Жарче, чем тропики - Лэнгтон Джоанна. Страница 34

Мари побледнела от ярости как полотно.

— Я вовсе не прогоняла твоего брата! Он сам оставил меня!

Намири презрительно посмотрела на нее.

— Мне кажется, ты хочешь оставить его. Он сказал…

— Он солгал!

— Мой брат не лжет…

— Тогда ты не знаешь об обещании, которое он дал вашему отцу, — перебила ее Мари.

— Знаю, Джамал обещал отцу, что если этот брак окажется неудачным, он женится вновь без всяких споров.

— Разве ты не знаешь, что наш брак не был действительным, а?

— О чем ты говоришь! — воскликнула Намири. — Разве мой брат не ждал несколько лет, не добивался все это время разрешения отца жениться на тебе?

— Разрешения на временную женитьбу — ведь только на такую соглашался твой отец. Да и какое это может иметь значение сейчас? — сказала Мари дрожащим голосом. — Джамал покинул меня…

— Временную женитьбу? Что за вздор! Джамал искренне любит тебя! И в Патату, и во всем Королевстве Нботу каждый знает, как сильно он тебя любит! — заверила ее сестра наследника. — В конце концов его право на выбор невесты нашло общую поддержку и его выбор был одобрен обществом, поскольку ты из Европы. Многие находят это очаровательным и даже обнадеживающим доказательством нового, либерального курса развития Нботу.

Правда, мой глубоко пессимистичный отец упрямо выступал против вашего брака, но только потому, что боялся, как бы Джамал не испытал такого же разочарования, как и он сам, как бы ты не оказалась невосприимчивой к нашей культуре и как бы ваш брак тоже не завершился разводом…

Мари упрямо повторила:

— Джамал не любит меня…

— Еще как любит, черт побери, глупая ты женщина! — не сдержала эмоций Намири. — А сейчас он испытывает муки приговоренного, выслушивая от отца сожаления по поводу того, что тот дал согласие на ваш брак! Как ты думаешь, каково сейчас Джамалу? Романтическая, как в сказке, женитьба так быстро расстроилась, что он считает себя полным неудачником и обеспокоен, будто подвел всю королевскую семью браком с тобой, а отец при каждом случае бормочет: «Я тебе говорил»… Так что не смей даже помышлять оставить Джамала.

Рыдания Мари сопровождали последние слова Намири. Она отвернулась, пытаясь скрыть свое страдание. Мари пребывала в горе. Неужели она неправильно поняла Джамала, когда он говорил о временном характере их союза? Ей так хотелось поверить во все услышанное, что у нее даже закружилась голова.

— Сожалею, что назвала тебя глупой, — чопорно произнесла Намири, полностью взяв себя в руки. — Но я так люблю брата, что мне невыносимо видеть его страдающим.

— Я тоже люблю его, — едва выговорила Мари дрожащим голосом. Но разве не он говорил о невозможности жить под дамокловым мечом? Не он ли постоянно вел себя так, словно и не стремился к тому, чтобы я осталась? Правда, это могло означать, что он очень неуверен в моих чувствах к нему…

— Тогда что происходит с вами обоими? — прямо спросила Намири. — Я ничего не понимаю…

Десятью минутами позже Мари сидела в «мерседесе» принцессы Намири.

— Если твой братец одержит верх в нашем споре, — предупредила Мари дрожащим голосом, — то придет моя очередь назвать тебя глупой женщиной, не так ли?

Намири рассмеялась:

— Такой возможности у тебя не будет!

Жаль, подумала Мари, что у меня нет такой уверенности. Хотя Джамал мог оставить меня потому, что считал, будто я все равно собираюсь покинуть его рано или поздно. А виной всему его гордость, его невероятная гордость, мучительно думала она, с силой сжимая пальцы…

— Это Батик — секретарь отца, — пояснила Намири в гулком фойе старого дворца, поманив старого служаку повелительным жестом. Он приблизился с явной неохотой, стараясь даже не смотреть на Мари.

— Батик отведет тебя к брату, — сказала Намири.

Батик побледнел и начал было:

— Я сожалею, но…

Однако принцесса Намири негромко произнесла короткое приказание на своем языке. У секретаря отпала челюсть, он покраснел, но с места не двинулся, переминаясь с ноги на ногу в явной растерянности. Он что-то ответил принцессе…

— На твоем месте я постаралась бы обойти инструкции и прибегла к дипломатии, — с насмешкой над его нерешительностью сказала Намири.

До Мари вдруг дошло, что Джамал приказал Батику, а возможно, и другим людям из обслуги не пускать к нему Мари, если ей вздумается появиться в королевском дворце. Побледнев от унижения, она уже повернулась к выходу, но ее остановила Намири со словами:

— Не глупи, Мари. Отец взбешен твоим поведением. Секретарь говорит, что это его приказ — не пускать тебя во дворец. Король считает, что ты бросила его любимого сына и заслуживаешь того, чтобы тебя по крайней мере три раза в день секли плетьми! Но это пустая угроза, не такой уж он беспощадный. Да и встретиться тебе надо не с ним, а с Джамалом.

После этого Намири коротко бросила секретарю:

— Проводи!

С вымученной улыбкой Батик склонился в поклоне перед Мари и вежливо пригласил ее следовать за собой. Но какой смысл во встрече с Джамалом, если король Бутасу столь враждебно настроен по отношению к ней! У Мари упало сердце.

Батик молча проводил ее во внутренней дворик, снова поклонился и попросил:

— Пожалуйста, подождите здесь, госпожа. Кажется, принц Джамал беседует сейчас с королем…

Во дворике находилась небольшая оранжерея. Чтобы скрасить ожидание, Мари заглянула внутрь и удивилась, почувствовав прохладу. Она изумилась еще больше, когда увидела великолепную коллекцию деревцев бонсай. Особенно ее восхитила миниатюрная сосновая рощица. Мари протянула руку в желании дотронуться до хвои, которой не видела со времени приезда в Африку, как вдруг услышала строгий голос:

— Не трогайте!

Мари отдернула руку, резко обернулась и увидела пожилого темнокожего мужчину, сидящего на стуле перед верстаком в дальнем углу оранжереи.

На нем был старый передник, в одной руке он держал ножницы.

— Прошу прощения. Конечно, я знаю, что их лучше не трогать, но они такие красивые… Знаете, у меня дома тоже есть крохотные деревца бонсай — это мое хобби.

Старик сердито прищурил сверкающие темные глаза.

— Извините, пожалуйста, что прервала ваши занятия, — поспешила ретироваться Мари. У нее возникло неприятное подозрение. Эти темные, глубоко посаженные глаза, эти брови в одну линию…

— Я вас не извиняю! — Это было произнесено таким надменным тоном, что подтвердило ее неприятное подозрение. Мари замерла, побледнев.

— Вы жена моего сына, — процедил старик сквозь зубы. — Почему вы приехали сюда?

— Я хотела повидать Джамала.

— Зачем? — хрипло спросил король Бутасу. У нее защипало глаза, и язык прилип к нёбу.

— Зачем? — мрачно повторил он свой вопрос. Мари молчала. На глаза навертывались горячие слезы.

— Потому что я люблю его! — выпалила она наконец, гордо вскинув голову.

Король нахмурился, ошеломленный ее признанием.

— И я уверена, что могу сделать его счастливым. Если, конечно, он пожелает этого, — добавила Мари.

— Так почему же вы не делаете его счастливым?

— Этот вопрос я предпочла бы обсудить с ним. Ее тесть в раздражении покачал головой:

— Я не хочу, чтобы беспокоили моего сына.

— Извините, но ваш сын вполне может решить все сам, — прошептала Мари.

— Только не тогда, когда он женится на женщине, которую не может уговорить остаться с ним, — грубо заявил король.

— Я останусь.

— Тогда почему он в моем дворце, а не с вами?

— Я думала, что не могу остаться. Я думала, что вы… не одобряете его выбор.

— Вы не считаете, что ваши слова звучат весьма странно после того, как я дал согласие на ваш брак? — не без ехидства спросил король. — Неужели мой сын так плохо говорит по-французски, что вы не можете понять друг друга?

— Иногда он изъясняется не совсем ясно, — пробормотала Мари.

Ее собеседник внимательно вглядывался в нее в течение невыносимо долгих секунд, потом вдруг откинул голову и расхохотался.

— Расскажите мне о ваших деревцах, — предложил он.