Только ты - Лоуэлл Элизабет. Страница 48

– Да, gata. На следующий раз. Тогда, возможно, это понадобится. Сейчас, это уж точно, мне не требуется.

– Я не понимаю.

Рено снова пошевелился внутри Евы, легонько лаская ее.

– Если я стану покрепче, это слишком быстро кончится. А я хочу, чтобы это длилось очень-очень долго.

– О-о!

Он нагнулся и приложил свою щеку к ее. Тепло девичьей кожи поразило его.

– Ты покраснела? – спросил он.

Ева зарыла лицо в его шею и слегка ударила его кулачком в плечо.

– Как можно совмещать такую страстность и такую застенчивость! – голос Рено перешел в не громкий смех. – Не сердись, это пройдет.

Она приглушенно возразила, что сомневается в этом.

– Взгляни на меня, моя сладкая девочка.

Когда Ева покачала головой, он осторожно поднял ее лицо.

– Стыдливый ночной цветок, – сказал Рено, осыпая ее пылающее лицо беглыми поцелуями. Если бы ты знала, какая ты редкость, то не стыдилась бы, а гордилась.

Он увидел, как блеснули глаза девушки.

– Ты действительно редкость, – прошептал он, наклонившись к ней.

– Я просто…

Что собиралась сказать Ева, неизвестно, поскольку он приник к ней ртом. Тихие вскрики и стоны Евы действовали на Рено, как горящая спичка на сухую солому. Он ушел из нее и вновь вернулся, разнося огонь по ее телу. Затем снова ушел.

Задыхаясь и шепча его имя, Ева двигала бедрами, призывая вернуться в ее лоно.

– Благодаря тебе я почувствовал себя мужчиной, который впервые познал пламя страсти, – грудным голосом произнес Рено.

Он медленно и ритмично покачивался на ней, обнимая и лаская всюду, куда мог дотянуться, не оставляя нетронутым ни единого уголка ее тела.

– Не больно? – спросил он тихо.

Прерывистый вздох удовольствия был ему ответом.

– Скажи, если будет больно.

Рено слегка изменил позу, подвел руки под ее колени, согнул и приподнял гибкие девичьи ноги, прижал их к ее телу и медленно вошел на такую глубину, которая до этого казалась ей немыслимой.

– Ева! – прошептал он.

– Боже мой! – простонала она, содрогаясь от наслаждения.

Ей хотелось смеяться и кричать одновременно.

Рено ушел из нее, унося с собой пламя наслаждения.

– Нет! Вернись, вернись…

– Я думал, тебе больно…

– Только когда ты покинул меня.

Она благодарно застонала, когда Рено медленно вернулся в ее лоно и возобновил ритмичные покачивания. Она снова ощутила мерцающие, нежные токи пламени.

– Я думаю… – прошептала Ева.

Рено пошевелился, и языки пламени полыхнули, лишив ее голоса.

– Что ты думаешь? – спросил он.

– Я думаю, что… впервые костер… развела женщина… Потому что пламя у нее внутри. Я это поняла… сейчас.

Рено услыхал отзвуки экстаза в голосе Евы, почувствовал ритмичные содрогания ее тела, и ему захотелось кричать о своем триумфе, чтобы его слышали звезды.

Но ему не хватало дыхания, потому что то пламя, которое он зажег в Еве, перекинулось на него, накрыло своими языками, и ритм этих языков совпадал с ритмом ее содроганий. Он замер, превозмогая себя, чтобы не присоединиться к ней. Он до поры не спешил с этим, ибо пока не познал до конца ее возможности.

Однако слишком обольстительно было нагое горячее тело Евы. Видя, как она извивается и мечется, Рено почувствовал, что мир раскалывается серией мягких взрывов. Повторяя имя Евы, он подчинился потоку страсти.

У Евы остановилось дыхание, и она ошеломленно ахнула, когда, обнимая Рено, ощутила мелкие подрагивания его тела. В течение этих бесконечных сладостных минут ее тонкие пальцы ласкали спину и плечи Рено. Их мощь она чувствовала даже сейчас, когда Рено расслабленно лежал, спрятав лицо у нее на груди, и тяжело и часто дышал.

Улыбаясь, Ева гладила его спину, наслаждаясь сознанием того, что никогда и ни с кем не была так близка.

Дело было не только в том, что переплелись их тела. Она любила Рено.

Ева не заметила, что заговорила вслух. Рено приподнял голову и, поглаживая щекой ее груди, сказал:

– Любовь – иллюзия, моя сладкая девочка… А вот страсть – это другое дело.

Язык Рено прикоснулся к ее соскам. Его тело слегка шевельнулось внутри нее, удваивая сладость ощущений. В ней вновь поднялось тепло, дыхание стало неровным.

Рено почувствовал мгновенный отклик Евы. Его смех был бархатным, грудным, ликующим.

– Страсть – реальна, – произнес он, покусывая упругие соски. – Нам хорошо вместе – тебе и мне. Черт возьми, хорошо – не то слово! Да для этого и слова-то не найдется!

– Что ты имеешь в виду? – прошептала она.

– О, святая невинность, – пробормотал Рено, наслаждаясь вкусом ее соска и трепетом кожи. – Ты не знаешь?

– Что?

– Вот это!

Он двинул вперед бедра и вошел в нее, словно соединив оба тела в одно целое. Она ответила приглушенным вскриком и встречным движением бедер. Смеясь от удовольствия, он прижался к ней, слушая, как она без конца повторяет его имя.

– Да, – сказал Рено. – Это я. Снова… Но не ругай меня, gata. Я никогда раньше не был таким.

Еще движение, еще вскрик, новая горячая волна, идущая от Евы к Рено, подпитывающая его пламя.

Рено двигался энергично, больше не сдерживая себя и не экономя силы. Да Ева и не просила его о том. Она двигалась в том же ритме, на силу отвечая грацией, на желание желанием, на пламя – испепеляющим огнем.

Когда капельки пота выступили на ее коже, он слизнул соленые бисеринки, куснул тело, которое готово было стать его частью. Он ласкал грудь зубами и языком, вновь и вновь возбуждая соски, в то время как его бедра продолжали неустанное ритмичное движение.

– Его рука скользнула между горячими влажными телами и отыскала атласный бутон. Он стал нежно трогать, ласкать и сжимать его.

– Что ты… со мной… – прерывистым шепотом лепетала Ева. – Господи… Рено…

В ее тело ворвался шторм наслаждения, яростные, сладострастные токи пронеслись по ней, унося с собой в запредельность.

Рено в полной мере ощутил силу страсти, которую он вызвал в Еве. Каждый мощный толчок он сопровождал лаской, трогая нежный бутон, который расцвел под его рукой.

Ева издала продолжительный стон, обозначавший, что пришел экстаз, не имевший ни начала, ни конца. Если бы в ней нашлось место для страха, она, должно быть, ужаснулась бы; но в ней было место только для Рено с его неукротимым желанием.

Рено улыбался какой-то отрешенной улыбкой. Он сжимал Еву в крепких объятиях, прислушиваясь к ее трепету. Когда она затихала, он нагибался, слегка покусывал ей плечо и возобновлял движение внутри нее.

Ева жадно хватала воздух ртом, чувствуя, как страсть сжигает все ее тело.

– Рено!..

– Я предупредил тебя, – сказал он низким голосом. – До тех пор, пока останется хоть капля сил…

Рено снова начал извечный обряд. Над любовниками опустился полог ночи и страсти.

18

Скалам, пескам, колючим кустарникам, казалось, не будет конца, но Рено знал, что это не так. Это была всего лишь очередная широкая терраса на длинном спуске от Скалистых гор к тем местам, где далеко на западе мчит свои воды между каменных берегов таинственная, могучая река Колорадо.

«Если бы на горизонте не маячил, словно стервятник, этот негодяй Слейтер, как было бы здорово разбить лагерь возле воды и никуда не двигаться несколько недель.

А лучше – месяцев».

Рено кисло улыбнулся. Кажется, впервые в жизни он не рвался к сокровищам. Его занимали другие исследования.

Он наносил на карту те места, где женское тело было наиболее чувствительно к поцелуям, те, где нужны были легкие и медленные прикосновения, и те, где требовались быстрые, сильные, горячие ласки. Узнавая ее тело, он узнавал и свое. Страсть была одновременно дикой и изысканной, яростной и нежной, требовательной и обновляющей. Он не хотел, чтобы все кончилось раньше, чем они оба допьют хмельное вино до последней капли.

«Пока мы не найдем прииск, ты будешь моей женщиной всякий раз, когда я этого пожелаю».