Воздушные замки - Лэнгтон Джоанна. Страница 18
– Понятно, – кивнул Карстен. На самом деле он ничего не понял и машинально продолжал разглядывать стол. – А для чего этот выступ?
– Не знаю. Для красоты, наверное…
– Люблю тайны и хорошую ручную работу. – Карстен продолжал методично осматривать детали стола. – А еще обожаю искать клады. Дело это очень и очень выгодное. Кстати, так думает и сам Харальд…
Молодой человек нажал на выступ. И теперь настала очередь Присциллы вздрогнуть от резкого щелчка расправившейся пружины. Справа от первого потайного ящика выдвинулся второй, показавшийся гораздо меньше первого. Карстен и Присцилла стукнулись лбами, пытаясь в него заглянуть.
– О Боже! – только и нашла в себе силы произнести Присцилла. Там лежала стопка фотоснимков. В одной из женщин, изображенных на старой фотографии, она узнала свою мать, Элеонору Вудхаус!
Взвизгнув от радости, она чмокнула в щеку оторопевшего Карстена Трольстингена и выбежала из комнаты. Короткий поцелуй, но как сильно при этом девушка обхватила руками его голову, как приятно было едва заметное прикосновение ее грудей. Очаровательная островитянка, похоже, знала толк в поцелуях!
Еще хорошо, что Карстен не успел встать во весь рост, а то простой поцелуй превратился бы… Так-так! Во что превратился бы поцелуй, не сиди я на корточках? – усмехнулся Трольстинген.
Оставшись в одиночестве, он стал в раздумье прохаживаться по комнате, бросая взгляд то на великолепные изразцы, которыми была выложена печь, то на постель Присциллы, то на пачки интимных девичьих признаний и исповедей, белеющих в открытом ящике стола.
Неплохо, конечно, знать о близком тебе человеке всю подноготную, думал Карстен. Но в то же время как сладко чувство неведения… Иногда следует идти по жизни с закрытыми глазами, зная, что тебя, как ребенка за руку, ведет Бог.
После некоторых колебаний молодой человек выбрал неведение, понимая, что грех открывать чужие письма, даже если их, кроме отправителя, никто никогда и не прочтет.
Довольный своим выбором, он в поисках питья отправился в кухню, – после рыбного обеда его мучила страшная жажда.
Поблуждав по дому, Карстен с опаской вошел в кабинет Харальда. Со стены на молодого человека мрачно взирал портрет хозяина дома. Присцилла сидела за столом, склонив голову над кучей фотографий.
– Видишь, повсюду мама или одна, или со мной. Взгляни!
Карстен взял снимки в руки. Оказывается, в раннем детстве Присцилла была кудрявой, и ямочки на щеках казались куда больше. Девочка очень походила на мать.
– Интересно, а кто изображен здесь? Кто все эти люди? – Девушка протянула ему большой желтоватый от времени снимок.
Фотография была не очень четкая, к тому же края ее обтрепались. Но интуиция подсказала Трольстингену, что этот снимок имеет особую ценность, и с ним надо обращаться особенно бережно.
– Присцилла, позволь мне забрать фотографию с собой, – неожиданно попросил Карстен.
– Зачем?
– Я отдам ее специалистам, они обработают ее, увеличат, приведут в порядок.
– Хорошо, – согласилась Присцилла. – Ты хочешь чего-нибудь выпить? Меня страшно мучит жажда!
– Я только что опрокинул в себя литр клюквенного морса.
– О, это то, что надо!
Молодые люди сидели в кухне, наблюдали за хлопотами поваров и пили клюквенный морс.
– Тебе нравится здесь? – поинтересовалась вдруг Присцилла.
– Очень.
– Я так и думала. Но лучше договоримся сразу: в доме до свадьбы ты жить не будешь. Таково мое желание и решение Гертруды.
– Если честно, я и не собирался…
– Не собирался что? Жениться или перебираться в этот дом? В общем, так. Пригонишь «Звезду Севера», ошвартуешь ее у стенки в гавани Хиркенхольма, подключишь электропитание к электростанции дока и станешь ждать заветного часа на своей яхте. Будем ходить друг к другу в гости.
– А моя работа? Хирке не ближний свет! – Карстен был изумлен ее повелительным тоном. Но была в нем не самоуверенность, а скорее детскость, игра в роковую женщину, которая все решает сама и требует лишь беспрекословного подчинения.
– Катер Харальда также в твоем распоряжении, судно уже вернулось из Ставангера и стоит у причала. Впрочем, и вертолет тоже можешь забрать.
– С пилотом?
– С пилотом, винтом и хвостом! – рассмеялась Присцилла. – Я в жизни не осмелюсь управлять этой жужжащей махиной, и даже летать на ней боюсь. Моя стихия – парус.
– Покажешь мне свой швертбот?
– С удовольствием, Карсти!
Молодые люди перешли на «ты» и даже не заметили этого. А главное, они не чувствовали неловкости от того, что их знакомство было изначально оговорено их родителями.
Ну, встретились и встретились! Мало ли встречается каждый день мужчин и женщин, парней и девушек, но не каждое такое свидание ведет к браку. Между Карстеном и Присциллой не было ничего, что необходимо было бы скрывать друг от друга или же от чужих глаз. Все население острова уже видело в них жениха и невесту. Надо заметить, и весь деловой мир тоже. Такие новости разносятся со скоростью звука.
Что, казалось бы, еще надо молодым людям в таком замечательном возрасте? Присцилла, правда, не знала, что Бог любви уже подстерег Карстена под кронами вековых лиственниц, возвышающихся у лодочного сарая, и поразил своей стрелой в самое сердце.
Трольстинген в мгновение ока влюбился в простушку с красными от холодной воды руками, с опилками в голове, а если точнее – с опилками в волосах.
– Хорошо, если ты так хочешь, я завтра же приведу «Звезду Севера» в гавань острова, фарватер я знаю.
– Можешь взять меня в лоцманы, – улыбнулась Присцилла. – С удовольствием побываю на твоей яхте, а пока пойдем, полюбуемся на «Сигрид»!
– «Сигрид»?! – ахнул Карстен. – Ну и дела! Так я же видел тебя в заливе, у самых камней. Причем в шторм, в ноябре прошлого года! Ты – сумасшедшая!
Последние слова Карстен произнес, как похвалу, и Присцилла скромно потупила глаза.
В лодочном сарае царил образцовый порядок. Глазам Карстена предстали два старинных деревянных бота, моторный и парусный, и крошка «Сигрид», покоившаяся на мешках со стружками и опилками.
– Мое изобретение! – похвасталась Присцилла. – Корпус совершенно не деформируется.
Гоночный швертбот, наделенный женским именем, был хорош. Такие лодки приносят своим хозяевам золотые олимпийские медали, но и внимания требуют к себе поистине бесконечного. Распахнув створки ворот, Карстен залюбовался видом на Хиркефьорд. Если такая девушка, как Присцилла, тоже любуется этими скалами, значит, суровое великолепие фьорда находит отклик в ее душе. Но какое странное несоответствие женственности, нежности и хрупкости в ее внешности и стремления к риску в ее душе. Он, Карстен, должен разгадать эту ее тайну. И тогда, возможно, Присцилла его полюбит. А если это произойдет, нечего в жизни больше будет и желать. Они будут всегда вместе, родят кучу детей и посвятят все силы их воспитанию. Все просто! У Присциллы замечательный голос. Если она сейчас позовет его по имени, завтра… завтра он заложит на своей верфи очередной сухогруз, подумал Карстен.
– Карсти! – окликнула Присцилла молодого человека своим звонким голосом. – Хочешь мороженого?
Он вздрогнул и оглянулся. Девушка сидела на борту одного из ботов, свесив свои стройные ноги в сапожках из камуса северного оленя, и с аппетитом ела мороженое.
Молодой человек вскарабкался на палубу бота и обнаружил в небольшой рубке ящик с мороженым. Выбрал малиновое и уселся рядом с Присциллой.
– Я никогда прежде не ела мороженое в компании с молодыми людьми, – с виноватым видом и лукавой улыбкой призналась девушка. – Это мое тайное желание, съесть мороженое вместе с человеком, которому я не безразлична.
– Хочешь сказать, что ни с кем и не целовалась раньше?
– Нет, целовалась, а вот мороженое не ела. Ты мне не веришь! – рассерженным голосом произнесла Присцилла и даже толкнула Карстена в грудь. Не ожидавший такого подвоха, Карстен упал навзничь.