Спящая красавица - Майкл Джудит. Страница 66

Анна сидела очень тихо, глядя на него широко открытыми глазами, задыхаясь. Кулаки у нее разжались и руки свободно лежали на коленях. Она вся похолодела.

– Я оказался перед ужасной дилеммой, – продолжал Винс. – Такую работу я доверял только моему другу. Я мог бы нанять кого-то еще, разумеется – всегда есть люди, готовые на все ради быстрых денег – но тогда одна проблема заменила бы другую. Тебя не стало бы, но тот, кого я нанял, имел бы надо мной преимущество. – Он как бы размышлял вслух. – Мне пришлось подумать над этим. Конечно, я мог бы убить тебя сам, но ты знаешь, я не могу. Этого во мне нет. Может быть, ты и удивишься – уверяю тебя, я сам удивился – но такой уж я. Я не убийца.

Наступила долгая тишина.

– Больше всего я ненавижу быть беспомощным, – тихо сказал Винс. – Поэтому не приехал несколько недель тому назад, когда Дора рассказала мне о тебе; мне нужно было определиться. И вот что я решил. Если ты доставишь мне неприятности, дилемма будет решена. Если ты распространишь свои безумные обвинения через прессу, то я ничего не потеряю, если найму кого-нибудь убить тебя. И я это сделаю. Моментально. Ясно тебе? Я колебаться не стану. Если же будешь вести себя смирно и снова исчезнешь, то будешь в безопасности. По крайней мере, с моей стороны опасность тебе грозить не будет. – Он улыбнулся. – Это нас связывает, Анна. Разве это не удивительно, столько лет спустя? Мы вместе. У нас обоих многое поставлено на карту. – Он отодвинул стул и встал. – Дора считает, что ты умная. Острая и жесткая, так она говорит о тебе. Если это правда, я не сомневаюсь, что ты будешь вести себя умно и осмотрительно. Это значит, конечно, что будешь держаться подальше от моей семьи. Тебе нечего там делать. Я уже говорил: хочу убедиться, что ты все поняла. В ближайшие годы обо мне появится много рекламы, и я не хочу, чтобы тебя там упоминали. Если приедешь к Гейл или Доре, или к кому-нибудь еще, я найду способ остановить тебя. Даю тебе слово, Анна, если окажешься рядом с ними, я остановлю тебя.

Он посмотрел на нее сверху вниз.

– Я был рад нашей беседе. Приятно видеть тебя такой привлекательной. И конечно, такой преуспевающей. Желаю тебе удачи. Можешь пожелать мне того же.

Анна посмотрела на него. В ее глазах он перешел границы ненависти. А потом направился к двери через вестибюль и вышел так быстро, что швейцар не успел придержать дверь для него.

Анна взяла свой портфель и пошла к лифту. Она глядела прямо перед собой и ни о чем не думала. На своем этаже она слепо подошла к двери, открыла ее и заперла за собой. Стерильная прохлада белых стен и белой мебели пронизала ее; она подошла прямо к диванчику у окна, выходившего на раскинувшиеся внизу сады, сбросила туфли и свернулась клубком в уголке.

Служащие офисов проходили через площадь и сад, и снимали жакеты и пиджаки, выйдя из здания. На улице так жарко, подумала Анна, а у нее дома так хорошо. «Не так холодно, как в вестибюле», – остановила она сама себя. Ее мысли старательно избегали всего, связанного с Винсом. Как странно, пришла ей в голову мысль, жить в двух мирах одновременно: горячем и холодном, сдерживающем и освобождающем, угрожающем и спокойном. Иметь семью и не иметь семьи. Мысли текли безудержно, как будто чем быстрее они неслись, тем сильнее она могла их держать под контролем. «У меня всегда была семья, – подумала она, – просто я никогда не обращалась к ней». Улыбка Винса пробилась сквозь ее мысли и рыдания перехватили горло. Неистовым усилием воли Анна протолкнула свои мысли вперед. Теперь она знала, что хотела бы вернуться в семью, по крайней мере, к некоторым из родных. Она хотела бы попробовать, посмотреть, сможет ли она. Ей было так трудно открыться, отдать кому-то часть себя, допустить кого-то свою тщательно охраняемую от посторонних жизнь. Но кажется, она им нравится. И ей нравилось быть с ними и строить планы о новых визитах. Ей понравилось это чувство семьи. «Если ты приедешь к Гейл или к Доре, или к кому-нибудь еще, я найду способ остановить тебя».

Она прислонилась лбом к прохладному стеклу. Единственное, что я хочу, это получить шанс снова быть с ними.

Вдруг Анна рассердилась. Она подняла голову и не стала сдерживать своего гнева. «Ты, сукин сын, что ты хочешь сделать? Найти способ убить меня? Ты уже убил меня однажды. Убил во мне ребенка, юность, радость и пробуждение чувств, на которые я имела право. Ты что думаешь, меня волнует, придешь ли ты за мною снова? Попробуй, черт тебя возьми, я буду бороться с тобой. Ты не раздавишь меня снова. Я не позволю. Никогда больше. Н и к о г д а».

Она отвернулась от окна и полистала маленькую книжку адресов и телефонов. «Скоро я буду знать этот номер наизусть», – подумала она. Поставив телефон на колени, набрала номер.

– Гейл, – сказала она, – что если я навещу вас в этот уик-энд?

ГЛАВА 11

В субботу накануне Дня труда [7] Чарльз появился рано утром на заднем дворе у Мэриан, где она срезала хризантемы и георгины.

– Как мило, – мягко сказала она, хотя Чарльз думал, что она удивится. Он никогда не навещал ее в это время дня и без предварительного звонка. – Как раз к завтраку, – добавила она и положила ножницы в корзину с темно-красными и белыми цветами.

На ней была длинная ситцевая юбка и блузка с длинными рукавами, розовые садовые перчатки и соломенная шляпа на белых, безупречно завитых волосах. Чарльз подумал, что Мэриан похожа на старомодный рисунок акварелью, изображающий леди в ее поместье.

– Я всегда ем поздно, когда Фреда нет дома, – сказала она.

– Где он? – спросил Чарльз.

– Он мне не говорит. У него есть девица в Нью-Йорке, может быть, он с ней. Ты приехал повидать его?

– Нет. – Чарльз взял корзину и понес ее в дом. – Это тебя не расстраивает?

– Ты имеешь в виду его подружку? Ну, нет, теперь нет. Расстраивало, когда появилась первая, лет пятнадцать назад, но какое-то время спустя я поняла, что на самом деле я просто была в растерянности, потому что когда-то вышла замуж за мартовского кота. Он такой и есть, знаешь ли; у него так много женщин, что я всегда представляю его себе рыскающим по темным закоулкам в их поисках. Но, конечно, тебе все это известно, ты проводишь с ним много времени.

Чарльз смотрел, как она наполняет водой садовую раковину и держит стебли в воде, обрезая их.

– Почему ты остаешься с ним?

– О, почему. Почему бы и нет? В основном я довольна и, полагаю, он тоже, не это ли нам нужно от брака? Быть, в основном, довольными? Больше я не прихожу в замешательство от его поведения, я просто не обращаю внимания, а если я этого не вижу, значит, это не существует, насколько я понимаю. Я наладила свою жизнь – я очень интересуюсь бизнесом, ты знаешь, я вхожу в советы директоров трех небольших компаний – а Фреда у меня столько, сколько мне нужно. Мы живем вместе, ведь мы были женаты так долго. Всегда легче всего жить с кем-то, кого понимаешь и чье поведение можешь предсказать. Зачем мне сюрпризы в моем возрасте? Я больше не интересуюсь сексом... – Она заметила, что Чарльз покраснел. – Боже мой, Чарльз, мы полвека были братом и сестрой, уж теперь-то нам следует говорить обо всем без стеснения. Я считаю секс невероятно скучным; все эти судороги и стоны, они уже кажутся нелепыми, когда достигаешь определенного возраста. Потом, в один прекрасный день я решила, что это потеря времени и вообще ниже меня, и вдруг я почувствовала себя... легкой, как будто ничего не весила и могла бы просто... поплыть. Все стало казаться гораздо более простым, ничто не тянуло меня вниз, ничего от меня не требовалось. Это было так удивительно. И это было таким облегчением.

Они помолчали. Мэриан расправляла цветы в высокой хрустальной вазе.

– Ты как-нибудь тоже почувствуешь это. Чарльз, – безмятежно сказала она. – Я уверена, что рано или поздно это случается со всеми.

– Я хочу поговорить с тобой об Анне, – проговорил Чарльз.

– Да, – вздохнула Мэриан. – Все это так странно, правда? Можешь себе представить, вернуться через столько лет, появиться из ничего, как какой-то призрак, и не поздороваться с нами, не дать нам возможности порадоваться ее возвращению? Я была ужасно разочарована. Я искала ее после похорон, а она ушла. Подожди минутку, я только отнесу цветы в гостиную.