Двойник Жанны де Арк - Андреева Юлия Игоревна. Страница 43

– Как она могла бы говорить по-английски, если не стоит на стороне англичан?! – снова раздался голос Жанны, исходящий словно и не из уст пребывающей в трансе Анны, а весело порхающий вокруг них.

– Ради всего святого, мэтр де Терси, на каком языке должны были на самом деле говорить святые с Жанной? – затараторил пораженный услышанным Гийом ле Феррон.

– На латыни, на святом языке латыни, – отмахнулся от него ученый богослов, его глаза были устремлены на белое, словно полотно, лицо Анны, так, словно он боялся, что женщина может исчезнуть, подобно призраку, не закончив начатого диалога.

– На понятном языке, господин Гийом, – ласково улыбнулся Франческо Бреладди, – на каком же еще? Когда Господь желает донести что-либо до своих слуг, станет ли он обращаться к ним на языке, смысла которого они не в состоянии уразуметь?

– Подсудимая Жанна, ответь суду, можешь ли ты припомнить, какой святой явился тебе первым и когда это было?

– Это произошло, когда я была еще совсем девочкой одиннадцати или двенадцати лет днем. Первым ко мне явился святой Михаил и сопровождающие его ангелы. От них исходил дивный аромат, явление архангела сопровождалось громом труб и благоуханием, лучше которого ничего нет в мире.

– Предстал ли святой Михаил перед тобой нагим? – задребезжал голос Анны так, что собравшиеся вокруг нее невольно представили, что это говорит маленький и тщедушный старичок, один из тех, кто ни разу в жизни не держал в руках меча, а лишь портил глаза чтением мудрых книг.

– Неужели вы думаете, что Богу не во что его одеть?! – весело парировала Жанна.

– Подсудимая Жанна, суд желает знать, имел ли святой Михаил волосы? – новый выпад против Жанны был сделан противником, обладающим хорошо отточенным умом и знанием богословия.

– А с чего бы ему быть стриженным? – парировала Жанна. Ее ответ вызвал одобрительное покашливание и смешки.

– Подсудимая Жанна, поясни суду, видела ли ты святых или только слышала их голоса?

– Так же, как сейчас вижу вас.

– Являлся ли тебе архангел Гавриил?

– Да. Но реже, чем Михаил. Чаще всего я общалась со святыми Екатериной и Маргаритой.

– Как происходили эти разговоры? Ты вставала на колени, молилась им, целовала их?

– Я разговаривала с ними, иногда стоя на коленях, иногда сидя или стоя. Я вдыхала исходящий от них аромат, иногда обнимала их.

– Как именно ты обнимала их? Снизу или сверху?

– Мне было удобнее обнимать их снизу, а не сверху, – Жанна пожала плечами, Анна в точности повторила ее жест, заключая в объятия воздух. – Я целовала землю, по которой они ступали. Я не хотела расставаться с ними и слезно молила, чтобы они взяли меня с собой. Господи, возьми меня к себе! Прошу тебя…

Анна застонала и очнулась от транса. Ее платье было в жирных и винных пятнах, волосы растрепались. Жиль обнял ее и, как маленькую, посадил себе на колени, обнимая и целуя.

Вместе с Брунисентой и служанками они отвели Анну в ее с Жилем спальню и уложили в постель. Распрощавшись с любимой, Жиль вернулся в столовую, где уже велось бурное обсуждение услышанного.

– Объяснит ли мне кто-нибудь, что хотел этот чертов судья, когда расспрашивал ее о святых? – перекрикивал собрание гигант ля Гир.

– Они пытаются доказать, что Жанна общалась не со святыми, а с переодетыми в них людьми или демонами, – ответил ему Гуго де Карро.

Пажи убирали со стола. Все были слишком возбуждены, чтобы продолжать трапезу.

– Если бы Жанна сказала, что святой Михаил предстал перед ней без одежды, ее можно было судить как вступившую в преступную любовную связь с сатаной, – возмущенный, что его никто не слушает, кричал Антонио де Терси.

– А почему они спрашивали, целовала ли она своих святых? – орал Жак.

– Либо снова любовная связь, либо идолопоклонничество и обряды вызова нечистой силы, – приводил свои доводы де Карро.

– Они сожгут ее и дело с концом. Костер уже разложен, орудия пыток приготовлены, а мы сидим и ничего не делаем! – неистовствовал ля Гир.

– А что мы можем сделать? – Жак был доволен, что Брунисента ушла вместе с Анной и не слышит всех этих криков. – В Руан пускают лишь по специальным пропускам, Жанну караулят все силы Англии!

– До вынесения приговора мы не можем выручить Жанну, – голос Жиля звучал властно и строго. – Я много раз говорил, что, если мы хотим спасти Жанну, нам придется принять это как неизбежное. Жанна будет осуждена церковью, ее отправят в тюрьму, откуда мы и вытащим ее.

– Но Франция будет погублена! Карл лишится короны! Самое дело Жанны будет под угрозой! – неистовствовал Жак.

– Плевал я и на Карла и на его Францию, – тихо, но четко подытожил разговор Жиль. – Если бы Карл желал не опозориться, он бы выкупил Деву или послал войска на штурм Руана. Карл не ребенок и может постоять за себя сам. К черту короля, к черту Францию. Я присягал Жанне и буду верен ей и своему слову!

Его голос заглушили аплодисменты согласных с ним и бряцанье оружия и недовольный вой противной стороны. В общем, как обычно, каждый остался при своем.

Поход на Руан

Меж тем время шло, наступила весна. В Руан удалось-таки проникнуть нескольким малозначительным членам партии Девы, и они теперь отправляли свои шифрованные сообщения в Тиффорг, сделавшийся штабом партии Девы. Так, они сообщили о болезни Девы, причиной которой, по слухам, было отравление рыбой, присланной Жанне епископом Кошоном.

На вопрос, что думает Жиль о том, не попробует ли коварный Хряк, как переводится фамилия Кошон, в другой раз отравить Жанну, он ответил, что кому-кому, а епископу уж совсем не выгодно губить Деву. Одно дело, если ее осудит святая церковь, после чего она сгниет в темнице или будет отправлена светскими властями на костер. И совсем другое, если она умрет в тюрьме, словно святая мученица. Такое клеймо Свинье уже никогда не удастся свести со своей репутации, и его карьера будет погублена самым глупым образом.

Не надеясь ни на кого другого, кроме как на себя, Жиль подготовил отряд, который должен был отправиться под стены Руана и отвлечь на себя внимание стоявшего за стенами города гарнизона. В этой поездке Анна сопровождала своего возлюбленного.

Признаться, больше всего на свете она боялась приближаться к Руану и вообще ко всему, что было как-то связано с Жанной, но оставаться в замке без Жиля и без вестей о нем было еще невыносимее.

Ведь, если разобраться, кто она такая – любовница и только. А значит, если в замок пожалует законная жена Жиля, ее выбросят как старую тряпку. Кто защитит ее тогда? Кто вступится за женщину, которая большую часть жизни носила не подобающий ей мужской наряд, которая, отринув приличия и честное имя своей семьи, сделалась сначала армейской подстилкой, а затем штатной любовницей великого Жиля де Лаваля, маршала де Рэ! Как же низко она пала!

Но Анну страшила не людская молва и осуждения. Анна боялась остаться одна. Она боялась замка, который из надежной крепости мог сделаться ее тюрьмой. Как это уже однажды случилось с ней в Лявро. Но самое главное, она боялась видений, которые в последнее время охватывали ее, как волны океана накатывают на одинокий камень, скрывая его под своими водами.

Теперь она начинала понимать, каково бывало Деве, одолеваемой голосами, которые требовали, приказывали, наставляли… Хотя не так, Жанну посещали добрые и светлые видения, в то время как Анну преследовали призраки руанского процесса. Жанна общалась со святыми и ангелами, а Анна – с людьми, одержимыми дьяволом, для которых не было ни жалости, ни сострадания, ни любви. Общаясь со своими ангелами, Жанна вдыхала чудесные ароматы, а Анна запахи серы и горелой человеческой плоти.

Наконец, Жанна не боялась своих видений, видя в них счастье и свет, в то время как Анна ненавидела и страшилась того, что с ней происходило. Все впадения в транс, которые происходили с ней помимо специально устроенных господином Бреладди, были неожиданны для Анны и имели над ней такую власть, что несчастная не могла не только сопротивляться им, но и пытаться как-нибудь предсказать их появление с целью, по крайней мере, скрыться от людских глаз.