Спящая красавица - Майкл Джудит. Страница 19

? Ты никуда не пойдешь. Ты что, с ума сошла? У тебя есть дом и ребенок, есть муж, и ты останешься там, где тебе следует быть, – он улыбнулся и взял ее за руку. ? Вчера вечером ты расстроилась, дорогая, все мы расстроились. Но ты была великолепна, поддержала меня и все сказала правильно. Я кое-что купил тебе сегодня и собирался отдать тебе за ужином. Я думал, мы пойдем в «Ле Перроке».

Она оттолкнула его руку.

– Мне не нужны никакие подарки и мы не пойдем ни в какие модные рестораны. Тебе следует поэкономить деньги, Винс. Мы с Дорой будем стоить тебе дорого. Это квартира и еще нам нужно купить...

– Какая квартира?

– Которую я сняла в Чикаго. Она на Лейк Шор Драйв, очень симпатичная. Но нам придется заплатить за новую мебель; у них там невероятная рухлядь. И потом летний лагерь для Доры и ее обучение в Латинской Школе.

– Дерьмо собачье. Ты сошла с ума. Ты никуда не поедешь и ясно, как день, что никуда не возьмешь Дору. Она моя и никто ее у меня не отберет.

Рита снова повернулась к кучам одежды.

– Мой адвокат говорит, что ты можешь поговорить с ним об этом.

Винс уставился на нее.

– Когда это ты была у адвоката?

– Сегодня утром.

– Зачем?

– Для развода. Боже мой, Винс, какой ты сегодня несообразительный. Ты всегда обвинял меня в тупости, но сам просто образец непонятливости. Не мог бы ты подать мне этот чемодан? Тот, что на верхней полке?

Винс издал смешок.

– Может быть и упаковать его для тебя?

– Нет. Я сама... О, ты находчив, – она пожала плечами и пододвинула к шкафу один из бархатных стульев, сбросив одежду на пол. – Я достану его сама.

Винс посмотрел на изгиб ее ног, когда она стояла на стуле. Он провел по ним рукой, ощутив прилив желания.

– Пойдем в другую комнату, там мы можем все уладить.

– Нет! Черт побери, Винс, не смей прикасаться ко мне.

Он просунул руку между ее ногами и попытался дотянуться до промежности.

– Слезай с этого стула.

– Я закричу! А Дора вызовет полицию. Я сказала ей сделать это, если она услышит мой крик. Позвонит и скажет им, что меня насилуют.

Винс отдернул руку.

– Почему ты ей так сказала?

– Потому что ты изнасиловал Анну, – она опустила на пол чемодан и поставила рядом еще два поменьше. И смотрела на него сверху вниз, сжав губы, которые больше не были пухлыми. – И это продолжалось, не так ли? Снова и снова. Думаю, она говорила не о каком-то минутном сумасбродстве и потом прости-прощай. Анна сказала, ты заставлял ее делать всякие нехорошие вещи. Делать! Вещи! Мы-то знаем, что она имела в виду, ведь так, Винс? Все твои излюбленные штучки, те самые, которым ты учил меня. Не мимолетное умопомрачение, когда ты слишком много выпил однажды вечером, о, нет, нет, гораздо больше. Девочка говорила о многих вечерах и обо всей твоей разлюбезной чепухе, да? Ты подонок, Винс, какой же ты бессовестный подонок. Ты думаешь, после всего этого я останусь здесь? И думаешь, я допущу, чтобы моя девочка находилась в одном доме с тобой после этого? Мы отсюда уезжаем, с тобой нельзя жить. Я говорила твоим родным всю эту ложь о бедном ребенке, чтобы ты позаботился обо мне; ты заплатишь мне за ложь. Будешь платить до конца своих дней. Ты всегда считал меня дурой, ну, кто теперь в дураках? Кто будет платить до конца жизни, потому что не смог держать свой хер подальше от ребенка, запуганного им до смерти, и кому потом потребовалось заступничество жены перед его семьей? Ты дурак, Винс. Когда-то я думала, что ты умен. Но ты оказался самым глупым негодяем, которого я встречала в жизни. Убирайся с глаз моих.

Он отступил назад, когда она спрыгнула со стула.

– Так что сегодня вечером я отсюда уезжаю. А мой адвокат позвонит тебе, и, я думаю, мы найдем способ дать тебе возможность видеться с Дорой, потому что ни в коем случае я не позволю тебе остаться с нею наедине. Так я сказала моему адвокату. Он считает, что, вероятно, с этим не будет проблем, ведь тебе не нужна реклама? Так он выразился. Как ты думаешь, он прав? – склонив голову набок, она изучающе вгляделась в лицо Винса. – Я думаю, он прав. – Рита открыла большой чемодан и начала складывать в него аккуратные стопки одежды. – Убирайся, я не хочу разговаривать с тобой. Ты мне больше не нравишься, Винс. Ты настоящее дерьмо. ? замолчав, она продолжала заниматься своим делом. – Убирайся! – снова крикнула Рита и хлопнула ладонью по полу. – Я не хочу тебя видеть!

Он ушел. «Весь день он откуда-то уходит», – подумал Винс. Потом спустился по лестнице и вышел во дворик перед главным входом. Машина была оставлена на дороге, мужчина открыл дверцу и сел на переднее сиденье, невидящими глазами уставившись в лобовое стекло. Надо было подумать, составить план действий, принять решение. Но из ума у него не выходили женщины.

Он был окружен гарпиями, решившими его уничтожить. Анна. Мэриан. Рита. И Дора, которая вызвала бы полицию, если бы ее мать закричала.

– Папа! – позвала Дора с заднего крыльца. – Ты куда? Можно мне с тобой?

Сзади на нее налетела Рита и увела в дом.

Винс завел машину. Рита получит только то, что его заставят заплатить, ни пенни больше. И он будет видеть Дору когда захочет и где захочет, и найдет способ забрать ее у сумасшедшей матери. И заберет Тамарак у своего отца. Он мог бы и сам сделать это, но можно и найти кого-нибудь, чтобы проделать это; и неважно, сколько времени это займет, он своего добьется. И всем им припомнит, что они ему устроили.

Винс попытался свистеть марш, который насвистывал раньше, но ничего не получилось. Горло пересохло, губы были сухими. Он сердито включил приемник, покрутив ручку настройки, пока не нашел военную музыку: повернул регулятор громкости на полную мощность, чтобы музыка заполнила машину. Потом освободил проезд.

Мельком он подумал об Анне, проезжая мимо ее дома; вспомнил ее неловкое тело и огромные глаза в тот первый раз в лесу. Потом изгнал ее из своих мыслей. Ему не следовало думать о ней снова, она уже была забыта. Утратила всякое значение. Он миновал множество подъездных путей и выбрался на дорогу. Через пару лет ее не будет в живых. Даже если она и не умрет, то никогда не вернется в семью, не посмеет, ведь никто не поверил ей. Они никогда не увидят ее снова.

Он оставил свой дом позади, продолжая вести машину. Она утратила всякое значение. Она уже была забыта.

ГЛАВА 5

Одиннадцать человек обосновались в доме на Пейдж Стрит в Хейт Эшбери [2]. Здесь они спали на детских кроватках, продавленных кушетках и на матрасах, брошенных на пол. Дом, как и десятки других по соседству, когда-то был элегантным, три его этажа были украшены зубцами на кровле, резными и расписными деревянными панелями на каждом дюйме башен, мансард, карнизов и оконных рам. В начале века здесь жила семья состоятельного банкира, звучали детский смех, стук подков тонконогих рысаков и слышался шум балов, продолжавшихся до рассвета. Но ко времени, когда здесь появилась Анна, (в течение тридцати лет здесь были меблированные комнаты, сдававшиеся внаем с пансионом) штукатурка осыпалась, широкие перила исцарапаны и расщеплены, а канделябры изрезаны.

– Печальный упадок, – сказал Дон Сантелли, окидывая взглядом дом. – Но туалеты в порядке, как и освещение, а местное привидение не слишком враждебно настроено.

– Привидение? – спросила Анна.

– Адольф Свейн, банкир. Он построил этот, дом. Мы думаем, он недоволен тем, что видит хиппи в своем особняке, поэтому заставляет отваливаться то тут, то там куски потолка, а раковины засоряться; и половицы могут провалиться под ногами, когда ты о чем-то задумался. Ступать осторожно и легко – правило номер один. Правило номер два – не выглядеть испуганно. Кажется, с этим у тебя проблемы.

Она метнула на него взгляд.

– Почему?

– Ты знаешь, почему. Чего ты боишься? Что кто-нибудь тебя найдет? Или что тебя никто не найдет?

– Это мое дело.