Спящая красавица - Майкл Джудит. Страница 64

Она собрала бумаги со стола и сунула их в дело Доры отметив, что Джош оставил у себя свою записку «Может быть, это научит его держать свои чувства при себе», – подумала женщина.

Анна положила дело в верхний ящик стола, где оно останется, пока Дора не получит чек. «Четверть миллиона долларов и дом, – размышляла она. – Какую странную двойную жизнь он ведет, профессор с международной репутацией и повеса, у которого всегда есть роскошная женщина, который покупает Баккара и может подписать чек на четверть миллиона долларов».

Интересный мужчина. Жаль, что никогда она не узнает, какой же он на самом деле, насколько правдивы сказки Доры. Ясно, что портрет, нарисованный Дорой, был неполным; вероятно, Дора никогда не знала по-настоящему. Она была слишком занята собой, чтобы пытаться понять мужчину, с которым жила. Ну что ж, не было никакой возможности узнать о нем больше. Дело закончено, Анна никогда не увидит его снова. Главное, она выиграла. Такое хорошее чувство. Самое лучшее чувство, которое ей известно. Она потянулась и подумала. – «Стакан вина. Массаж. Сауна».

Ее квартира была в нескольких шагах от офиса, в другой части комплекса Сенчери Сити. Она вышла на улицу и натолкнулась на стену влажного и тяжелого тепла, которое превращало белые здания в серые, колышущиеся, как будто на них смотрят сквозь экран. Пешеходы двигались замедленно, словно пловцу, пересекающие длинную полосу прибоя. Анна пошла через площадь к своему дому. В постоянной прохладе кабинета легко забыть, что стоит рекордно жаркий август. Лучше с улицы в дом, подумала она, пока швейцар открывал перед нею дверь, и прошла в вестибюль. Остановилась, когда накатил холодный воздух. И поежилась. Из тропиков на южный полюс, подумала она. Неужели у нас есть только такая альтернатива?

Анна улыбалась сама себе, открывая свой почтовый ящик и засовывая письма и журналы в портфель. И все еще улыбалась, поворачиваясь, чтобы идти через вестибюль к лифту, когда увидела перед собой Винса.

– Привет, – мягко сказал он.

Она тихо стояла, все чувства оставили ее, замороженные вихрем холодного воздуха, взвихрившегося вокруг нее. Портфель в руке вдруг стал таким тяжелым, что она едва держала его.

– Мне нужно поговорить с тобой. – Он повернулся к лифту. – Какой у тебя этаж?

Он не изменился. Она не могла поверить в это. Все на свете меняется, но Винс остается прежним: его голос, его самоуверенная наглость остались прежними, выглядел он тоже по-прежнему. Немного отяжелел, подбородок стал острее, но белокурые волосы и ангельский вид остались прежними. Винс улыбнулся ей, излучая шарм, исходивший от его белых зубов и морщинок в уголках глаз. Она словно чувствовала его руки на своих, как он толкает, поворачивает, заставляет ее.

Анна побежала через вестибюль к служебному выходу и дальше к туалетной комнате для служащих, едва за нею закрылась дверь, как ее вытошнило.

Подняв голову от раковины, она почувствовала, что задыхается. Тогда она встала на колени на прохладный плиточный пол, уцепившись руками за край раковины, подождала, пока дыхание не замедлится. Потом поднялась и прополоскала рот. На отвороте ее белого шелкового костюма были пятнышки рвоты, она намочила носовой платок и потерла их, пока они не сошли. Она посмотрелась в маленькое зеркало, составляя заново свое лицо. Каждая черточка была выглажена, отформирована до нейтрального состояния. Она ничего не могла поделать со своими измученными глазами, но все остальное находилось под полным контролем. Минуту Анна постояла, положив руку на ручку двери, прежде чем открыть ее. На служебном лифте она могла бы подняться на свой этаж. Но если он нашел ее один раз, то найдет снова. Придется встретиться с ним лицом к лицу, сегодня или в какой-то другой день. «Сегодня», – подумала она. Высоко подняла голову, отвела плечи назад и открыла дверь, чтобы вернуться в вестибюль.

Он ждал ее в нескольких футах от двери.

– Все в порядке?

Она повернулась, прошла к креслам и села на самое дальнее, в углу. Слегка пожав плечами, Винс последовал за ней и сел напротив, спиной к вестибюлю. Между ними стоял стеклянный кофейный столик. Анна смотрела мимо него на людей, возвращающихся с работы и останавливающихся у почтовых ящиков по пути к лифтам. Ей приятно было сознавать, что эти люди рядом. Она держалась собранно, каждый мускул на месте, а ненавидящие глаза устремлены на Винса. Анна тихо сидела, глядя на него в упор, ничего не говоря, ненавидя его.

Он первым отвел глаза, но сделал это ровно, почти небрежно, с большим интересом бросив взгляд через плечо на вестибюль.

– Кто бы мог подумать, – сказал он игриво, поворачиваясь к ней. – Маленькая Анна, которая никогда не причесывалась, живет здесь, юрист, выигрывающий процессы. И великолепная женщина. Мои поздравления; кажется, уход из дома именно то, что тебе было нужно.

Она смотрела на него пустыми глазами.

– Жаль, что ты ушла тогда; я скучал по тебе, – сказал он. – Тяжело, когда семья лишена удовольствия видеть, как молоденькая девушка становится женщиной. Мы хотели бы разделить это с тобой, помочь тебе по возможности. Куда ты поехала тогда?

Анна молчала.

– Ну, хорошо, – вздохнул Винс. – Знаешь, все мы беспокоились о тебе. Каждый раз когда нам в руки попадала газета с очередной ужасной историей о девушках, которые сбежали из дому и кончили на улицах; наркотики, проституция, жертвы убийц; из-за этого мы ночей не спали, особенно, Итан.

Он гладко продолжал рассказывать о детективе, двоих детективах, но Анна едва слушала его. Винс улыбался и разговаривал, жестикулировал, как будто чувствовал себя вполне удобно, как будто не было никаких последствий того, что он сделал в прошлом. А может быть, в этом заключался его опыт прошедших двадцати четырех лет, с тех пор, как она видела его в последний раз. Время не коснулось его.

– Это не самое лучшее место для частной беседы, – сказал Винс, когда люди прошли мимо них к лифту. – В твоей квартире было бы лучше.

– Нет, – решительно ответила Анна.

– Хорошо, тогда кофе? Здесь в этом здании должен быть ресторан или кафе. Пойдем?

– Мы останемся здесь.

Он снова осмотрелся. Был конец рабочего дня и непрерывный людской поток тянулся через вестибюль. Он наклонил голову, милостиво соглашаясь.

– Как тебе угодно. – И откинулся в кресле. – Сегодня я ждал Дору, когда она выходила из твоего офиса; попозже мы поужинаем. Конечно, она регулярно мне звонит, – я уверен, ты знаешь об этом, – и рассказала мне о сегодняшнем совещании. Я подумал, что надо бы мне приехать, подбодрить, может быть, утешить. Но ей не нужно ни то, ни другое; она говорит, что ты все провела великолепно. Полагаю, это значит, что ты была исключительно профессиональна в работе; Дора мало кому отдает должное. Четверть миллиона, сказала она, и дом. Неплохо, учитывая, что не надо для этого идти в суд. И ты не допустила к делу средства массовой информации. Я очень ценю это, хорошо с твоей стороны принять во внимание мое положение. Дора сказала, что говорила с тобой об этом.

– Чего ты хочешь? – спросила Анна.

– Да, конечно, ты должно быть торопишься; уверен, друзья ждут тебя, чтобы отпраздновать победу. – Он снова улыбнулся ей. – Меня мучает любопытство, почему ты вернулась после такого долгого отсутствия? Я могу понять – просто что ты захотела приехать на похороны Итана. Меня всегда забавляет, когда люди считают, что должны засвидетельствовать почтение, или они думают, что делают это, тому, кто умер и, следовательно, пользы от этого никакой. Но ты сделала больше; ты поехала в Тамарак с Гейл. И стала адвокатом Доры. Почему?

– По моим собственным соображениям, – ответила Анна. – Они не имеют к тебе никакого отношения.

– Но ты знаешь, что имеют. Все, что случается в моей семье, имеет ко мне отношение. Я знаю, как действуют люди; они действуют политически. Ты пытаешься вступить в союз с моими родственниками, расположить их к себе и напасть на меня, находясь под их защитой.

– Напасть на тебя? – Она покачала головой. – У меня нет никакого намерения нападать на тебя.