Кингсблад, потомок королей - Льюис Синклер. Страница 84

— Добрый вечер. Скажите, мистер Кингсблад дома? А, добрый вечер, Нийл. Добрый вечер, сестра.

Сестра, нагнавшая его на крыльце, была Софи Конкорд в больничном халате под темным пальто.

Едва кивнув Нийлу, она весело обратилась к Вестл:

— Я подумала, что смогу вам быть полезной, миссис Кингсблад, если понадобится помощь по хозяйству — или медицинская.

И последним, в пасторском воротничке и черном жилете, которые он носил только в исключительных случаях, с ружьем под мышкой пришел доктор философии, преподобный Ивен Брустер.

Люциан Файрлок сказал ему:

— Слышали вы что-нибудь о предвыборных собраниях в Миссисипи, мистер Брустер?

Обращение «мистер» далось ему труднее, чем если бы он назвал Ивена «генерал» или «ваше преосвященство».

Джоза Л.Смита познакомили с Ивеном и Филом. Он крепко пожал им руки, а позднее сказал Нийлу:

— Я, кажется, впервые встречаюсь с цветными джентльменами в частном доме. Они, оказывается, говорят почти без акцента.

Компания развеселилась. Это был обычный летний вечер в Сильван-парке, — на улице мирно пели птицы и играли дети, — оружия и боеприпасов набралось достаточно, Вестл и Софи разносили горячий кофе. Нийл обучал обращению с винтовкой Софи, которая считала нужным крепко зажмуриваться, нажимая на спуск, и Вестл смеялась вместе с ними. Поскольку почти никто из них не обедал, Вестл затеяла было яичницу с ветчиной, но Ивен прогнал ее от плиты и стал демонстрировать, как повара в вагоне-ресторане переворачивают омлет, подкидывая его в воздух.

— Это сочетание дружеской атмосферы и оружия, — сказал Ивен, — напоминает мне время, когда я начинал изучать греческий язык под руководством одного священника-конгрегационалиста в Массачусетсе. Рабочим кабинетом ему служил шалаш в огороде, и греческую библию он, бывало, клал перед собой на столик, а под рукой держал винтовку двадцать второго калибра на случай, если кролики заберутся в грядки с морковью…

Вдребезги разлетелось стекло веранды, разбитое камнем. Они бросились в гостиную и увидели, что на другой стороне улицы, в сером полумраке, собралась кучка людей… Но Ивен, прежде чем облачиться в боевые доспехи, аккуратно завернул в кухне газ и прихватил с собой тарелку с готовыми омлетами. Осажденные разобрали их прямо руками и съели, пока Нийл гасил во всех комнатах свет. В соседних дворах двигались люди, бесшумно, как тени, не слышно было смеха. Мысль об опасности казалась нелепой, но Нийл незамедлительно расставил часовых.

Вестл твердила:

— Позвони в полицию, Нийл.

— Думаю, что это ни к чему.

— Может пригодиться в случае суда, — сказал Фишберг.

Полицейский сержант, дежуривший у телефона, вилял и отшучивался:

— Народ собрался у вашего дома, мистер? А у вас там что? Зверинец?

— Нам угрожают. Я — ну, в общем, я негр, и нас пытаются выгнать из дома.

— Нет, вы подумайте, вот бессовестные! Так вы, говорите, ниггер? А живете где? На Майо-стрит?

— Я вам уже сказал.

— Знаю, знаю я про вас, Кингсблад. У нас есть сведения, что в вашем районе молодежь вздумала побаловаться. Да вы-то кто, черт возьми, старая баба? Недаром говорят, что вы, черные, собственной тени боитесь. Неужели людям и пошуметь нельзя без того, чтобы вы не беспокоили полицию? У нас (зевок) есть дела поважнее.

Нийл сообщил своему отряду:

— Очень интересно. Полиция, оказывается, знала об этом, еще до того, как началось. Ведь один из соседей, которые хотят меня выселить, — сам мэр Флирон. Ну и народ эта полиция.

— А вы думали! — сказал Суини Фишберг. — Постояли бы в пикете, так знали бы.

Теперь никто не смеялся. Нийл выбрал себе позицию у одного окна гостиной, у другого поставил Фила Уиндека. Он накричал на Вестл:

— Ты уйди подальше, уйди в столовую! Тебе нельзя рисковать, помни о ребенке.

Суини пришло в голову позвонить в канцелярию шерифа Алекса Сноуфлауэра, который обычно не плясал под дудку Флирона. В темноте он долго возился с телефоном, а потом сказал смущенно:

— Провод перерезан.

Люциан Файрлок сам не понимал, как вышло, что он оказался по эту сторону баррикады, и был даже несколько смущен этим. Однако он храбро обратился к Филу:

— Мистер Уиндек, куда нужно целить, если хочешь остановить человека, но не убить его и не очень изувечить, а, Фил?

Трудно было представить себе более мирный фон, чем эта улица пригорода, тихие освещенные окна в домах напротив, за чуть колышущейся завесой ветвей. Но на этом фоне быстро сгущалась угроза. Кучки возбужденных людей росли, заполняли дворы, просачивались на улицу. Самые азартные проталкивались вперед, и кровожадность, написанная на их лицах, казалась еще страшнее в сочетании с их щегольскими галстуками и почти безукоризненными костюмами.

Это были уже не люди; это были брызги темного потока ненависти. Со своего поста в гостиной Нийл разглядел, что возглавляет толпу Уилбур Федеринг, преподобный доктор Джет Снуд, Харолд В.Уиттик и Седрик Стаубермейер, а военачальником у них низколобый, но крепко сколоченный У.С.Вандер. Армию их составляли семь-восемь десятков наэлектризованных маньяков — бедные соседи, богатые соседи, несколько молодчиков бандитского вида, совершенно незнакомых Нийлу, и разъяренные изуверы из скинии Снуда.

Но разглядел он немало и таких людей, которые размахивали руками, бегали взад и вперед, видимо, уговаривая и протестуя: среди них были Чарли Сэйворд, С.Эшиел Денвер, Норман и Рита Камбер; а прелестная Вайолет Кренуэй разжигала человекоубийственные страсти своими воплями: «Осторожнее, ах, ради бога, осторожнее!» — и ее нежное лицо разрумянилось от сладострастного ужаса. И, как стена, стояли в ряд пять священнослужителей — Бансер, Гэд, Ленстра, отец Пардон и раввин Сарук, воздев руки, увещевая толпу — с опозданием на двадцать лет.

При свете карманного фонарика Суини Фишберг наскоро записывал имена для будущих свидетельских показаний. Ни Рэнди Спрюс, ни мэр Флирон, ни Родней Олдвик на улице не показывались, но на крыше дома Джада Браулера маячили какие-то неясные фигуры.

Сначала толпа оставалась на улицах, окаймлявших участок Нийла, и во дворах у Кертиса Хавока и Орло Вэя — видимо, с полного согласия владельцев. Но постепенно она подступала к ограде, и представителей церкви уже оттеснили в густую тень, под деревья.

— Вы знаете, что он убил своего отца! — крикнул незнакомый голос.

И десяток незнакомых голосов отозвался:

— Еще бы, и мы ему за это покажем!

Тут произошло какое-то замешательство, — Нийл не сразу разобрал, в чем дело. Три человека врезались в толпу, направляясь к его двери, шагая, как ополченцы 1776 года: Джон Вулкейп, Альберт Вулкейп, Борус Багдолл. Книжник-домосед, прижимистый содержатель прачечной и кабатчик горели одинаковой яростью, но именно Альберт, который так всегда старался не ввязываться в борьбу за права негров, крикнул во весь голос:

— А ну, пропустите!

По цвету кожи Боруса в толпе поняли, кто они такие, и их окружили. Больше Нийл их не видел. Он видел только множество спин, видел занесенные дубинки, услышал один резкий вскрик.

А потом толпа мутной волной хлынула во двор к Нийлу. Возмущенный вторжением, не раздумывая, почти не испытывая страха, Нийл заковылял к парадной двери, отпер и отворил ее, и стал на пороге с винтовкой в руках. Он почувствовал приятную свежесть ночного воздуха, почувствовал, что позади него стоят Фил и Вестл, вооруженная огромным пистолетом.

Он крикнул:

— Первого, кто сделает шаг, уложу на месте!

Толпа застыла.

Из передних рядов Вандер-лесоруб гаркнул грубым, решительным голосом:

— Довольно валять дурака! Сегодня же выметайтесь из этого района, не то мы разнесем к черту весь дом, и несдобровать ниггерам, которые в нем засели!

Нийл сказал ледяным тоном:

— Мистер Вандер!

— Ну?

— Мы обычно говорим не «ниггер», а «негр».

Джет Снуд сорвался с цепи:

— Вперед, братья! За дело! Труды наши угодны господу! Вперед!

Нийл вскинул винтовку, и Федеринг взвизгнул: