Жизнь за любовь - Лэм Шарлотта. Страница 13

Девушка мысленно вернулась в те годы, когда ушла из дому и начала работать с Филиппом и Дианой. Энни не могла припомнить сколь-либо длительный или краткий временной промежуток, когда она бы оставалась без внимания обоих своих друзей. Если бы Энни выпала из их поля зрения хотя бы на пару часов, то уж они наверняка бы ей строго выговорили за это.

Так, хватит об этом, приказала себе Энни. Ты никогда не теряла память. У тебя нет амнезии. Все это полнейшая чепуха. Не давай Марку морочить тебе голову.

Да, этот путь ведет только к безумию. Она должна оставаться здравомыслящей и трезво рассуждать обо всем, что услышит из уст Марка.

Энни повернулась и побрела по коридору в комнату, которую Марк отвел для нее. Она напрочь позабыла о чемоданах, которые тот принес из, машины и оставил на пороге перед ее спальней. Энни брела, не глядя под ноги, пока не наткнулась на те самые чемоданы, и, потеряв равновесие, упала

— Как ты неосторожна, — Марк оказался рядом с ней, прежде чем она успела подняться на ноги. Он опустился на колени, убрал разлетевшиеся черные волосы с ее лица и осмотрел лоб.

Энни ощутила какую-то влагу, стекавшую по щекам вниз, и решила было, что это слезы. Попробовала смахнуть их, но увидела, что пальцы в крови.

— Как тебе удалось порезать лоб? — удивился Марк, помогая девушке подняться на ноги и поддерживая ее рукой.

— Не знаю… — сердито буркнула Энни, подетски обиженная на всех и вся.

Марк глянул на ее чемоданы и выразительно присвистнул.

— Так вот оно что! Металлическая окантовочная лента на крышке чемодана отстала и загнулась острым краем вверх Да, получился настоящий нож Я потом этим займусь и посажу окантовку на место. В другой раз ты можешь так легко не отделаться.

Проведя девушку через комнату, Марк усадил ее на краешек кровати.

— Посиди здесь, пока я схожу за водой, чтобы промыть ранку, — сказал Марк, уходя.

Хотя Энни не понравилось, что ей приказывают, она не могла противиться Марку, даже если бы и захотела Голова у нее кружилась, глаза закрывались. Ушиб начинал пульсировать. Энни принялась ощупывать его пальцами, болезненно морщась Шишка росла на глазах и казалась ей размером с валун, твердая и горячая на ощупь.

— Не трогай, — приказал ей Марк, возвратившийся с кувшинчиком, наполненным водой, с губкой и полотенцем. Он вновь опустился на колени рядом с девушкой, осторожно смыл кровь с ее лица и более тщательно осмотрел рану. — Так, гм… Ну что ж, не так страшно, порез небольшой, кровотечение почти остановилось. Однако у тебя будет эта дурацкая шишка. Тебе придется прятать ее под волосами, пока не пройдет. — Он промокнул ей лицо сухим полотенцем. — А на сегодняшний вечер сделаем повязку.

Энни все еще ощущала головокружение, но боль понемногу утихала. Сейчас ее чувства были больше заняты Марком, который на коленях стоял рядом с ней. Его тело касалось ее бедер, когда он исследовал ранку на ее голове. Такого с ней еще не бывало. Воистину он просто магнитом притягивал ее к себе. Энни испугалась своей реакции, когда Марк придвинулся чуть ближе, когда его лицо оказалось рядом с ее, когда его тело уперлось в ее колени…

— Так наложить тебе повязку? — переспросил Марк.

От волнения у Энни почти пропал голос, она прочистила охрипшее горло, стараясь при этом выглядеть спокойной и рассудительной, всеми силами пытаясь скрыть свою реакцию на его близость.

— Нет, пусть так заживает. Если вы наложите повязку, то не будет доступа свежего воздуха к ране.

Марк согласно кивнул.

— Вероятно, ты права. — Затем нежно поправил локоны на ее висках, чтобы они не липли к ране.

Энни потупилась, едва дыша.

— И что же дальше? — спросил Марк. — Новые раны и я в роли врача? — со смехом продолжил он.

Энни выдавила из себя слабую улыбку, покачивая головой.

— Нет, ничего такого больше не будет.

— Отлично.

Марк насухо вытер руки, опустив глаза и прикрыв их густыми ресницами, предоставляя девушке возможность без помех наблюдать за ним в полной уверенности, что он того не замечает. Его нежность и забота о ней озадачили Энни. Это при том, что он силой привез ее сюда, говорил такие странные вещи. Да, ей было над чем задуматься.

И тут Марк глянул на нее, перехватив ее изучающий взгляд. Это произошло так неожиданно, что Энни просто не успела отвести глаза. Она явственно слышала, как стало громче его и без того уже шумное дыхание, заметила, как потемнели его глаза. И все же они искрились, сверкали, горели! И Энни уже не могла отвести взгляд от его глаз. Она словно падала в них, тонула в них…

— Энни, — прошептал Марк и ладонью дотронулся до ее щеки, лаская ее.

По телу Энни пробежал озноб, она замерла, не в силах двинуться. Марк медленно потянулся вперед, и Энни увидела его губы, они ждали ее… Потом его уста коснулись ее, и девушка прикрыла веки, едва слышно застонав. Прикосновение его губ разожгло настоящий пожар в ее теле. Она сама была напугана тем, с какой страстью отвечала ему. Она не должна позволять Марку целовать ее. Энни отлично понимала, чем все это кончится. Собравшись с духом, она отпрянула.

Только сейчас до нее дошло, что и у Марка были закрыты глаза, потому что мгновением позже он их открыл, и она снова увидела его темные зрачки, похожие на бездонные черные дыры в космосе. Марк поднялся на ноги, поднял и ее, обхватив руками за плечи.

— Не надо, — вырывалась Энни, видя выражение его лица. Это невозможно. Страшно быть объектом столь явного, столь мощного желания. Энни была в ужасе.

А Марк, казалось, не слышал ее. Он еще ниже склонил голову, его губы искали ее рот с такой слепой страстью, что сердце у девушки гулко стучало о ребра. Она продолжала изворачиваться, пытаясь высвободиться. Однако в конце концов его губы нашли ее рот.

Потом он провел рукой по ее спине, продолжая крепко прижимать ее к себе. Другой рукой он нежно прокладывал путь от ее подбородка ниже, к талии. Каждое прикосновение его пальцев вызывало у Энни бурный прилив чувств. Вся она была словно в огне, ей казалось, что она тает перед ним, словно воск в пламени свечи. Энни вцепилась пальцами в ворот рубахи Марка, чтобы не упасть. Ее никогда прежде так не целовали. И это был даже не поцелуй — это было что-то, что поглотило, засосало ее в него. Энни не знала, что ей дальше делать, и просто прикрыла глаза, не противясь больше, бездумно, точно в опьянении.

А Марк уже расстегивал пуговицы на ее блузке из белого шелка. Энни заметила, как дрожат его пальцы, когда его рука скользнула ей под блузку и прикоснулась к узорчатому лифчику, сорвала его и дотронулась до ее горячих, упругих грудей.

Она выгнулась дугой, не в силах сопротивляться, издала глубокий грудной, почти животный стон страсти.

— Энни, Энни. — бормотал Марк, и она чувствовала, что он весь дрожит

Но вдруг Марк оторвался от ее губ и поднял голову. Энни было очень трудно возвращаться на землю с тех высот, куда он ее увлек. Она медленно приоткрыла глаза и глянула на него.

— Ты с кем-нибудь спала? — спросил Марк низким, почти грубым голосом.

Энни словно пришпорили — так она вознегодовала!

— Сколько раз вам можно повторять — моя личная жизнь вас не касается. Прекратите задавать мне такие вопросы.

Марк продолжал ее пристально рассматривать.

— Я читал одну занятную заметку о том, что твой менеджер был еще и твоим дружком.

Краска ударила ей в лицо.

— Газетные писаки всегда придумывают чтолибо подобное.

Марк прищурился, его глаза стали пронзительно-проницательными.

— А это в самом деле просто газетные выдумки?

Энни не могла выдержать его прямой взгляд и отвела глаза, но вздернула подбородок, пульс стал отдаваться у нее в ушах.

— Между мной и Филиппом никогда ничего не было.

Это, увы, истинная правда. Филипп так и не смог разобраться в ее чувствах, понять, что в них было нечто большее, нежели обычное дружеское расположение. Энни была абсолютно уверена в том, что Филипп так ничего и не заметил. Да если бы и узнал, ни за что бы не поверил, потому что, будучи жестким, железным бизнесменом, Филипп был слепым котенком во всем, что касалось чувств. Энни так и не припомнила ни единого особого взгляда с его стороны. Филипп действительно совершенно не разбирался в вопросах любви. Именно потому ему и потребовалось столь много времени, чтобы понять, как же он относится к Диане и что она сама испытывает к нему. А ведь это было на поверхности в течение долгих лет, пока судьба не взяла все в свои руки и не свела их вместе. Тут Энни возблагодарила судьбу за то, что ни взглядом, ни словом не выдала Филиппу свою тайну. По крайней мере у нее не было теперь повода для сожаления.