Правда о любви - Лоуренс Стефани. Страница 12

Джерард уселся поудобнее и потянулся за кофейником.

Барнаби ухмыльнулся, но ничего не сказал и принялся с аппетитом поедать ветчину и кеджери [1].

В отличие от ужина завтрак проходил менее торжественно. Митчел, сидевший рядом с хозяином, вполголоса рассуждал о полях и урожае.

– Надеюсь, ваша комната достаточно уютна? – осведомилась Миллисент, поймав взгляд Джерарда.

– Более чем, благодарю вас, – заверил Джерард, поднося к губам чашку с кофе. – Кстати, я хотел спросить, не найдется ли у вас и мисс Трегоннинг время показать сады мне и мистеру Адеру? По крайней мере, чтобы мы хотя бы сумели сориентироваться.

– Разумеется, – согласилась Миллисент, глядя в окно на голубое небо. – Тем более что день чудесный.

На несколько секунд воцарилось молчание. Джерард, уже усвоивший необходимость действовать Осторожно, едва осмелился спросить:

– А вы, мисс Трегоннинг?

Когда она подняла глаза, явно не уловив, о чем идет речь, он учтиво осведомился:

– Вы свободны после завтрака?

Она неожиданно улыбнулась, открыто и чистосердечно, и Джерард невольно улыбнулся в ответ.

– Да, конечно. Сады настолько обширны, что незнакомому человеку легко заблудиться, – пробормотала она, опустив глаза в тарелку.

Заблудиться в садах? Или запутаться в паутине ее многоликости?

Джерард знал, что для него опаснее: он обладал превосходным умением ориентироваться на местности.

Час спустя, когда он проверил и одобрил детскую на верхнем этаже, переоборудованную под мастерскую, а также объяснил, как должна быть расставлена мебель, все четверо встретились на террасе.

– Пожалуй, нам следует начать с места, которое никого не оставит равнодушным, – объявила Жаклин, показывая свернутым зонтиком на возвышенность справа от дома. – Сад Геркулеса – самый северный из всех. Оттуда можно пройти в конюшни. Итак, идем?

Барнаби широким жестом взмахнул рукой:

– Ведите, о прекрасная дама! Мы покорно последуем за вами.

Девушка рассмеялась и направилась к ступенькам. Барнаби пошел рядом с ней.

Джерард предложил руку Миллисент. Он сам попросил Барнаби сопровождать Жаклин и дать ему возможность выяснить отношения с теткой девушки. Они не спешили, позволив Барнаби и Жаклин уйти вперед.

– Спасибо, что согласились на прогулку, – начал Джерард. – Для вас, должно быть, здесь все уже привычно.

– Вовсе нет, – улыбнулась Миллисент. – И я очень рада возможности освежить свою память.

– А я думал ... то есть предполагал, что это ваш дом, – удивился Джерард.

– Да, я жила тут в молодости, но наша мать предпочитала обитать в Бате, и я, как самая младшая, часто ездила с ней. А после смерти отца мы никуда не выезжали из Бата. Я только иногда приезжала сюда. Мама тяжело заболела, и, честно говоря, мне, как и ей, казалось, что здешние обитатели ведут чересчур уединенное существование. Но потом Мирибель, мать Жаклин, погибла так трагически ... у старших сестер были свои семьи, так что я, разумеется, приехала, чтобы помочь.

Они добрались до конца террасы; Джерард помог Миллисент спуститься по невысокой лестнице на усыпанную гравием дорожку, которая вела на холм.

– Давно умерла мать Жаклин? – неожиданно для себя поинтересовался он.

И каким образом?!

– Четырнадцать месяцев назад. Мы всего лишь два месяца как сняли траур.

Джерард постарался не выказать изумления. Трегоннинг упрашивал его написать Жаклин гораздо дольше, чем два месяца. Может, панически боялся, что потеряет и дочь, и хотел получить ее портрет, пока не случилось беды? Это казалось ... определенно странным.

Прежде чем он успел задать вопрос на интересующую его тему, Миллисент снова заговорила:

– Брат объяснил мне, мистер Деббингтон, что работа над портретом Жаклин потребует от вас проводить немало времени в ее обществе и что сначала необходимо побольше узнать о ней, прежде чем приступать к работе. Заветное желание брата – иметь как можно более точный портрет дочери. Вы кажетесь достойным джентльменом, сэр, и ваша репутация безупречна. Да-да. Я сама проверяла.

Джерард чуть приподнял брови, но Миллисент, не глядя на него, продолжала идти.

– Следовательно, я должна довериться вашему благородству во всем, что касается отношений с Жаклин. Если вы дадите мне слово, что станете соблюдать правила приличия – и делать все, чтобы не очернить доброе имя Жаклин, я смогу ослабить свою бдительность и не стану возражать, если вами и моей племянницей не будет сохраняться должная дистанция, как полагается в таких случаях.

Джерард вздохнул. Очевидно, откровенность и чистосердечие – поистине фамильная черта рода Трегоннингов. Приятное разнообразие, ничего не скажешь.

– Спасибо, мадам. Даю слово, что репутации вашей племянницы ничто не повредит.

– Вот и прекрасно. – Миллисент кивнула в сторону Барнаби, развлекавшего Жаклин очередной историей. – В таком случае предлагаю отослать, мистера Адера ко мне. Ужасно хочется услышать, что натворил этот негодяй Монтейт. Я знала его отца и, нужно сказать, в жизни не видела большего мерзавца.

Джерард не удержался от ухмылки и, поклонившись, отошел от Миллисент и быстро нагнал парочку.

Барнаби, заинтригованный просьбой Миллисент, с готовностью отошел к ней, оставив Жаклин в обществе Джерарда.

Перед ними возникла небольшая рощица хвойных деревьев всех оттенков темно-зеленого, где высокие деревья перемежались с густыми кустами. Между деревьями вилась тропинка. Все четверо пошли по ней. Под ногами хрустели сухие иглы.

– Конюшни вон там, за холмом, – показала Жаклин. – Эта тропинка выведет вас прямо к ним, но скоро мы с нее свернем. Каждая часть сада представляет одного из древних богов, римского или греческого, или одного из мифических персонажей, каким-то образом с ними связанного.

В прохладной тишине ее голос легко доносился до Миллисент и Барнаби.

– Это – сад Геркулеса. Толстые массивные стволы олицетворяют его прославленную силу. Конечно, он был всего лишь полубогом, но разве можно забыть о нем! Мои предки вовсе не были догматичны в выборе тем, а в то время общество очень интересовалось древними мифами.

Джерард кивнул. Они достигли границы возвышенности и остановились; перед ними открылись здания конюшен, отделенные от садов полосой открытого поля, которое прорезала тропинка. Слева от нее находился огражденный загон, в котором паслись лошади. Справа из высоких стеблей кукурузы поднималась старая, обветренная, но все еще узнаваемая статуя.

– Пегас, – улыбнулся Джерард.

– Его привезли откуда-то из Греции, – пояснила Жаклин, рассматривая крылатого коня. – Одна из моих любимых статуй. Для того чтобы добраться до конюшен, нужно пройти мимо него.

Она свернула влево, на тропинку, которая вела вдоль возвышенности, а затем вновь направилась к садам. Джерард, удивленно покачав головой, последовал за ней. Барнаби и Миллисент остановились, чтобы обменяться мнениями о Пегасе, после чего возобновили прогулку.

Следующий сад, – объявила Жаклин, выходя из тени старой ели на солнце, – сад Деметры. Помимо всего прочего, она была богиней плодородия и урожая, так что ...

Они оказались в большом плодовом саду. На некоторых деревьях еще сохранились цветы; в воздухе стоял густой аромат зреющих фруктов, над которыми лениво жужжали пчелы. Гуляющие неторопливо углубились в сад. Жаклин и Миллисент раскрыли зонтики: солнце поднял ось достаточно высоко, чтобы залить долину теплом и светом.

Теперь дом был слева, а прямо впереди, на пересечении нескольких дорожек, расходившихся, как развернутый веер, стояла маленькая открытая беседка, выкрашенная в белый цвет и увитая розами. Желтые цветы вились по резным колоннам и крыше.

Жаклин показала налево, на длинный участок, тянувшийся от беседки до самой террасы:

– Огороды, известные еще как сад Весты, богини домашнего очага.

Джерард в жизни не видывал подобных огородов! Словно прочтя его мысли, Жаклин пояснила: