Горный ангел - Макаллистер Патриция. Страница 12

– Да, он действительно что-то искал, – согласилась Эйнджел. – Как ты думаешь, за ним последуют другие непрошеные гости?

– С тех пор как я стал находить золотые самородки, сюда наведывались уже несколько таких стоуксов.

Холт вытащил из кармана маленький камешек и показал его Эйнджел.

– Значит, очень скоро нам может привалить удача? – выдохнула она. Сама мысль о золоте приводила ее в радостное возбуждение. Она сможет не только выкупить Бель-Монтань, но и построить большую, великолепную конюшню, где снова, как и прежде, будет выращивать и продавать знаменитых рысаков.

Холт оторвал кусок кукурузной лепешки и с большим удовольствием стал жевать.

– Не знал, что ты так здорово умеешь готовить, – промычал он с набитым ртом, слегка подо зрительно поглядывая на сидевшую напротив него за столом Эйнджел.

Она торжествующе улыбнулась:

– Вот видишь, я могу принести гораздо больше пользы, чем ты думаешь, и со мной твоя жизнь на при иске станет намного приятнее.

Холт с сомнением покачал головой и отхлебнул большой глоток кофе из оловянной кружки.

– От тебя больше хлопот, чем пользы.

После того как он подобрал с тарелки все крошки, Эйнджел собрала посуду и встала, чтобы пойти с ней к ручью.

– Не замочи платье, от воды замша испортится, – сказал ей вслед Холт.

Эйнджел остановилась и, обернувшись к Холту, спросила:

– Ты знаешь, чье это платье?

У него был задумчивый вид, и он долго не отвечал ей.

– Оно принадлежало моей матери, – наконец произнес он. – В нем она была в день свадьбы с Ар туром Мерфи.

– Но ведь Артур уже был женат на Вирджинии!

– Обычаи племени арапахо позволяют мужчине иметь несколько жен, если он может себе это позволить, – пояснил Холт. – Моя мать – Талый Снег ничего не имела против того, чтобы стать второй женой Артура. Однако Вирджиния была против.

Боль воспоминаний затуманила его глаза, и это не ускользнуло от Эйнджел.

– Значит, она знала о существовании твоей матери?

– Да. Вирджиния пыталась заставить Артура бросить нас с матерью. Она вбила себе в голову, что существование второго сына Артура, то есть меня, представляет угрозу ее собственному сыну, не говоря уже о том, что она просто ревновала...

Поколебавшись, Эйнджел решилась задать еще не сколько вопросов. Ей хотелось побольше узнать о Солте, о том, что сделало его таким мрачным и непроницаемым. Она прекрасно понимала, как на него подействовало в детстве враждебное отношение Вирджинии Мерфи ко второй жене Артура, но причина холодности самого Холта к своему сводному брату оставалась для нее загадкой.

– Вирджинии уже нет в живых, – мягко произнесла Эйнджел. – И все прошлое умерло вместе с ней. Почему ты не помиришься с Нилом?

Холт пожал плечами:

– Мы с Нилом никогда не станем друзьями. Слишком большая разница между нами. Он занят спасением человеческих душ, а я одержим идеей сколотить состояние.

– Но вы могли бы по крайней мере относиться друг к другу как цивилизованные люди, – сказала Эйнджел, едва удержавшись, чтобы не добавить, что это Холт дол жен перестать враждовать с Нилом, а не наоборот.

Холт резко поднялся из-за стола.

– А почему бы тебе не заняться прииском вместо глупых расспросов? В конце концов, ты ведь за золотом сюда приехала!

Эйнджел уже хотела выпалить что-нибудь резкое и обидное, но удержалась. Зачем?

– И когда мы начнем работать в шахте? – вместо этого спросила она.

– Вот прямо сейчас и начнем. Чтобы добиться результата, надо как следует поработать. Оставь посуду, потом ее вымоешь. Сейчас мы с тобой спустимся в шахту, только тебе нужно переодеться. В тех саквояжах, что я привез, найдется что-нибудь попрактичнее?

Эйнджел с огорчением замотала головой. Там были только платья, работать в которых было совсем неудобно.

– Тогда возьми что-нибудь из моей одежды. У меня есть еще несколько пар штанов и рубашек. В следующий раз, когда будем в городе, купим тебе пару крепких ботинок.

Разложив свою старую одежду на постели, Холт вышел, чтобы Эйнджел примерила ее и выбрала то, что ей подойдет. С большим сожалением сняв с себя замше вое платье, Эйнджел бережно и аккуратно сложила его и спрятала в сундук вместе с мокасинами. Теперь, когда она знала, кому принадлежат эти вещи, она обращалась с ними с преувеличенной осторожностью и почтением. Потом она примерила одну из рубашек Холта, еще со хранившую его запах. Закатав рукава, она заправила ее в штаны, которые были ей настолько велики, что пришлось подвязать их веревкой, чтобы они не упали.

Порывшись в саквояжах, Эйнджел достала самую крепкую, на ее взгляд, пару башмаков, сделанных из верной высокосортной кожи. Она еще ни разу не надевала их. После работы в шахте их можно будет сразу же выбросить, со вздохом подумала Эйнджел, натягивая башмаки на свои забинтованные ноги.

Потом она надела старую шляпу, висевшую на стене, подобрала под нее косы. Снаружи Холт встретил ее взрывом смеха.

– Ты сейчас похожа на мальчишку, натянувшего себя отцовские штаны!

– Премного благодарна, – кисло отозвалась Эйнджел. Она последовала за Холтом и слегка нахмурилась, когда он обернулся и сунул ей в руки кирку.

– Сегодня попробуй поработать этой штукой. А перчаток у тебя нет, чтобы защитить руки?

Она отрицательно покачала головой, и Холт рассерженно вздохнул.

– Похоже, у тебя нет ни малейшего понятия о том, что такое работать в шахте, дорогая. Что ж, узнаешь все на практике, – почти зловеще проговорил он.

Они подошли к стволу шахты, и Эйнджел с трудом подавила дрожь, когда заглянула в ее чернильную не проглядную тьму. Холт остановился, чтобы зажечь два фонаря, и сунул один из них в руки Эйнджел. Спускаясь вслед за Холтом в холодный туннель, она изо всех сил старалась, чтобы руки ее не дрожали.

Они уходили все глубже и глубже в шахту, и колеблющийся свет их фонарей освещал глыбы отработанной породы по стенам туннеля. Эйнджел слышала нескончаемые звуки падавших капель воды, разносившиеся эхом по всему подземелью.

– А какова глубина шахты? – шепотом спросила Эйнджел, и эхо подхватило ее вопрос.

– Не знаю. Теперь в ней так много туннелей, что трудно сказать наверняка.

Эйнджел заметила, что в руках у Холта был моток шпагата, который он постепенно разматывал по мере их продвижения.

– А это зачем?

– Если мы заблудимся невзначай, то шпагат поможет нам найти обратную дорогу.

Голос Холта эхом разнесся по холодному подземелью. Им навстречу из туннеля дул ледяной ветерок, и Эйнджел невольно старалась держаться поближе к Холту, его горячему и сильному телу. Света фонарей едва хватало, чтобы видеть на несколько футов вокруг себя.

– А долго будут гореть наши фонари? – снова шепотом спросила Эйнджел.

– В лучшем случае час с небольшим. Собственно говоря, дольше в шахте не имеет смысла оставаться. Огонь фонарей очень быстро уничтожает кислород, а без света тут под землей недолго и с ума сойти.

«Особенно, если ты женщина», – подумала Эйнджел. Туннель внезапно стал сужаться, и Эйнджел почувствовала острое желание повернуться и побежать к выходу из шахты. Нет, она не должна и виду подать, что ей стало страшно.

– Да ты вся дрожишь! – сказал Холт.

– 3-здесь т-так хо-олодно, – заикаясь, ответила Эйнджел и тут же искренне удивилась реакции Холта. Он остановился, поставил свой фонарь на землю и обнял ее плечи.

– Так теплее? – тихо спросил он.

– Да, – приглушенным голосом ответила Эйнджел, зарывшись лицом в его фланелевую рубашку. Ей стало так хорошо, что она была готова стоять так целую вечность.

– Вот и отлично, здесь и начнем, – сказал Холт, отстраняя ее и беря в руки кирку.

Подавив разочарование, Эйнджел поставила на землю фонарь и тоже ухватилась за свою кирку, которая оказалась на удивление тяжелой. Замахнувшись, Эйнджел почувствовала боль в плечах от напряжения. Холт показал рукой на кварцевые прожилки в породе:

– Хороший признак! Рядом с кварцевыми место рождениями почти всегда находят золото.