Последняя битва - Льюис Клайв Стейплз. Страница 19

И теперь опущенные копья приближались к Тириану и его последним друзьям: им предстояло драться за свою жизнь.

Все было не так страшно, как вы думаете, потому что когда вы используете каждый мускул — увертываетесь от копий, прыгаете через них, бросаетесь вперед, отскакиваете назад, крутитесь — у вас не так уж много времени, чтобы бояться или унывать. Тириан знал, что не сможет помочь другим; все были обречены. Он смутно видел, как с одной стороны от него упал кабан, а с другой — разъяренно сражается Алмаз. Краем глаза он заметил огромного тархистанца, тащившего Джил за волосы. Думать об этом было трудно, и только одна мысль осталась у него теперь — продать свою жизнь как можно дороже. Самое плохое, что он не мог удержать позицию у белого камня. Человек, который бьется с дюжиной врагов сразу, должен использовать все возможности, он должен стремительно бить туда, где увидел незащищенную шею или грудь врага. После нескольких ударов он оказывается далеко от первоначальной позиции. Тириан заметил, что он все ближе и ближе к Хлеву. В сознании промелькнула смутная мысль, что у него есть веская причина держаться отсюда подальше, но он не мог вспомнить ее.

Кроме того, он ничего не мог поделать.

Неожиданно все стало совершенно ясно. Он обнаружил, что бьется с самим тарханом, костер (или то, что от него осталось) горел перед ним, он бился у самой двери Хлева, она была открыта и два тархистанца держали ее, готовясь захлопнуть в тот момент, когда он окажется внутри. Теперь он вспомнил все, и понял, что враги незаметно заманивали его к Хлеву, с той самой целью, с какой вся битва и была начата. Он подумал, что должен сражаться с тарханом изо всех сил.

И тут новая мысль пришла в голову Тириану. Он отбросил меч, прыгнул прямо под лезвие кривой сабли тархана, схватил его обеими руками за ремень и шагнул в Хлев с криком:

— Пойдем вместе, и сам повстречайся с Таш! Раздался оглушительный грохот, такой же, как тогда, когда внутрь кинули Обезьяна, земля содрогнулась, вспыхнул ослепительный свет.

Тархистанские солдаты закричали снаружи: «Таш, Таш!» и с шумом захлопнули дверь. Если Таш нужен их капитан, Таш должна его получить. Во всяком случае, они встречаться с Таш не захотели.

Несколько мгновений Тириан не понимал, где он, и даже, кто он. Потом пришел в себя, заморгал и огляделся вокруг. Внутри Хлева не было темно, как он предполагал: Хлев был ярко освещен и именно поэтому Тириан моргал.

Он повернулся, чтобы посмотреть на тархана Ришду, но Ришда на него не глядел. Ришда издал ужасающий вопль и показал пальцем вперед. Потом закрыл лицо руками, и упал ничком, лицом в землю. Тириан взглянул туда, куда указывал тархан. И все понял.

Зловещая фигура приближалась к ним. Она была много меньше той, что они видели возле башни (хотя намного крупнее, чем человек), но это была .она. У нее была птичья голова и четыре руки, клюв был открыт, а глаза сверкали.

Хриплый голос вырывался из клюва.

— Ты звал меня в Нарнию, тархан Ришда. Я здесь. Что ты хотел сказать мне?

Тархан не мог ни оторвать лица от земли, ни сказать ни слова. Он вздрагивал, как человек в икоте. В битве он был храбр, но половина его храбрости исчезла этой ночью, когда он начал понимать, что существует настоящая Таш. Здесь же он лишился и ее остатка. Внезапным резким движением

— так наклоняется петух, чтобы склюнуть червяка — Таш накинулась на несчастного Ришду и подхватила его двумя правыми руками, затем повернула голову набок, чтобы взглянуть на Тириана одним из своих жутких глаз (конечно же, имея птичью голову, она не могла смотреть прямо).

Но в это мгновение голос позади Тириана, тихий, как залитое солнцем море, произнес:

— Убирайся, чудовище, и тащи в свою страну законную добычу, во имя Аслана и Великого Отца Аслана, Императора Страны-за-морем.

И страшное создание исчезло с тарханом под мышкой. Тириан повернулся, чтобы посмотреть на говорящего. И от того, что он увидел, сердце его забилось, как никогда не билось и в битве.

Семеро королей и королев стояли перед ним с коронами на головах, в сверкающих одеждах. На королях были великолепные кольчуги, в руках — обнаженные мечи. Тириан учтиво поклонился и уже хотел заговорить, когда младшая из королев рассмеялась. Он пристально вгляделся в ее лицо и задохнулся от изумления, ибо узнал ее. Это была Джил: но не та Джил, которую он видел в последний раз — с лицом в пыли и слезах, в старом платье из тика, наполовину соскользнувшем с плеча. Теперь она выглядела прохладной и свежей, такой свежей, как после ванны. Сначала Тириан подумал, что она стала старше, затем подумал, что она осталась такой же, и никак не мог остановиться на чем-нибудь одном. Потом он понял, что младший из королей — Юстэс, и изменился он так же, как Джил.

Тириану внезапно стало неловко, что он пришел сюда с кровью, пылью и потом битвы, но тут же понял, что и сам стал иным — свежим, прохладным и чистым, одетым как на великих празднествах в Кэр-Паравеле. (В Нарнии хорошая одежда никогда не бывает неудобной, там знают, как делать ее столь же приятной на ощупь, как и на взгляд, и от одного конца страны до другого не найдешь таких вещей как крахмал, сукно или резинки).

— Сир, — сказала Джил, выходя вперед и делая прелестный реверанс, — позвольте мне познакомить вас с Питером, Верховным Королем Нарнии.

Тириану не надо было объяснять, кто из них Верховный Король — он помнил его по своему сну (хотя здесь лицо короля стало еще более благородным). Он шагнул вперед, преклонил колено и поцеловал руку Питера.

— Верховный Король, — сказал он, — добро пожаловать.

А Верховный Король поднял его и поцеловал в обе щеки, как и должен сделать Верховный Король. Он подвел его к старшей из королев — но даже она не была старой, у нее не было седых волос и морщин на щеках — и сказал:

— Сэр, это леди Полли, она была в Нарнии в первый день, когда Аслан повелел деревьям расти, а зверям разговаривать. — Затем он подвел его к человеку, чья золотая борода спадала на грудь, а лицо было полно мудрости.

— А это, — продолжал он, — лорд Дигори, который был с ней в первый день. Мой брат — король Эдмунд, и моя сестра — королева Люси.

— Сэр, — сказал Тириан, когда поздоровался со всеми, если я правильно помню хроники, здесь должна быть еще одна королева. Разве у вашего величества не две сестры? Где королева Сьюзен?

— Моя сестра Сьюзен, — ответил Питер коротко и сурово, — больше не друг Нарнии.

— Да, — кивнул Юстэс, — когда вы пытаетесь поговорить с ней о Нарнии, она отвечает; «Что за чудесная у вас память. Удивительно, что вы еще думаете об этих смешных играх, в которые играли детьми».

— О, Сьюзен! — вздохнула Джил. — Она теперь не интересуется ничем, кроме нейлоновых чулок, губной помады и приглашений в гости. Она всегда выглядит так, будто ей хочется поскорее стать взрослой.

— Взрослой, — хмыкнула леди Полли, — я бы хотела, чтобы она действительно стала взрослой. Пока она была школьницей, она ждала своего теперешнего возраста, и проведет всю жизнь, пытаясь в нем остаться. Основная ее идея — как можно быстрее мчаться к самому глупому возрасту в жизни, а потом оставаться в нем как можно дольше.

— Не будем сейчас говорить об этом, — сказал Питер. Смотрите, какие здесь прекрасные фрукты. Пойдемте, попробуем их.

Тут Тириан в первый раз огляделся вокруг и понял, каким странным было это приключение.

Глава 13. КАК ГНОМЫ ОТКАЗАЛИСЬ БЫТЬ ОБМАНУТЫМИ

Тириан подумал — или, вернее, мог бы подумать, будь у него на это время

— что они находятся внутри маленького соломенного хлева около двадцати футов длиной и шести шириной. В действительности же они стояли на траве, над ними простиралось глубокое синее небо, а воздух приятно обвевал их лица, как будто было раннее утро. Неподалеку росли купы деревьев с густой листвой, из-под каждого листа выглядывал золотой, бледно-желтый, пурпурный или ярко красный плод, какого не найдешь в нашем мире. Плоды навели Тириана на мысль об осени, но в воздухе было что-то говорившее о том, что вокруг лето и никак не позже июня. Все направились к деревьям.