Ледяное сердце - Лэнгтон Джоанна. Страница 11

— Надеюсь, ты сделаешь мне одолжение, Пол. Я прошу обещать, что, как только этот злосчастный визит закончится, ты подыщешь мне какую-нибудь работу.

— Тебе не нужна работа. Твое будущее уже обеспечено. Ты будешь жить или в моем доме, или в имении Мартина. Мое предложение действует с того момента, когда ты захочешь принять его.

— Ты удивительно настойчив.

Пол схватил длинными тонкими пальцами несколько локонов волос Николь и осторожно притянул ее голову к себе. Неутолимое желание горело в его открытом взгляде.

— Я голоден… очень, очень голоден, — без стеснения сказал он ей.

От близости к нему Николь вздрогнула, ее ноздри уловили чистый, теплый, знакомый запах, он действовал на нее как наркотик. Точно такой же голод переполнял и ее. Она больше не могла отрицать его власти над собой, значит, надо быть очень осторожной.

Пол наклонил голову, поднял подбородок Николь, чтобы лучше рассмотреть ее лицо.

— Ты выглядишь как несчастный призрак… можно подумать, что я обидел тебя, — признался он. — Я говорю о своем желании открыто. Я не могу обещать тебе того, чего не смогу обеспечить. В конце концов я отпущу тебя и твоего сына целыми и невредимыми. Ты хочешь роз и шампанского? Я дам их тебе, но все, чего я хочу от тебя, — это тебя.

Николь отстранилась от него.

— Отойди, Пол!

— Не знаю, как это сделать. Я почти не спал, когда улетел из Торонто, так был зол на тебя. Мы могли бы быть вместе в Мексике.

— Да. Несколько дней — это предел твоего внимания, как я хорошо помню.

Подавляя желание сказать резкость, Пол схватил ее, наклонился и поцеловал. Голова ее закружилась, ноги подкосились, и жар собственного предательского желания вихрем пронесся по ее замерзшему телу, сделав его слабым и податливым.

Пол продолжал целовать Николь. Эротические агрессивные толчки его языка настолько возбудили ее, что Николь прильнула к нему с таким же отчаянием, с каким, наверное, могла зацепиться за край обрыва, чтобы спастись от падения.

И тут маленькая рука дотронулась до ее бедра, требуя внимания. Джим настойчиво сказал: «Мама!» Эффект был такой, как если бы на нее выплеснули ведро ледяной воды. В то же мгновение Пол отпустил ее и сделал шаг назад. Он весь как-то потускнел и сник. Джим смотрел на мать с откровенным любопытством, а потом перевел взгляд на этого высокого, смуглого, возвышающегося над ним человека. Николь одарила сына улыбкой, и, удовлетворенный, он пошел обратно к своему ведерку и гравию.

— Я совсем забыл, что мы не одни, — едва выговорил Пол.

— Пожалуйста, не трогай меня больше. — Николь не позволила себе даже взглянуть на него, поскольку тело ее еще стонало и пульсировало от преступного, не утихающего возбуждения. — Я хочу, чтобы ты стоял подальше от меня. — В ее голосе звучали мольба и протест одновременно.

— Это невозможно. Ничего не могу поделать с собой, это сильнее меня, я хочу обладать тобой снова.

— Но я никогда больше не буду твоей, — выпалила Николь.

— Можешь бороться со мной, но как ты будешь бороться с собой? — тихо, очень проникновенно и с грустью спросил Пол.

Побледнев от беспощадной проницательности, прозвучавшей в этом вопросе, Николь пошла прочь. Она схватила за руку сына, который от неожиданности обиженно заплакал, и вернулась в дом.

Помыв Джиму руки, она закрыла чемодан. Потом внимательно осмотрела свое лицо в зеркале, недовольно отметив припухлость губ и предательский блеск в глазах. Ты опять сворачиваешь на ту же дорожку и заслуживаешь прежних страданий и даже худших, сказала она себе. Однако каким-то постыдным образом грубая сила желания Пола возбуждала ее и делала безвольной. Неужели это возможно, и Пол действительно сожалеет о том, что в свое время отверг ее?

Шесть недель спустя после памятного уикэнда, который они провели вместе, Пол ненадолго вернулся в имение деда.

Он выбрался из сверкающего лимузина на заднем дворе и смотрел, как Николь пробирается через кучу угля на тонких каблуках и в коротком сатиновом халате. Она держала под руку Эндрю просто для того, чтобы сохранить равновесие, но, увидев Пола, разыграла маленький спектакль с намеком на флирт. Николь откинула волосы назад и лучезарно улыбалась.

— Привет Пол! — крикнула она смело и беззаботно, так, будто это был кто угодно, но только не человек, разбивший ей сердце.

Когда она пришла домой, внутренне умирая мучительно медленной смертью от ощущения своей покинутости, а внешне выглядя как девушка — завсегдатай вечеринок, Пол вышел из левого крыла замка и преградил ей путь.

— Ты портишь себе жизнь, Ники.

Он говорил, как ее отец, и она ответила ему соответственно — со слегка раздраженной, но вызывающей улыбкой.

— Если это обо мне, то я получаю массу удовольствий, Пол.

— Наверное, это очень волнующее ощущение — быть ночным шофером у пьяницы.

— Эндрю не пьяница, — возразила она, защищая молодого человека, на которого ей пришлось опереться как на единственного друга. — Он возит меня на вечеринки и в клубы, где мы танцуем и веселимся. По правде говоря, я замечательно провожу время, лучше чем кто-либо. Но тебе-то что до этого? Чего ты от меня хочешь?

— Ничего. То есть абсолютно ничего, — медленно произнося слова, спокойно проговорил Пол. — Чего мне еще хотеть, кроме того, что у меня уже было? Извини, возможно, я старомоден, но на тебе очень дрянное платье. — И он ушел.

Она стояла на том же месте как вкопанная очень долго. Тушь от ресниц расплылась вокруг глаз от слез, губная помада смазалась, вызывающее платье спадало с ее поникших плеч. Николь уже не выглядела ни смелой, ни беззаботной. Одно Николь знала твердо — она ни за что не скажет Полу о том, что носит его ребенка.

— Ничего, переживешь все это, — сказал как-то ободряюще Эндрю в один из тех редких случаев, когда был достаточно трезв, чтобы вести разумный разговор. — Ты была увлечена, а он только-только стал оправляться после трагедии и вынужденного одиночества. Не строй планов. Я ведь тебя предупреждал, разве не так? Пол уже подростком охотился на женщин. Глупые секретарши ложились к нему прямо на письменный стол, откровенные приглашения приходили от совершенно незнакомых красавиц. Многие женщины рисковали репутацией, чтобы привлечь его внимание. Николь, ты милашка, но, к сожалению, у него была куча женщин милее тебя. У тебя никогда не было шансов удержать Пола.

Пол был абсолютно честен с ней тогда, он говорил то, что есть на самом деле, нравилось ей это или нет. Пол неизбежно полюбит и женится еще на одной богатой женщине.

— Отнести ваш чемодан сейчас, миссис Бартон?

Николь резко обернулась, застигнутая врасплох, как будто последняя мысль крупными буквами отпечаталась на ее лице. Шофер Пола терпеливо ждал у порога спальни. Кивнув и повернувшись, чтобы идти за сыном, она снова подумала об Эндрю, о том, насколько была глупа, относясь к нему как к другу и доверяя свои тайны.

Эндрю рос и воспитывался в доме деда, чтобы позднее постоянно подвергаться невыгодным сравнениям с Полом. Неудивительно, что он не любил двоюродного брата. Младший брат мог громогласно объявить о своей интимной связи с Николь, хотя бы из-за потребности возвыситься над кузеном. А Николь все еще пребывала в ужасе оттого, что Эндрю, которому она доверила тайну своей беременности, мог рассказать о ней деду, Полу и еще Бог знает кому.

Пол буквально застонал, увидев Николь, когда та спускалась по лестнице с Джимом, прицепившимся к ее ноге.

— О Господи! Ведь зима на дворе. Ты же замерзнешь. Я думал, ты наденешь что-то более подходящее.

Николь заметно покраснела от смущения.

— У меня есть только это.

— Мы по пути остановимся у магазина и купим тебе пальто, — сказал Пол, будто разговаривал с очень маленьким и глупым ребенком.

— Нет, мы нигде не остановимся и ничего не купим, — отрезала Николь. — Надеюсь, я знаю достаточно, чтобы опасаться итальянцев, дары приносящих.

Пол опешил, а потом не на шутку рассердился.

— Ты оскорбляешь меня.