Спящая красавица - Майкл Джудит. Страница 24

Зазвонил колокол.

– Эй, что за спешка? – спросила Элинор в то время как студенты заторопились мимо них в классы.

Анна отошла в сторону.

– У всех у них есть дела. – Она чувствовала себя потерянной.

– У всех есть дела, – сказала Элинор.

– У нас нет.

– Конечно, есть. Мы едим, спим, сидим в парке и поем, дарим людям цветы, чтобы порадовать их...

– Этого недостаточно! – выпалила Анна. И она отпихнула ногой камешек. Кроме них почти никого не было среди деревьев и газонов, и она представляла себе, как студенты занимают места в аудиториях, открывают книги, учатся. – Я не считаю, что тебе недостаточно, – сказала она Элинор. – Ты замечательная. Ты – самый лучший друг, какой только может быть. Но мы здесь как будто атрофируемся. Мы как... экспонаты в музее. Никто в Хейте не становится старше, никто не растет. Разве ты это не чувствуешь? Тебе не хотелось бы заниматься чем-то другим? Например, научиться писать книги, и может быть, когда-нибудь опубликовать книгу? Или изучать математику и чувствовать себя могущественной. Я себя такой не чувствую. А ты?

– А я никогда и не чувствовала ничего такого, – сказала Элинор. Она смотрела, как Анна поддала ногой еще один камень, и тоже откинула камешек. Так они шли, поддавая камешки. – Ты знаешь, я всегда была слабой, думаю, я и осталась такой. Единственный раз я проявила характер, когда приехала сюда, и сделала это, потому что была с парнем. Я тебе не рассказывала, но это правда.

Анна бросила на нее быстрый взгляд.

– Это ничего не значит. Ты вовсе не слабая. Ты просто не знала, как поверить в себя. Я в тебя верю; и думаю, ты все сможешь сделать. Мне кажется, многие люди за всю свою жизнь так и не узнали, что они могли бы совершить, а потом они стареют, оглядываются назад и удивляются, как это случилось, потому что не слишком многое случалось, а теперь смерть совсем близко. Если бы я была старой, то сошла бы с ума, от того, что не попыталась сделать все возможное, пока могла. – Она вздохнула. – Поэтому я подумала, мы должны прийти сюда.

Элинор нахмурилась.

– Что?

– Мы придем сюда и будем учиться всему, а потом совершим что-нибудь большое и значительное, чтобы люди говорили о нас и хотели бы оказаться на нашем месте. Никто никогда этого не добьется, если останется в Хейте на всю жизнь. Послушай, Элли. – Она положила руку на рукав Элинор. – Мы можем сделать это. Мы будем жить в Хейте еще некоторое время, потому что это дешево, но будем приходить сюда каждый день. И будем учиться вместе.

Элинор покачала головой.

– Я недостаточно умна. – Она снова пошла вперед. – Я рассказывала тебе.

Анна догнала ее.

– Это не проблема. Проблема в том, что ты думаешь, будто твои родители хотели, чтобы ты была умной, вот ты и говоришь, что не умна. Послушай, они не хотели, чтобы ты была умной, они хотели, чтобы ты была глупой. Элинор взглянула на нее.

– Они хотели, чтобы я ходила в колледж.

– Они хотели, чтобы ты делала то, что тебе говорят, только делала, а не спорила. Разве это правильно? Почему умный человек должен с этим соглашаться? Умный человек хочет знать, какой у него есть выбор; он хочет все попробовать и выяснить, что подходит ему больше всего. А что делает глупый человек? Он остается дома, идет по начертанному для него кем-то пути и никогда не жалуется. Этого хотели твои родители?

Элинор пристально посмотрела на нее.

– Они говорили, что хотят, чтобы я была умной.

– Наверное, они имели это в виду, но что они знают?

Девушки рассмеялись.

– Ты хорошая, – сказала Элинор.

– Очень убедительно. – Они подошли к машине. – Может быть, тебе следует стать юристом.

– Вместо психиатра или ученого?

– Ну, неважно. Вероятно, ты могла бы заниматься чем угодно, что ты решишь.

– Что я решила, – сказала Анна на обратном пути, – я решила вернуться в школу.

– Школа? – спросил Дон Сантелли на следующий вечер за ужином. – Зачем тебе идти в школу, если у тебя есть все это?

– Потому что, – сказала Анна. Это был ее шестнадцатый день рождения, и она засиделась над праздничным тортом с Доном и Элинор после того как ушли остальные. На торте было восемнадцать свечей. – Мне здесь нравится, и все хорошо, но всегда одно и то же. Это никуда не ведет.

– Именно поэтому мы и здесь, – заявил Дон. – Если бы мы хотели к чему-то прийти, мы остались бы там, откуда явились.

Они улыбнулись.

– Это как парк, – сказала Анна. – Я могу увидеть его начало и дорожку, ведущую вглубь, но нельзя проникнуть взглядом достаточно глубоко, чтобы узнать, что это за место и что я могла бы там делать. Так и моя жизнь. У меня нет никакого представления, что будет в середине и в конце. Когда-то я думала, что это будет ужасно... – ее голос дрогнул и она постаралась снова сделать его твердым, – и так было бы всегда, и я ничего не смогла бы поделать. Но я что-то предприняла и нашла все это, и это замечательно, но я не хочу, чтобы так продолжалось всегда.

– «Всегда» – это мне нравится, – воинственно сказал Дон. – Самое лучшее место именно здесь. Здесь люди, которые хорошо к тебе относятся, здесь ты живешь. Чего же еще ты хочешь?

– Когда я вырасту, то буду лучше их всех. И я буду очень счастливой.

Мысль появилась и сразу же исчезла, но в этот миг Анна снова увидела свою цветочную спальню, упакованную дорожную сумку, и утренний свет, когда она шла на вокзал. «Я буду лучше их всех, – подумала девушка. – Я буду счастлива».

– Я хочу узнать суть вещей, – ответила она Дону. – Я все время спрашиваю «почему». Этот вопрос постоянно у меня в голове. Почему это случилось? Я должна понимать суть, иначе мне как-то не по себе. Я не чувствую себя целой.

«Целой» – повторил Дон, встряхивая головой. – Я этого не понимаю.

– Это значит, что я не могу болтаться без дела, – Анна поймала его озадаченный взгляд. – И потом, если я многому научусь, то смогу что-то сделать для тех, кто нуждается в помощи.

– В этом состоит твоя проблема? Ты хочешь совершать хорошие поступки? Анна – Бог, – он встряхнул головой. – Ты не сможешь сделать людей счастливыми и решить мировые проблемы, работая на них; никто не обратит внимания. Оставайся с нами, Анна; мы – образец, мы те, кто изменит мир. Люди увидят, какие мы любящие и здравомыслящие, и они захотят жить так же и тогда несчастья больше не будет. Все будут счастливыми.

– И сонными, – добавила Анна, улыбаясь. Он не улыбнулся в ответ.

– Они будут вполне проснувшимися и бодрыми. Ты не смеялась над нами, когда мы взяли тебя к нам, мы тебе очень понравились, и ты, конечно, не торопилась уйти от нас.

– Вы мне все так же нравитесь. И я не тороплюсь уходить, я хочу остаться здесь. Но я хочу и пойти в колледж тоже.

– Ты говорила мне, что не кончила среднюю школу.

– Не кончила. Но я могу сдать экзамен на «Джи-И-Ди» [4], а потом пройти контрольные тесты и если это удастся, меня примут и я попаду на первый курс.

– Боже, ты все продумала. И где это будет проходить?

– Беркли, – сказала Элинор. – Я тоже думаю попробовать.

Дон откинулся на спинку стула.

– Послушайте, мы здесь счастливы. Почему вы хотите все испортить? Черт побери, эти проблемы, там, в том мире... нам не нужно о них беспокоиться, пока мы остаемся здесь, в безопасности. Я считал, что вы тоже так думаете.

– Какое-то время я так думала. – В душе Анны вспыхнуло нетерпение. «Почему он не может понять? Наверное боится, – подумала она; он еще там, где я была год назад. Но я не хочу стать такой снова». Ее глаза встретились с враждебным взглядом Дона.

– Было, действительно, хорошо думать, что ты все время заботишься обо мне, но больше я не хочу так считать. Я должна сама позаботиться о себе. Но как я могу сделать это сейчас? Я ничего не знаю, и чувствую себя такой глупой! Мне надо учиться, узнать миллион всяких вещей, копить их, как... как будто заполняя кладовку. Как будто должна налететь буря, и ты знаешь, что сможешь позаботиться о себе, если все необходимое ты запас в кладовке. Вот этого я хочу, быть готовой к плохому. Поэтому иду в школу. А пока побуду здесь, Дон; мы остаемся друзьями, Дон, но ты не сможешь отговорить меня. Я должна это сделать.