Тамерлан. Правитель и полководец - Лэмб Гарольд. Страница 10

Во время этого сражения, когда вокруг Тимура осталось не более двенадцати воинов, он стал мишенью для стрел сейстанцев. Одна из стрел попала в кисть его руки, другая – угодила в ногу. Тимур не стал лечить раны, а просто сломал стрелы и вытащил их из руки и ноги. Однако раны оказались серьезными, и он был вынужден удалиться в свою юрту.

Сейстанцев разбили, союзники приобрели трофеи и новых солдат. Хусейн отправился с основными силами на север, оставив Тимура в горах выздоравливать после ранений.

Здесь к нему присоединилась Алджай. На короткое время темноволосая принцесса завладела в лагере тюркским воителем, которого больше никто не мог позвать на войну. Их юрты стояли в винограднике, где воздух был всегда свежим, а лошади наслаждались сочной травой. Ночью в полнолуние месяца шавваль они лежали на коврах, наблюдая за тенями в низинах. Только в этот месяц Алджай могла видеть, как Тимур забавляется со своим маленьким сыном Джехангиром.

Оставались считанные дни их общения. Тимур неустанно хромал вокруг лагеря, тренируя поврежденную ступню. Это доставляло ему сильную боль, но он держался прямо, как прежде. И когда Тимур потребовал свои доспехи и седло, слишком скоро, по мнению Алджай, – она вынесла его меч и опоясала боевым поясом его талию. Ее глаза не выражали печали, потому что молодая жена не должна была омрачать ею настроение мужа.

– Пусть Аллах защитит тебя, о мой суженый.

У каменного моста

На севере понадобилось присутствие Тимура. Самоуверенный Хусейн, ввязавшийся в битву с монголами, владевшими соседней территорией, был разбит, а его люди рассеяны. Это случилось вопреки предостережениям Тимура. Его люди возмущались. Выходило, что Тимур должен был отвернуться от горных племен и присоединиться к оставшемуся воинству Хусейна, а также набирать новых воинов. Между тем его рука еще не настолько выздоровела, чтобы он мог управлять поводьями и одновременно владеть оружием.

В мрачном расположении духа Тимур выступил во главе небольшого отряда. Попутно охотились на дичь. В верховьях Амударьи он сделал остановку, ожидая Хусейна. Но здесь его обнаружили. Летопись довольно подробно передает этот эпизод.

Шатры Тимура располагались на берегу горного потока на склоне горы. После нескольких дней ожидания он потерял сон. Ночь была ясной, луна – яркой. Тимур прохаживался вдоль горного потока. Его новой привычкой стала тренировка ноги, которую так и не удалось залечить. Он же не мог привыкнуть к своему увечью.

Когда Тимур вернулся на склон горы, луну затянуло дымкой. Небо на востоке светилось желтым светом. Тимур опустился на колени, чтобы совершить молитву, а когда поднялся, то увидел всадников, ехавших по противоположному берегу потока. Рядом просвистела стрела. Всадники ехали со стороны Балха, ставшего теперь оплотом монголов. Тимур немедленно спустился к своим шатрам, разбудил людей и потребовал коня.

Он выехал сразиться с чужаками в одиночку. Когда те его увидели, то на время остановились, разглядывая барласа при тусклом свете луны.

– Откуда и куда вы едете? – крикнул Тимур незнакомцам.

– Мы слуги эмира Тимура, – ответили ему, – и ищем его в этих местах. Не можем его найти, хотя слышали, что он покинул Кумруд и прибыл в эту долину.

Тимур не узнал голос и не смог увидеть кого-либо из знакомых воинов.

– Я тоже один из слуг эмира! – крикнул он. – Если желаете, я проведу вас к нему.

Из отряда отделился всадник и поскакал галопом вверх по склону, где его ожидали командиры, прислушиваясь.

– Мы нашли проводника, – услышал Тимур голос всадника, – он приведет нас к эмиру.

Тогда Тимур медленно продвинулся вперед, пока не смог различить лица командиров. Это были три предводителя барласов в сопровождении трех всадников. Они предложили проводнику подъехать поближе, но когда узнали в нем Тимура, то буквально слетели со своих коней, встали на колени и стали целовать его стремена.

Тимур тоже спешился и не смог удержаться от того, чтобы тут же не одарить своих людей подарками. Он передал одному шлем, другому – пояс, третьему – накидку. Они сели на коврах, была подана дичь, и начался пир. Вскоре Тимур смог оценить преданность гостей. Он послал разведчика из числа повстречавшихся воинов за реку узнать, чем занимаются монголы. Воин попытался переплыть Аму, но его конь утонул, а сам он выбрался на отмель и затем на противоположный берег. Разведчик вернулся с сообщением о том, что армия монголов численностью в двадцать тысяч человек выступила из Шахрисабза и опустошает страну.

Сам воин прошел рядом со своим домом, но не заглянул в него, хотя там можно было подкормиться.

– Когда мой господин лишен дома!.. – воскликнул воин. – Как я могу заходить в свой дом?!

Новости вызвали у Тимура лихорадку нетерпения. По старой привычке монголы грабили даже сейчас, когда им противостоял противник. Тимур знал, что племена за рекой натерпелись от монголов и поддержат его. Но численность его войск составляла лишь четверть от армии монгольского военачальника Бикиджука. Старый монгол поднаторел в такого рода войнах, он двинул свои войска вдоль северного берега реки, перекрывая броды.

Пытаться форсировать реку при таком невыгодном соотношении сил было бы безрассудством. Но Тимур пошел на это. В течение месяца он вел за собой Бикиджука вверх по течению до места, где Аму сужалась и становилась мелководной. Здесь он остановился у каменного моста. Монголы при всей выгоде своего положения не собирались переходить мост, а Тимур сделал вид, будто удаляется в свой лагерь. Той же ночью он выделил в резерв пятьсот человек под командованием Муавы, которому доверял, и Мусы – одного из самых способных помощников Хусейна.

Оставив этих пятьсот воинов охранять лагерь и мост, сам он с основными силами удалился. Тимур форсировал реку близ лагеря монголов, переместившись без остановок в расположенную за ними горную местность, которая представляла собой полукруг, обращенный к реке.

На следующий день монгольские дозоры быстро обнаружили след войск Тимура. Бикиджук понял, что через реку перебрался крупный воинский контингент. Было очевидно также, что количество войск в прежнем лагере Тимура не уменьшилось. Если бы Бикиджук стал переправляться через мост, Муава и Муса должны были удерживать свои позиции, между тем Тимур ударил бы в тыл монголам.

Однако осторожный Бикиджук, почуяв опасность, оставался весь день на месте. Ночью Тимур распределил своих людей по всей горной местности с заданием разжечь как можно больше костров по дуге, охватывавшей лагерь противника.

Осторожные северяне были шокированы зрелищем многочисленных костров. Перед рассветом они спешно покинули свои позиции. Тогда Тимур собрал войска и ударил в колонну отступавших монголов. Противник, не выдержав удара, обратился в беспорядочное бегство. Тимур неотступно преследовал его.

Эмир Хусейн, не принимавший участия в битве у реки, присоединился к войскам Тимура, преследовавшим монголов, навязывая свои рекомендации.

– Преследование разбитых войск, – говорил он, – неудачный план.

– Они еще не разбиты, – возражал Тимур и продолжал преследование.

Он горячо приветствовал племена, вышедшие из укрытий; воинов, кружащихся от радости на конях; женщин, помахивающих руками. Он немного отдохнул, поскольку ему предстояло назначить новых предводителей своей формирующейся армии, примирить участников междоусобной войны, распределить землю, отбитую у монголов, выплатить денежные компенсации семьям убитых и пособия – семьям раненых воинов. Все это время он не слезал с седла, руководя передвижениями кавалерийских отрядов в северном направлении, спеша в те места, где образовались очаги сопротивления.

Ощущая горячее дыхание преследовавших войск, монголы полностью ушли с территории между Амударьей и Сырдарьей. К наследному хану Ильясу, собиравшему тюмены на северной равнине, прибыли два всадника из родного улуса за горами. Они спешились и приветствовали наследника как правящего хана, сообщив, что его отец Туглук покинул земную юдоль и вознесся на небеса. Затем они взяли под уздцы коня наследника и отвели его к юрте.