепким мате. Да, Чичи, представляю твое удивленное лицо, но хочешь — верь, хочешь — нет, а трезвенник Панта, который из всех спиртных напитков принимал только капли от геморроя, может напиться так, что на ногах еле стоит и языком не ворочает. Сейчас меня смех разбирает, когда вспомню, как он на карачках вползает в комнату и стонет, а тогда такая злость взяла — прямо отрезала бы и ему тоже, сама знаешь что. Он мне клянется всеми святыми, что по ночам ходит на задание, что ищет каких-то типов, которых найти можно только в барах, где они встречаются, чтобы запутать следы, и, вероятно, это правда (совсем как в шпионских фильмах), но, дорогая моя, скажи, было бы у тебя на душе спокойно, если бы твой муж проводил вечера в барах? Нет, детка, конечно, нет, да и не такая я дура, чтобы верить, будто в барах бывают одни мужчины. Наверняка и женщины, они могут подойти к нему, заговорить и вообще Бог знает что. Я ему несколько раз устраивала такие скандалы, что он пообещал мне больше не уходить по вечерам, разве только вопрос встанет о жизни и смерти. Я с лупой в руках перерыла все его карманы, осмотрела все рубашки и нижнее белье, потому что, клянусь, если я найду хоть малейшее доказательство, что Панта был с женщиной, ему несдобровать. Хорошо еще, что его мамуля мне помогает, она в ужасе от ночных вылазок своего сыночка, от попоек, потому что всегда считала его святее святого, а теперь выходит, что это не так (ой, Чичи, ты бы умерла, если бы я тебе все рассказала).

И потом, из-за этого распрекрасного задания ему приходится общаться с такими людьми, что волосы дыбом встают. Представь, однажды вечером мы пошли в кино с соседкой Алисией — мы с ней очень подружились, она замужем за парнем, который работает в «Банко Амасонико», сама она местная, очень симпатичная и помогла нам подыскать дом. Мы пошли в кинотеатр «Эксельсиор» на фильм с Роком Гудзоном (ой, держите, мне дурно), а после кино прошвырнулись по улице, выпили лимонаду, и, когда шли мимо бара «Каму-Каму», вдруг вижу Панту за столиком в углу, но с какой парочкой! Ужас, Чичи: женщина — та еще штучка, краска на ней, как штукатурка, даже на ушах, груди необъятные, а зад на стуле не помещается; с нею мужичок с ноготок, ноги болтаются, до полу не достают, и притом строит из себя жуткого сердцееда. И с этими двумя Панта оживленно разговаривает, будто они закадычные друзья. Я говорю, Алисия, смотри, мой муж, а она как схватит меня за руку, разнервничалась, пошли, говорит, Поча, пошли отсюда, не подходи к ним. В общем, мы ушли.И что же, ты думаешь, это за парочка? У женщины самая худая слава в Икитосе, она злейший враг всех семейных очагов. У нее кличка Чучупе и дурной дом на шоссе в Напай, а карлик — ее любовник, сдохнешь со смеху, как представишь их с уродцем за делом, вот разврат-то! Я, конечно, потом все рассказала Панте, посмотреть, какая у него будет физиономия, у него прямо челюсть отвалилась, он даже заикаться стал. Но отрицать не посмел и признался, что эта парочка с самого дна. Что ему пришлось иметь с ними дело по службе и что если я когда-нибудь опять увижу его с ними, чтобы не смела близко подходить, а его мать и подавно. Я ему сказала: иди водись с кем хочешь, но, если ты хоть раз заглянешь в дом этой суки на шоссе в Нанай, учти, Панта, наш брак под угрозой. Ты же представляешь, детка, что о нас тут станут говорить, если Панта будет показываться на улице в такой компании. А еще среди его новых знакомых есть китаец, я раньше думала, что китайцы все изящные, но этот сущий Франкенштейн. Правда, Алисия считает, что это самый смак, но у местных женщин, сестричка, вкус испорченный. Я выудила про него что могла, когда ходила в Аквариум Моронакоча смотреть диковинных рыбок (ну просто прелесть, только я вздумала дотронуться до электрического угря, меня так дернуло током, я чуть не грохнулась), и сеньора Леонор тоже в одной лавчонке выспросила о китайце, а потом еще Алисия застукала их, когда они шли по Пласа-де-Армас, и от нее я узнала, что китаец страшный проходимец, пробы ставить негде. Он эксплуатирует женщин, сам жуткий гуляка — вот и суди теперь, что за друзья у твоего родственника. Я ему все это прямо в лицо сказала, а сеньора Леонор еще больше ему наговорила, потому что она просто сама не своя, что сын попал в дурную компанию, особенно теперь, когда, как она считает, близок конец света. Панта пообещал ей никогда в жизни больше не показываться на улице ни с этой прости господи, ни с карликом, ни с китайцем, но ему все равно придется встречаться с ними тайком, потому что так надо по службе. Не знаю, до чего он докатился с этой своей службой и такими дружками, Чичита, мне он все нервы вымотал, ты понимаешь, я вся извелась.

Хотя на деле вроде не с чего, в том смысле, что неверности, измен мне как будто нечего бояться, потому что, сестричка, ты просто не представляешь, как переменился Панта в таких вещах — в интимных, одним словом. Помнишь, когда мы поженились, он был такой приличненький, ты еще все подшучивала: мол, ты, Поча, напостишься со своим Пантой. Теперь тебе не придется смеяться над своим родственником, злоязычная, потому что с тех пор, как мы приехали в Икитос, он в этом смысле стал просто зверем. Ужас какой-то, Чичи, иногда я просто пугаюсь, думаю, не болезнь ли это какая, потому что, представь, раньше, я говорила тебе, он на такое отваживался раз в десять — пятнадцать дней (как неловко рассказывать об этом, Чичи), а теперь разбойник, порывается через два дня на третий, а то и через день, и мне приходится обуздывать его, потому что это не дело — ты согласна? — при такой жаре и влажности. И потом, я думаю, не пошло бы ему во вред: говорят, это действует на голову, помнишь, ходили слухи, будто муж Пульпиты Карраски помешался оттого, что только и знал занимался с ней такими делами? Панта говорит, это все от климата, один генерал его еще в Лиме предупреждал, что в сельве мужчины вспыхивают как спички. Обхохочешься, до чего твой родственник стал горячий, бывает, даже распаляется днем, после обеда: мол, пойдем вместо сиесты, но я не соглашаюсь, а то иногда разбудит меня на рассвете, как ненор-мальный. Представь себе, как-то ночью я заметила, что он засекает по хронометру, сколько мы этим занимаемся, я сказала ему, и он так смутился. А позже признался, что ему надо было выяснить, сколько это длится у нормальной пары: может, его на разврат потянуло? Кто ему поверит, что для работы надо знать такое свинство. Просто глазам своим не верю, Панта, говорю я ему, ты всегда был таким воспитанным, а теперь мне кажется, будто я наставляю тебе рога с другим Пантой. Ладно, детка, довольно об этих мерзостях, ты ведь у нас девушка, и, клянусь, я поссорюсь с тобой насмерть, если ты станешь это с кем-нибудь обсуждать, особенно с этими ненормальными Сантанами.

Отчасти меня даже успокаивает то, что Панта так донимает меня этими делами, значит, его жена ему нравится (хм-хм) и не надо искать приключений вне дома, Чичи, потому что в Икитосе женщина — дело нешуточное. И знаешь, какой предлог выдумал твой родственник, чтобы заниматься этими делами всякий раз, когда ему приспичит? Пантосик Младший! Вот именно, Чичи, он наконец решился завести ребенка. Он обещал мне это, когда будет третья нашивка, и вот выполняет свое обещание, только теперь у него так изменился темперамент, что я уже не пойму, почему он это делает — для моего удовольствия или просто готов заниматься этим с утра до вечера. Говорю тебе, обхохочешься, как он влетает домой, точно заводной мышонок, и начинает ходить вокруг меня, пока наконец не решится: ну как, Поча, займемся сегодня кадетиком? Ха-ха, ну не прелесть ли? Я его обожаю, Чичи (что я, право, рассказываю тебе такие пакости, ведь ты же у нас девушка). Столько тратим на это сил, а мне до сих пор ничего не делается, я как была, так и осталась, вчера все, как положено, пришло в свой срок, ну что поделаешь, я уже думала, в этом месяце все, порядок. Приедешь ухаживать за своей сестричкой, когда она будет ходить с животиком, а? Хоть завтра приезжай, так хочется увидеть тебя, мы бы вволю насплетничались. С местными ты легко найдешь общий язык, правда, путного человека здесь надо искать днем с огнем, но я пока пригляжу кого-нибудь стоящего, чтобы ты не скучала, когда приедешь. (Смотри, какое письмо получилось, можно километрами мерить. Напиши мне столько же страниц, о'кей?) А вдруг я не могу иметь детей, Чичи? Это ужас, я день и ночь молю Бога — что угодно, только не это, я от горя умру, если у меня не родятся самое меньшее мальчик и девочка. Врач говорит, что я совершенно здорова, так что жду в будущем месяце. Я прочитала одну книжечку, мне ее доктор дал, там все так здорово объяснено, просто обалдеешь, какое чудо — жизнь. Хочешь, я тебе ее пришлю, чтобы ты подковалась немножко к тому времени, когда возьмешься за ум, выйдешь замуж, потеряешь невинность и узнаешь наконец, что к чему, разбойница ты эдакая. Надеюсь, я не очень подурнею, Чичи, некоторые становятся просто ужасные, раздуваются, как жабы, вены набухают, фу, какая гадость. Перестану нравиться твоему пылкому родственнику, и он начнет искать развлечений на улице, не знаю, что я ему тогда сделаю. Представляю, какой кошмар — ходить с животом по такой жарище, да еще когда живешь не в военном городке, а как мы, невезучие. Вот что меня мучит, спать не дает: я на седьмом небе — жду ребенка, а неблагодарный Панта под предлогом, что я толстая, спутается с какой-нибудь местной, тем более что он теперь завелся на эти штучки и готов не останавливаться даже во сне, что скажешь, а? Умираю, хочу есть, Чичи. Пишу тебе уже несколько часов подряд, донья Леонор накрывает на стол, представляешь, как она хочет внучка, ну все, схожу пообедаю и продолжу, так что жди, не умирай, я не прощаюсь, просто до скорого, сестричка.