Заколдованная - Лоуэлл Элизабет. Страница 31

— Как ты узнал? — спросила она напряженным голосом.

Улыбка Эрика была как оскал волка за мгновение перед прыжком.

В следующее мгновение Дункан подумал, что было бы хорошо, если бы он был вооружен мечом или молотом. Но у него не было ни тога ни другого. У него была лишь уверенность в том, что Эрик, который временами был само обаяние и веселость, может быть и смертельно опасным врагом.

Тщательно рассчитанными движениями Дункан снял плащ и развесил его на столике, чтобы высушить.

— Ты позволишь? — спросил он, протягивая руку за плащом Эмбер.

— Не надо. Я… то есть, мне…

— Боишься, что не все ленточки завязаны как следует? — мягко закончил за нее Эрик.

Она с испугом взглянула на него. Выражение, появившееся на лице Эрика, нисколько не ободрило Эмбер. Было ясно, что он в бешенстве.

— Как, совсем никаких возражений оскорбленной невинности? — тем же мягким тоном спросил Эрик. — Никаких уверений, что вы не оставляли Эгберта спящим в чистом поле, пока две лошадки щипали поблизости травку?

— Мы… — начала Эмбер, но голос Эрика заглушил ее слова.

— Никаких восклицаний, что честь не поругана и доверие осталось в целости и сохранности, как и твоя девственность? Никакой краски смущения…

— Нет, это не…

— …и никаких милых, заикающихся оправданий…

— Довольно.

Неприкрытая угроза, прозвучавшая в голосе Дункана, потрясла Эмбер.

Собаки, лежавшие вокруг кресла Эрика, разом вскочили на ноги и зарычали, шерсть у них на загривках встала дыбом. Сокол раскрыл свой крючковатый клюв и издал пронзительный, грозный крик. Ногти Эмбер невольно впились в запястье Дункана.

— Хватит издеваться над ней, — сказал Дункан, не обращая внимания на угрожающее поведение животных.

Он уже открыл рот, собираясь добавить, что говорить об Эмбер так, будто она девственница, просто смешно, и никто этого не знает лучше, чем он, Дункан. Но одного взгляда в Эриковы по-волчьи злые глаза было достаточно, чтобы убедить Дункана хорошо подумать, как лучше сказать правду.

— Девственность Эмбер сейчас в такой же целости, как была сегодня утром, — ровным голосом сказал Дункан. — Я тебе в этом клянусь.

В молчании, освещаемый колеблющимся светом огня в очаге, Эрик все вертел и вертел в руках кинжал, внимательно разглядывая стоявшего перед ним темного воина, готового к схватке.

Готового и даже рвущегося в бой.

Вдруг Эрик все понял. Он откинул назад голову и разразился таким хохотом, что стал похож на рыжего дьявола.

Собаки опустили шерсть на загривках, потянулись и опять спокойно улеглись; в их желтых глазах играли отсветы огня. Нежным свистом хозяин успокоил .раздраженного сокола.

Когда спокойствие было восстановлено, Эрик посмотрел на Дункана взглядом, в котором сквозило мужское сочувствие.

— Я верю тебе, — произнес Эрик. Дункан коротко кивнул.

— У тебя нет того умиротворенного вида, какой бывает у мужчины, если он провел все послеполуденное время — и потратил всю силу — между гладких ножек женщины, — добавил он.

Дункан пробормотал про себя какое-то ругательство.

— Иди ближе к огню, воин, — позвал Эрик, тихонько усмехаясь в бороду. — Должно быть, ты от холода застыл, словно меч. Или это единственная часть твоего тела, которой все еще тепло?

— Эрик! — воскликнула смущенная Эмбер. — Он взглянул на ее рдеющие щеки и улыбнулся ей ласково-веселой улыбкой.

— Узнай, о Наделенная Знанием невинность, сказал Эрик, — что в замке не найдется ни одного мужчины и ни одной женщины, которые не знали бы, на кого смотрит Дункан — и кто отвечает на его взгляды. Эмбер закрыла ладонями свои горячие щеки.

— Из-за этого многие спорят и бьются об заклад, — продолжал Эрик.

— Из-за чего? — еле слышно спросила Эмбер.

— Спорят, кто из вас двоих, ты или он, сдастся первым.

— Только не Дункан.

Эмбер не поняла, как много сказала остальным досада, прозвучавшая у нее в голосе.

Эрик же моментально все понял. Как и Дункан. Эрик не выдержал и рассмеялся, а Дункан подошел к Эмбер и спрятал ее пылающее лицо у себя на груди.

Противоречивые чувства, испытываемые Дунканом и открывшиеся Эмбер через его прикосновение — затаившееся желание, раскаяние, смех, — странным образом подействовали на нее успокаивающе. Но лучше всего было узнать, что Дункану опять стали желанны ее прикосновения.

На обратном пути к Морскому Дому он разве только наизнанку не выворачивался, стараясь избежать соприкосновения с ней.

Со вздохом Эмбер приникла к Дункану. В молчании пила она крепкое вино его близости, позволяя ему прогнать холод, который охватил ее, когда она услышала шум от снижающихся гусиных стай.

— Трогательно, — сухо произнес Эрик. — В прямом смысле.

— Оставь ее в покое, — сказал Дункан.

— Видно, придется так и сделать, но я так не забавлялся с тех пор, как ты обвинил меня в том, что я сам претендую на Эмбер.

Она вскинула голову и изумленно посмотрела Дункану в лицо.

— Ты не мог так сказать!

— Сказал, можешь мне поверить, — усмехнулся Эрик.

У Эмбер вырвался какой-то странный звук.

— Ты смеешься? — спросил Эрик.

— М-м-м…

Он нахмурился.

— Так ты считаешь, что я никогда не смогу прийтись по душе никакой девушке? — В голосе Эрика слышалась обида.

— Нет, что ты! — быстро сказала Эмбер. Эрик поднял брови.

Через мгновение Эмбер снизу вверх взглянула в глаза темному воину, который так нежно обнимал ее.

— Но, — продолжала она, — глупо думать, что я позволила бы прикоснуться к себе какому бы то ни было мужчине, кроме одного.

— Дункана, — сказал Эрик.

— Да. Дункана.

— Обычно так и бывает между мужчиной и его суженой, — заметил Эрик совершенно обыденным тоном.

Оба, Дункан и Эмбер, разом повернулись и впились в Эрика глазами.

— Моя суженая? — осторожно спросил Дункан.

— Конечно, — ответил Эрик. — Мы завтра же объявим о помолвке. Или ты рассчитывал соблазнить Эмбер, не думая о ее чести — и о моей тоже?

— Я уже говорил тебе, — сказал Дункан. — Пока память ко мне не вернется, я не могу просить руки Эмбер.

— Но можешь взять все остальное, не так ли? Лицо Дункана потемнело.

— Люди в замке шепчутся, — продолжал Эрик. — Скоро начнут и открыто болтать о глупой девчонке, ложащейся с мужчиной, у которого нет намерения…

— Она не… — начал было Дункан.

— Перестань, — рявкнул Эрик. — Долго ждать не придется, это так же верно, как то, что искры летят вверх! Страсть между вами двоими течет так густо, что хоть ложкой ее черпай. Я ничего подобного в жизни не видел.

Ответом Дункана было только молчание.

— Ты это отрицаешь? — с вызовом спросил Эрик. Дункан закрыл глаза.

— Нет.

Эрик перевел взгляд на Эмбер.

— Нет нужды спрашивать тебя о твоих чувствах. Ты похожа на драгоценный камень, освещенный изнутри. Ты горишь.

— Неужели это так ужасно? — с трудом выговорила Эмбер — Неужели я должна стыдиться, найдя наконец то, что любая другая женщина принимает как должное?

— Похоть, — отрезал Эрик.

— Нет! Чистое наслаждение от того, что прикасаешься к кому-то и не чувствуешь при этом боли.

Пораженный услышанным, Дункан повернулся к Эмбер. Он хотел было спросить, что означают эти ее слова, но она снова заговорила, и речь ее лилась торопливо, подгоняемая переполнявшим ее волнением.

— Да, в этом чувстве есть и страсть. Но она лишь часть целого. Есть еще и покой. Есть смех. Есть… есть радость.

— Но есть еще и пророчество, — резко возразил Эрик. — Помнишь ли ты его?

— Лучше, чем ты. Помню, что в пророчестве сказано «может слупиться», а не «случится».

— Да о чем вы тут говорите? — требовательно спросил Дункан.

— О сердце, теле и душе женщины, — ответил Эрик — И о беде, которая случится…

— Может случиться, — сердито перебила его Эмбер.

— …случится, если она будет настолько глупа, что отдаст все это человеку без имени, — холодно закончил Эрик.

— Бессмыслица какая-то, — пожал плечами Дункан. Улыбка Эрика была такой же свирепой, как и его глаза, горящие желтым огнем.