Ружье - Макбейн Эд. Страница 15

– Когда они уехали? – спросил он, стараясь глядеть прямо в лицо собеседнице и отчетливо выговаривая каждый звук.

– В прошлое воскресенье.

– Значит, до того, как случились убийства?

– Да.

– Вы случайно не знаете, когда они собирались вернуться?

– Кажется, Джордж говорил, что недели через две. Но точно не знаю.

– Если через две недели, то это значит... – начал Карелла, по забывчивости обернувшись к Клингу. Однако вовремя спохватился и вновь повернулся к миссис Лейбовиц, которая сидела все с той же напряженной улыбкой на лице.

– Значит, в следующее воскресенье? – спросил он ее.

– Да, – ответила она. Судя по всему, она уже поняла, что он разгадал ее секрет, но продолжала вести себя точно так же. Надежда, что собеседник позволит ей продолжить игру, взяла верх.

– Значит, Пиммы в отъезде, – подытожил Карелла, – а вы были единственной соседкой Лейденов, но крепко спали, так?

– Именно так.

– В таком случае у меня больше нет вопросов, – сказал Карелла. – Большое вам спасибо.

– Вам спасибо, – отозвалась хозяйка и пошла проводить гостей до двери.

В этот день Клинг и Карелла переговорили со всеми, кто был в ту ночь дома, пытаясь найти хотя бы одного человека, который, проснувшись от выстрелов, подошел бы к окну, выглянул на улицу, увидел машину – например желтый «бьюик», – взглянул на номер и запомнил его.

Семь человек признались, что слышали выстрелы. Двое сказали, что приняли их за громкие выхлопы, которыми горожане, похоже, готовы объяснить любой внезапный громкий звук. Человек с четвертого этажа сказал, что, услышав первые выстрелы, встал с постели.

– Два выстрела? – спросил Карелла.

– Да, два, и очень громкие. Я вылез из постели и услышал, как кто-то кричит...

– Мужчина или женщина?

– Трудно сказать, просто громкий крик, а потом еще два выстрела.

– Что вы сделали? – спросил Карелла.

– Снова лег спать, – ответил человек. Женщина с девятого этажа тоже слышала выстрелы, но испугалась и не вставала с постели минут пять и только потом подошла к окну. Она видела, как от дома отъехала машина.

– Какая машина?

– Не знаю, я в марках не разбираюсь.

– А цвет?

– Темный.

– Не желтый?

– Нет, только не желтый.

– Номер не заметили?

– К сожалению, нет.

Остальные трое опрошенных заявили, что они сразу распознали выстрелы, но решили, что стреляют на улице. Никто из них не подумал ни подойти к окну, ни позвонить в полицию. На нет и суда нет.

Карелла поблагодарил их и стал спускаться вниз вместе с Клингом.

– Что ты на это скажешь? – спросил он напарника.

– Машина могла принадлежать кому угодно. Влюбленной парочке, кому-то, кто поехал на работу. Мало ли кому.

– Уолтеру Дамаску, например.

– Его подруга ездит на желтом «бьюике».

– А на чем ездит он сам?

– Скорее всего, ни на чем. Иначе зачем ей его возить?

– Этого же не может быть, верно?

– Чего не может быть? – сказал Клинг.

– Чтобы человек вот так взял и исчез. Как сквозь землю провалился. Мы знаем, как его зовут, где он живет, у нас есть его отпечатки пальцев, есть словесный портрет. Нет только его самого.

– Может, он отыщется? – предположил Клинг.

– Когда? – спросил Карелла.

Бар «Раундли» находится на Джефферсон-авеню, в трех кварталах от нового музея. В пять пятнадцать, когда Клинг прибыл туда на свидание с Анной Гилрой, бар был заполнен уверенными в себе бизнесменами, юными секретаршами и манекенщицами. Посетители вели себя так, словно оказались на званом приеме с коктейлями. Все они находились в постоянном движении – выпивали, болтали друг с другом, курсировали между стойкой бара и столиками, разбросанными по слабо освещенному залу.

В дальнем углу за столиком сидела Анна Гилрой. Она была в открытом платье очень крупной вязки, надетом на нейлоновый чехол телесного цвета. Клинг, по крайней мере, надеялся, что не на голое тело. В столь шикарном месте он чувствовал себя не в своей тарелке. Ему казалось, что его синий костюм нелеп, галстук неправильно завязан и сбился на сторону, а кобура на плече заставляет пиджак неестественно топорщиться. Короче, он чувствовал себя деревенщиной, случайно затесавшимся в приличное общество. А еще его мучило чувство вины.

Увидев его, Анна помахала рукой. Он пробрался к ней через весело гудящую толпу, сел и быстро оглянулся, словно боясь, что где-то за колонной прячется Синди с топором в руке.

– Вы пришли точно, – сказала Анна. – Люблю пунктуальных мужчин.

– Вы уже что-то заказали? – осведомился он.

– Нет, я ждала вас.

– Что будете пить?

– От мартини я делаюсь раскованной, – сказала она. – Выпью-ка я мартини.

Клинг подозвал официанта и заказал мартини для Анны, а себе виски с содовой.

– Вам нравится мое платье? – спросила Анна. – Вы, наверно, подумали, что я без всего.

– В каком смысле?

– Ну, под платьем.

– У меня были подозрения.

– Они безосновательны.

– Приму к сведению.

– Что-то не так? – спросила она. – Вы все время оглядываетесь.

– Привычка. Смотрю по сторонам. Вдруг кого-то запримечу. Разыскиваемых преступников, я имею в виду. Профессиональная привычка.

– Господи, вы так нервничаете. Надеюсь, не из-за моего платья?

– Нет, платье очень красивое.

– Жаль, у меня не хватило духу надеть его на голое тело, – сказала Анна и засмеялась.

– Тогда вас бы арестовали, – сказал Клинг. – Статья тысяча сто сороковая.

– Это что еще такое?

– Лицо, которое сознательно и непристойно обнажает свое тело или его интимные части в общественных местах или в местах, где присутствуют другие лица, или заставляет другое лицо выставляться напоказ подобным образом, совершает противоправные действия, – процитировал Клинг.

– О Господи! – воскликнула Анна.

– Вот так, – сказал Клинг и страшно смутился.

– Интимные части – это прелесть!

– Так мы говорим. Так принято у полицейских.

– Мне это нравится.

– А вот наша выпивка, – обрадованно сменил тему Клинг.

– Смешать вам, сэр? – осведомился официант.

– Да, добавьте немного содовой. – Клинг улыбнулся Анне и чуть было не опрокинул ее бокал с мартини. Официант подлил в виски содовой и удалился.

– Ваше здоровье, – сказал Клинг.

– Ваше здоровье, – отозвалась Анна. – У вас есть подруга?

Клинг, прихлебывавший виски, едва не поперхнулся.

– Кто, кто? – переспросил он громко.

– Подруга.

– Да, есть, – мрачно кивнул он.

– Поэтому вы и волнуетесь?

– Я не волнуюсь.

– И не надо. У нас же деловая встреча.

– Вот именно. Я совершенно спокоен, – сказал Клинг.

– А как выглядит ваша подруга? – спросила Анна.

– Лучше давайте поговорим о вашем звонке Розе Лейден.

– Вы помолвлены?

– Официально – нет.

– Что это значит?

– То, что мы в принципе собираемся пожениться, но пока...

– В принципе?

– Нет, это дело решенное, просто мы не говорили о конкретной дате, вот и все. Синди еще учится.

– Ее зовут Синди?

– Да, а полностью Синтия.

– Значит, она еще учится. Сколько же ей лет?

– Двадцать три. В июне она должна получить степень магистра.

– А-а...

– А осенью собирается начать докторскую диссертацию.

– Она, наверно, очень умная.

– Что правда, то правда.

– А я еле-еле кончила среднюю школу, – призналась Анна. – И все-таки – она хорошенькая?

– Да, – сказал Клинг и сделал глоток. – Вообще-то детективом работаю я, но расследование почему-то проводите вы.

– Я очень любопытна, – объяснила Анна, улыбаясь. – Теперь вы спрашивайте меня.

– Когда вы позвонили миссис Лейден в пятницу?

– А я-то думала, что вас интересую я.

– Вы не понимаете, что мое дело...

– Мне двадцать три, – сказала Анна. – Я родилась и выросла в этом городе. Мой отец работает в Управлении городского транспорта, мать – домохозяйка. Мы ирландцы. – Она отпила немного мартини. – Сразу после школы я поступила работать в АТМ и работаю там по сей день. Я за то, чтобы люди занимались любовью, а не войной. И еще, по-моему, вы самый красивый человек, которого я когда-либо встречала.