Карл Ругер. Боец - Мах Макс. Страница 60

– Что?! – Март мгновенно оказался рядом с Карлом и, перевернув его на спину, начал обшаривать в поисках раны. – О нет!

Руки Марта, несмотря на свои размеры, были удивительно легки и быстры. Сейчас они сошлись на чем-то, что Карл ощущал, как застрявший в плече гвоздь. Этим гвоздем стало, несомненно, одно из овеществившихся проклятий колдуньи.

– Карл! – позвал Март. – Вы можете говорить?

– Да. – Слово далось Карлу с трудом, говорить означало тяжело трудиться, а сил у него уже почти не оставалось.

– Слушайте, – заторопился Март, – у вас в плече дрот. Это… Это такое… Ну, неважно. Это потом. Сейчас его надо вытащить, иначе вы умрете. Но будет больно…

– Тя-ни. – Карл сомневался, что он смог выразиться достаточно ясно, но Март его, по-видимому, понял.

– Эй, вы! – крикнул Март. – Мне нужна перчатка или кусок кожи!

– Мои подойдут? – спросил Казимир.

– Давайте! – Март привстал и, видимо, взял у солдата перчатку. – Маловата… Ничего, если я ее порву?

– Да о чем вы, мастер?! – возмутился Казимир. – Рвите! Он же умирает!

Раздался треск лопающихся ниток, а затем рука Марта снова оказалась на плече Карла.

– Держитесь! – приказал Март, и у Карла перед глазами взорвалась шаровая молния.

Огонь этого взрыва был испепеляюще жесток, он выжигал мозг и заставлял кипеть кровь, а потом второй раз за этот день Карл увидел Великую Тьму. Впрочем, на этот раз «насладиться» смертью ему не позволили.

Карл пришел в себя от тряски. Он лежал на чьих-то плечах, как связанный баран, которого несут на стрижку. Впрочем, Карл связан не был, а человек, который его нес, не шел, а бежал.

– Где? – только и смог спросить Карл, голова которого моталась на бегу.

– Я несу… вас… к Медведю, – не останавливаясь, ответил Март.

Ответ аптекаря его почему-то успокоил, и Карл снова потерял сознание, но, по-видимому, ненадолго, потому что, когда он очнулся в следующий раз, они как раз входили в дом старика.

– Наверх, – распорядился Михайло Дов, и его племянник, перевалив Карла с плеч на руки, затопал по лестнице.

Ну и здоров же ты, парень! Как ни был Карл слаб, он не мог не почувствовать чего-то, похожего на удивленное восхищение, хотя и сам был отнюдь не мелким мужчиной.

В комнате наверху его раздели до пояса и уложили на лежанку.

– Чем это его так? – спросил старик аптекарь.

– Словом. – Март все-таки запыхался и говорил с трудом.

– Уже затягивается, – раздумчиво сказал Медведь.

– Я вытащил… дрот, – пояснил Март. – И влил в рану сок жемчужницы.

– Жемчужницы… – Старик не переспрашивал, он о чем-то думал. – Да, пожалуй. Как вы себя чувствуете, господин мой Карл?

– Чувствую, – ответил Карл, и это была истинная правда. Сейчас он уже снова чувствовал свое тело. Конечно, оно все еще оставалось холодным и как бы замерзшим, задеревеневшим, но все-таки он мог уже чуть-чуть шевелить левой рукой и сердце отпустило тоже.

– Ну что ж, – удовлетворенно сказал на это старик. – Это даже лучше, чем можно было ожидать. Сейчас я смешаю вам укрепляющий напиток, и вы, господин мой Карл, поспите немного. А утром пошлем за лекарем, и…

– Мне надо идти, – перебил старика Карл, которому, чтобы произнести эти три слова подряд, пришлось напрячь все свои силы. – Сейчас.

– Сейчас? – с ужасом переспросил Медведь. – Но сейчас вы не сможете идти.

– Должен! – сказал Карл, борясь с головокружением и тошнотой.

Он посмотрел на старика, надеясь, что его взгляд достаточно тверд. Он надеялся также, что у Медведя имеется в запасе какое-нибудь средство, способное поднять его на ноги хотя бы на время.

«До рассвета!» – сказал он себе или Судьбе. Карл должен был дожить до рассвета, чтобы сделать то, что он должен был сделать, и чтобы еще раз увидеть восход солнца. Он не хотел умирать при луне.

– Шурк? – растерянно сказал Медведь, поворачиваясь к Марту. – И золотой корень?

– Шурк? – переспросил Март. – Да что вы такое говорите, дядюшка?! У вас что, есть шурк?

– Есть, – кивнул старик. – У меня много чего есть.

– Но шурк его убьет! – возразил Март.

– Его вряд ли. – Старик бросил на Карла быстрый взгляд и снова посмотрел на племянника.

– Тогда о чем вы спрашиваете? – удивился Март. – Две части шурка, часть золотого корня, шесть капель цедровой кислоты и три части медвежьей крови…

По-видимому, он зачитывал наизусть какой-то рецепт.

– И жидкий огонь, смешанный с соком раты в равных долях, – закончил старик и повернулся к Карлу. – Не знаю, как это на вас подействует, господин мой Карл, но это единственное, что у меня для вас есть. Если вы не умрете сразу, а я надеюсь, что этого не произойдет, то вы продержитесь до утра.

Он помолчал, пожевал губами, видимо сомневаясь, следует ли говорить что-нибудь еще, но все-таки сказал:

– Не знаю, как вы будете себя чувствовать, господин мой Карл, этого мне знать не дано, но утром вам потребуются сиделки.

– Я понял. – Карл старался говорить твердо, но не знал точно, как звучит сейчас его голос, потому что в ушах звенело и громко стучала в висках кровь. – Сколько осталось до полуночи?

– Часа полтора, – пожал плечами старик и вдруг встрепенулся: – Боги! Сегодня же Серебряное Полнолуние!

Он замолчал, о чем-то напряженно думая или что-то вспоминая, и снова кивнул, отвечая своим мыслям.

– Да! – сказал он вслух. – Может получиться. Лежите, господин мой Карл, отдыхайте, через полчаса снадобье будет готово, и вы или сможете продолжить свой путь… или не сможете, но это уже решать не мне.

Его разбудил стук в дверь. Карл проснулся и прислушался. Он услышал тяжелые шаги Марта и его приглушенный бас, когда молодой аптекарь спрашивал, кого принесло к Медведю в столь поздний час.

Час был и в самом деле поздний. До полуночи вряд ли оставалось больше часа, комнату заливал яркий лунный свет, способный поспорить со светом нескольких горящих на столе свечей, а Карл, по-прежнему лежавший на постели старого Медведя, чувствовал себя так, как если бы намеревался испустить дух в ближайшие четверть часа. Несмотря на то что в печи горел огонь, его бил озноб. Не помогали и несколько одеял, которыми заботливо укрыли Карла. Зато эти одеяла мешали ему дышать. Он был так слаб, что легкие с трудом поднимали тяжесть грудных костей. Шумело в голове, и перед глазами стояла пелена, но при этом Карл проснулся в полном сознании, твердо зная, где он находится и почему.

Внизу звякнула откидываемая щеколда и скрипнула дверь. Кто-то пришел, и этот кто-то, судя по тихим шагам, заглушаемым тяжелой поступью Марта, направлялся наверх.

– Почему ты пошел за мной? – спросил Карл Казимира, беззвучно сидевшего рядом со столом. Вместо своего голоса Карл услышал хриплый шелест. Это было все, на что он был теперь способен, но, как выяснилось, Казимир его все-таки услышал и понял.

– Вы не очень уверенно стояли на ногах, мой лорд, – сказал он. – И выглядели не слишком здоровым… А лейтенант приказал мне вас беречь, вот я и пошел.

Между тем шаги приблизились, и еще через секунду Карл увидел перед собой совершенно неожиданную гостью. Сопровождаемая Медведем и Мартом к изголовью его кровати – или правильнее сказать, одра? – подошла дама, Виктория Садовница. По случаю карнавала она была одета еще более роскошно, чем обычно. Ее изумрудный плащ был расшит темным серебром и серебряными же прозрачными кружевами, откинутый капюшон открывал взору Карла черные блестящие волосы Видящей, спрятанные под золотую, изящного плетения сетку, украшенную изумрудами и жемчугом, а под распахнувшимся плащом было надето бледно-зеленое – почти белое – платье, расшитое по подолу и вороту самоцветами всех оттенков зеленого.

– Новое Серебро – плохое время для смерти, – холодно сказала она.

– Извини, – прошептал Карл. – Так… получилось.

– Кто это был? – спросила она, внимательно рассматривая его лицо.

– Говорящая злом. – Карла, пытавшегося говорить внятно, пробил от напряжения пот, и он остро почувствовал унизительность своего положения.