Румпельштильцхен - Макбейн Эд. Страница 40

— Да, это так. Меня в отеле не было. — А где вы были, мистер Кениг?

— У знакомых.

— У кого конкретно?

— У женщины.

— Ее имя можете назвать?

— Я не знаю.

— Вы не знаете…

— Я не знаю ее полного имени. Могу назвать только имя без фамилии.

— О'кей, и как же ее зовут?

— Дженни.

— Но фамилии вы не знаете.

— Нет.

— А вы знаете, где она живет?

— Да.

— И где же?

— Я могу проводить вас к ее дому, но адреса назвать не могу.

— Вы были у нее минувшей ночью, мистер Кениг?

— Да.

— С которого часа до которого?

— Мы приехали туда около шести вечера вчера.

— И когда вы ушли оттуда?

Кениг замялся.

— Мистер Кениг. Когда вы..?

— Сегодня вечером. Я возвращался в отель, когда услышал, что… как в новостях по радио рассказали о смерти Элиссон.

— Итак, вы пробыли с этой женщиной примерно с шести часов вчерашнего дня и до… во сколько вы ушли сегодня?

— Около шести.

— Выходит, двадцать четыре часа.

— Да, около двадцати четырех часов.

— Вы покидали ее дом в течение этих двадцати четырех часов?

— Нет.

— И никто из вас никуда не отлучался все это время?

— Мы оба были все это время вместе.

— Так значит, никто из вас не отлучался из дома, чтобы оказаться на Белфаст Авеню и Эспин Роуд, у сточной ямы позади…

— Мистер Блум, — вмешался я.

Блум повернулся ко мне.

— В связи с тем, что я нахожусь здесь в качестве адвоката мистера Кенига, я заявляю протест против вашего последнего вопроса.

— Да, правильно, — сказал Блум, — извините. Мистер Кениг, мне бы хотелось услышать от вас, как мы сможем впоследствии найти эту таинственную незнакомку. Не исключено, что мы даже попросим вас проводить нас туда, с тем, чтобы переговорить и с ней тоже, если, конечно, вы сможете заново отыскать ее дом. Где это хоть?

— Недалеко от торгового центра «Пляжный пейзаж». Я уверен, что смогу отыскать это место.

— Хорошо, отложим это на некоторое время. Да, кстати, вы ведь постараетесь поднапрячь память и вспомнить ее фамилию, ладно? Это могло бы избавить нас от очень многих проблем.

— Я никогда не знал и даже не пытался узнать ее фамилию, а уж потребности запоминать ее у меня и вовсе не возникало.

— Мистер Кениг, а где вы познакомились с этой женщиной?

— В своем отеле, в баре. Бар «У пяти буйков».

— И было это… когда вы сказали, это было?

— Примерно в четверть шестого или около того.

— Сначала вы просто решили спуститься в бар и выпить. Та ведь?

— Да.

— И один.

— Да.

— И там вы познакомились с женщиной по имени Дженни.

— Совершенно верно.

— А потом вы отправились к ней домой и последующие двадцать четыре часа были проведены вами вместе.

— Да.

— В постели?

— По большей части, да.

— Мистер Кениг, она проститутка?

— Да, скорее всего, да.

— Так… А вы платили ей за услуги, или же она занималась с вами этим бесплатно?

— Я ей заплатил. Но она сама не требовала с меня денег.

— Понимаю, ладно. Мистер Кениг, а скажите мне, когда вы получили письмо от своей бывшей жены? Я имею в виду то, где она просит вас позаботиться о дочери, если с ней самой вдруг что-нибудь случится?

— На прошлой неделе.

— Уточните, пожалуйста, когда именно на прошлой неделе?

— В четверг или в пятницу. Точнее не могу сказать.

— Так… само письмо было написано седьмого числа, это был понедельник…

— Я не знаю, когда оно там было написано.

— Эта дата была указана в самом письме, мистер Кениг.

— Что ж, пусть будет так.

— И если предположить, что письмо до Нового Орлеана идет два, самое большее, три дня…

— Мистер Блум, — снова вмешался я.

— Да-да, конечно, мистер Хоуп, извините. Так значит, мистер Кениг, вы не помните, когда вы получили это письмо, я правильно вас понял?

— Я уже все сказал вам. В четверг или в пятницу.

— Значит десятого или одиннадцатого числа.

— Если вы имеете в виду даты, то да.

— Я имею в виду даты.

— Тогда, да.

— Вам доводилось разговаривать с вашей бывшей женой после того, как вы получили письмо от нее? С того дня и до вечера тринадцатого января?

— Да, мы разговаривали.

— Когда?

— Вечером в субботу.

— В «Зимнем саду»?

— Да.

— И письмо к тому времени было уже у вас.

— Да.

— И к тому времени вы уже знали, что она хочет сделать вас опекуном над дочерью, если с ней вдруг что-нибудь случиться?

— Да, знал.

— И что, вы это обсуждали с ней вечером в субботу?

— Нет.

— В таком случае, о чем же вы говорили?

— Вообще обо всем: о ее выступлении, о негативной рецензии в утренней газете. И Элисон… она должна была приехать ко мне на выходные в конце февраля, на празднование дня рождения Вашингтона, какое-то время мы говорили об этом. И… ах, да, кажется, что мы все же говорили про опекунство. Ведь она написала мне об этом в письме, так я, значит, поблагодарил ее и сказал, что я весьма польщен оказанным мне доверием.

— А в тот вечер вы затрагивали в разговоре вопрос ее завещания?

— Ее завещания? Нет, сэр.

— Из этого следует, что Викки не обсуждала с вами своего завещания, датированного четвертым января, то есть тремя днями раньше того момента, когда она написала и отослала вам письмо, в котором шла речь об вашей опеке над Элисон?

Кениг взглянул в мою сторону.

— Значит, есть завещание? — спросил он. — Вы нашли ее завещание?

— Да, ответил я.

— Ну и что там?

— Извините, мистер Кениг, — снова заговорил Блум, — но вы не ответили на мой вопрос. Скажите мне, пожалуйста, а накануне убийства, обсуждала ли ваша бывшая жена с вами составленное ею завещание?

— Нет уж, это вы меня извините, мистер Блум, — раздраженно заговорил Кениг, — но я уже ответил вам на ваш вопрос. Я уже сказал вам, что ни о каком завещании у нас и разговора не было, вообще ни о каком, ни о ее, ни о еще чьем-либо.

— А вам было известно о существовании подобного завещания?

— Нет, не было.

— И вы что, совсем не проявляли любопытства на сей счет?

— Нет, я не любопытен.

— Выходит, что ваша бывшая жена пишет вам письмо, в котором просит вас позаботиться о дочери, если с ней вдруг что-нибудь случится, а вы со своей стороны даже не поинтересовались относительного того, а предприняты ли необходимые юридические действия, с тем чтобы ее подобное желание осуществилось?

— Я посчитал, что для этого вполне достаточно того письма. Ведь там были четко изложены намерения Викки, я был уверен, что большего от меня никто требовать не станет. Я знал, что мистер Хоуп был здесь исполнителем ее последней воли, и поэтому я и решил, что мне остается лишь только…

— Как вам стало известно об этом?

— Что? — не понял Кениг.

— Что мистер Хоуп назван в завещании исполнителем?

— Ну это… об этом было сказано в письме.

— Нет, мистер Кениг, там ничего подобного не было. Я уже раз сто перечитал это письмо, и точно знаю, что там нет ни слова о том, что мистер Хоуп был выбран ее в качестве своего душеприказчика. Единственное, что там сказано, так это что в случае чего вам необходимо лишь обращаться к…

— А я как раз это и имел в виду. Ведь если мне следовало обратиться к юристу по имени Мэттью Хоуп, то, очевидно, он и должен быть исполнителем по…

Кениг замолк на полуслове. Он посмотрел вначале на Блума, потом перевел взгляд на меня. Я промолчал.

— Исполнителем чего? — терпеливо переспросил Блум.

— Ее завещания.

— Так вы же сами только что сказали, что вам ничего не было известно о существовании завещания.

— Это так.

— Но вы тем не менее предполагали, что мистер Хоуп был исполнителем по завещанию, в существовании которого вы сами вовсе не были уверены, так вас следует понимать?

— Вы знаете, что я имею в виду.

— Нет, не знаю. Так что же вы имеете в виду? Скажите, вы знали, что завещание существует или вы не знали о нем?