Танкист на «иномарке». Победили Германию, разбили Японию - Лоза Дмитрий Федорович. Страница 27

Тридцать лет спустя мне удалось побывать на озере Балатон и в этом прекрасном венгерском городе. Походил по его узким, извилистым гористым улочкам и воочию убедился, что мое решение не идти в город в то далекое мартовское утро сорок пятого года было абсолютно правильным. В сложных условиях большого города «Шермана» стали бы легкой добычей неприятельских фаустпатронников…

Мчаться вихрем!

В боевой обстановке нередко бывали ситуации, вынуждавшие действовать по принципу: «Либо пан – либо пропал».

После обхода Веспрема подразделения 46-й бригады вели многодневные напряженные бои в горах Баконь, и к исходу дня 26 марта сорок пятого года ее танки вышли на подступы к Тапольцафе, оставив позади горно-лесной массив. Впереди простиралась Северо-Западная венгерская равнина, открывая возможность для стремительного наступления.

Противник стремился как можно дольше задержать нас в Прибалатонье, чтобы суметь организованно отвести свои разбитые части за реку Раба – рубеж, на который гитлеровцы возлагали немалые надежды…

Уже несколько дней подряд бригада подвергалась интенсивным ударам с воздуха, но благодаря наличию на «Шерманах» крупнокалиберных зенитных пулеметов мы успешно отражали налеты вражеских самолетов. Куда более сложной оказалась проблема преодоления сплошных минных полей, с которыми мы столкнулись в Венской наступательной операции. В течение последних двух дней в бригаде на противотанковых минах подорвалось четыре танка. Надо признаться, что для нас эти действия противника в какой-то степени явились неожиданными, поскольку ранее мы не встречались с такой тактикой. К тому же мы не имели навесных минных тралов для проделывания проходов, а к каждому танку саперов не приставишь.

От первого танкового батальона в разведке находился неполный взвод гвардии лейтенанта Константина Дроздовского (всего два танка). Надо сказать, что взводный умел действовать смело, изобретательно, а порой и весьма дерзко. Дроздовский вывел свои «Шермана» на западную опушку леса, откуда открывался вид на дорогу, уходившую в Тапольцафе. Константин, осматривая в бинокль подступы к этому населенному пункту, заметил, что впереди в двух километрах стоит на дороге автомашина, от которой в стороны быстро бегали гитлеровцы, что-то передавая группам солдат, находящихся на вспаханном поле. Нетрудно было догадаться, что противник спешно минирует дорогу и прилегающее поле. Дроздовский доложил мне о результатах наблюдений и сообщил: «Атакую немцев. Сорву их работу!»

Через четверть часа голова батальона догнала высланные в разведку «Шермана». Их экипажи до нашего подхода успели поджечь автомашину противника, сдетонировавшие на ней мины оставили от грузовика «рожки да ножки». Установить точно переднюю границу и приблизительную ширину противотанкового минного поля не было возможности. Кроме того, выяснилось, что обнаруженное заграждение сильно «нашпиговано» противопехотными прыгающими и обычными минами. Это серьезно затрудняло разминирование.

Обстановка требовала быстрейшего продвижения танковых подразделений на северо-запад, а силы для устройства проходов практически отсутствовали. Двум приданным батальону саперам, изрядно уставшим от предыдущей почти непрерывной опасной работы, потребуется значительное время для обезвреживания мин. Это надолго задержит нас, а приближающуюся ночь следует максимально использовать для овладения Тапольцафе, а возможно, и несколькими кварталами города Папы…

Ломаю голову я, в раздумье командиры рот – ищем способ разрубить этот гордиев узел. Обход заграждения исключался, ведь по поднятому плугом полю, размокшему от частых дождей, танкам не пройти. Подошел Дроздовский. Сказал, что он где-то читал, что танкисты, разогнав «тридцатьчетверку», влетали на минное поле, и якобы благодаря большой скорости мины взрывались за кормой танка, не причиняя машине вреда.

«Идея заманчивая. Но кто возьмется осуществить ее на практике?» – подумалось мне. И, как будто угадав мои сомнения, Константин предложил: «Я согласен попробовать». Немного поколебавшись, я согласился с его предложением.

Быстро подготовили «Эмча» к тралению, сняв дополнительные топливные бачки; снаряды в боевом отделении уложили в верхние гнезда их хранения, подняв над полом башни; пушку и зенитный пулемет закрепили по-походному.

За рычаги управления «Шермана» сел сам Дроздовский, высадив остальных членов своего экипажа: «В случае чего – погибнет один».

Метров семьсот разгона, и, ревя моторами, «Эмча» влетает на минное поле – участок шоссе, в рытвинах и воронках от бомб. Через доли секунды – взрыв, еще взрыв, серия взрывов… Фонтаны земли, кусков дорожного покрытия закрывают мчащийся «Шерман». По натужному гулу дизелей определяем: «Пока цел!» Еще несколько взрывов. И… тишина. Когда легкий ветерок, наконец, сдул в сторону черно-желтоватую пелену дыма, мы увидели, что наш «тральщик» невредим, а на его левом крыле стоял Константин, вытирая вспотевшее лицо. «Дорожки» через минное поле были проложены, однако пускать по ним остальные танки я не торопился. Необходимо продублировать проделанное Дроздовским, расширить колею. Объявил по колонне, что нужен второй доброволец. Вызвались несколько механиков-водителей, в том числе и мой гвардии старшина Геннадий Капранов. Ему и разрешаю «проинспектировать» только что проложенный гусеничный след… В сумерках батальон на малых скоростях проходит минное поле по проторенным тропкам и устремляется к Тапольцафе.

Глубокий рейд

В первых числах апреля сорок пятого года соединения 6-й гвардейской танковой армии овладели городами Шопрон и Сомбатхей, что на северо-западе Венгрии. До Вены оставалось около 60 километров, которые требовалось преодолеть, чтобы помешать гитлеровцам минировать и разрушать исторические памятники, мосты, вывозить промышленное оборудование и культурные ценности австрийской столицы. Командующий армией генерал-полковник А.Г. Кравченко принял решение выслать в Вену отряд в составе первого танкового батальона 46-й гвардейской танковой бригады (18 «Шерманов»), 3 ИСУ-152 и роты десантников (80 человек). Отряду было приказано, действуя в тылу противника, стремительно выйти к Вене с юга. Без острой необходимости на всем пути до австрийской столицы в бой не ввязываться. Требовалось прорваться к ее центру и овладеть жизненно важными объектами – Парламентом, Художественно-историческим музеем, Оперным театром, дворцом Бельведер, Академией наук и удерживать до подхода главных сил 9-го гвардейского мехкорпуса захваченные здания и прилегающие к ним кварталы. В отряде была грамотно соединена высокая маневренность и огневая мощь танков и самоходно-артиллерийских установок с умением десантников вести упорный многочасовой бой в тылу у врага.

Вечером 8 апреля началась тщательная подготовка к необычному и, мы понимали, трудному рейду. На каждый «Шерман» загрузили двойной боекомплект и положили по два ящика трофейного шоколада, калорийность которого позволит нам продержаться несколько суток. Через два часа все было готово. Экипажи и десантники легли спать. Сколько часов нам предстоит без сна и отдыха драться с неприятелем? Никто не знал…

Туманным утром 9 апреля пехота прорвала оборону противника, и в проложенный коридор по команде «90» («Танки – вперед!») мы рванули к Вене. Опять вся надежда на внезапность нашего появления в глубоком тылу противника, где его оборона должна быть еще очень слабой, да и не могла гитлеровцам прийти в голову мысль, что русское командование пойдет на такой рискованный шаг – бросит на огромный мегаполис горстку танков и пехоты…

Колонна батальона подошла к южной окраине Вены – району Фаворитен, однако кратчайший путь к центру австрийской столицы был прикрыт противотанковой артиллерией, сжегшей один «Шерман». Расчет на внезапные действия на этом направлении не оправдался, и я приказал подразделениям отойти на северную окраину Эрла. Экипажи и десантники наспех перекусили, а я созвал совещание командиров рот. Обсудив сложившуюся ситуацию, мы решили совершить маневр, попытать ратного счастья в другом месте. Вот только где оно – это место?..