Тот, который колеблется - Макбейн Эд. Страница 24

Он подошел к столику. Там рядом с лампой в пепельнице лежали спички в виде книжечки. Взяв спички, он с шарфом направился в ванную комнату. В одну руку Роджер взял шарф и стал держать его над унитазом, так что он едва не касался воды. Другой рукой он зажег спичку и поднес её к свисающему концу шарфа. И тут услышал, что из глубины дома кто-то громко зовет его.

Он узнал голос миссис Дауэрти и удивился, откуда, к чертям, она знает, что он собрался палить в ванной шарф. Роджер погасил спичку и бросил её в унитаз, потом собрал шарф в комок, вернулся в номер и снова сунул его в нижний ящик туалетного столика.

Миссис Дауэрти все звала его.

– Мистер Брум! Мистер Брум! Мистер Брум!

Он прошел по коридору.

– Да? Что такое?

– Мистер Брум, вас к телефону.

– Что? – удивился Роджер.

– К телефону, – повторила миссис Дауэрти.

– А кто? – с тем же удивлением в голосе спросил Роджер.

– Не знаю. Женский голос.

Мать, подумал он. Откуда же она узнала телефон?

– Сейчас спущусь, – откликнулся он.

Он вернулся в номер, запихнул шарф поглубже. Потом он задвинул ящик и вышел в коридор. Телефон находился на лестничной площадке второго этажа. Миссис Дауэрти стояла у телефона и ждала его.

– С вами говорили детективы? – поинтересовалась она у Роджера.

– Да, – ответил он.

– Хорошие ребята, правда?

– Да, кажется, хорошие. Они все ещё здесь?

– Разговаривают сейчас с миссис Ингерсол с шестого этажа.

– Значит, подходят к концу, похоже. – Роджер взял трубку из рук миссис Дауэрти и поблагодарил ее: – Спасибо вам.

– Как вы думаете, найдут они мой холодильник? – спросила хозяйка.

– Надеюсь, что да, – ответил Роджер, улыбнулся и приложил трубку к уху. – Алло?

Миссис Дауэрти улыбнулась Роджеру, кивнула ему и стала спускаться на первый этаж. В трубке раздалось:

– Роджер, это вы? Это Амелия.

– Амелия? Но как? Вы сказали «Амелия»?

– Я надеялась, что вы ещё не ушли.

– Да, пока я здесь. А сколько сейчас?

– Двадцать минут четвертого. Хорошо, что вы ещё не ушли.

– А что такое? В чем дело?

– Я задерживаюсь.

– Почему?

– Да тут, одна неожиданность.

– Какая хоть?

– Потом скажу, когда увидимся.

– На сколько вы задерживаетесь?

– До половины пятого. Не поздно?

– Нет, нормально.

– Где? Там же?

– Да, у аптеки.

– А вам совсем не любопытно?

– Что?

– Откуда я узнала ваш телефон.

– Да, и откуда?

– Ну, как память, а?

– В каком смысле? Я же никогда не давал вам этого номера. Я и сам-то его не знаю.

– То-то же.

– Так где вы его взяли?

– Агнес Дауэрти, – произнесла она.

– И что?

– Это имя было написано на вашем поздравлении. Помните те карточки?

– Ах да, правильно, – понял Роджер и рассмеялся.

– Это ваша хозяйка.

– Да, верно.

– По крайней мере, вы так говорили.

– Так оно и есть. Могу познакомить, если хотите.

– Когда?

– Попозже.

– Конечно. Меня не обманешь. Это здоровущая блондинка в годах, и вы с ней живете. Меня не обманешь.

– Нет, – ответил Роджер, улыбаясь во весь рот. – Это правда хозяйка.

– Да, я хотела кое-что сказать вам.

– Что?

– Вы мне нравитесь.

– И вы мне тоже нравитесь, Амелия.

– Хорошо.

– Значит, в четыре тридцать?

– Да. – Амелия немного помолчала. – Роджер!

– Да?

– Вы мне даже больше чем нравитесь.

– О'кей.

– Я вот тебе дам «о'кей». – Амелия засмеялась.

– За что?

– Вы тоже должны были сказать, что я вам больше чем нравлюсь.

– Да, так оно и есть.

– С каким чувством это сказано! Ну ладно, увидимся позже. Надеюсь, до половины пятого с вами ничего не случится.

– Я тоже, – ответил Роджер.

– Уж постарайтесь, пожалуйста.

– Постараюсь.

– Умница, – сказала Амелия и повесила трубку.

Несколько мгновений он стоял с застывшей на лице улыбкой, потом повесил трубку на рычаг.

Он вернулся к себе в номер, взял шарф Молли, сжег его в ванной, спустил пепел в унитаз и открыл окошко ванной, чтобы проветрить помещение от дыма.

Глава 11

Снег прекратился.

В городе стояла тишина.

Тишина, которая охватывает тебя и проникает в тебя. Это и почувствовал Роджер, когда вышел на улицу и направился в гараж. Изо рта шел пар, шаги звучали приглушенно. Тишина была почти видимой на глаз. Это было нормальное притихшее состояние города в предвечерний час, а сейчас оно стало особенно выразительным из-за пелены снега, покрывавшей город. Только мерное негромкое громыхание цепей на колесах проезжавших мимо автомашин нарушало тишину. Кстати,, надо будет и ему поставить цепи на свой грузовик, подумал Роджер.

Мысль насчет цепей пришла ему в голову внезапно и оказалась для него неожиданной, потому что подразумевала возвращение домой: раз он собирается надеть цепи на колеса, значит, он собирается воспользоваться грузовиком, куда-то на нем поехать, а единственным местом, куда он может поехать на нем, является Кэри. Он понимал, что надо ехать, что надо поставить цепи, потом позвонить матери и сказать, что выезжает и будет сегодня вечером дома. Он понимал, что все это надо сделать. Но он понимал, что есть и кое-какие другие дела, которые тоже нужно сделать – по крайней мере, так ему казалось. А теперь вдруг все перемешалось, и тишина города стала не успокаивать, а раздражать его. Он отдавал себе отчет в том, что и матери надо позвонить, и домой пора ехать, но ведь и в полицию надо сходить и поговорить с тем детективом, у которого глухонемая жена, и с Амелией в полпятого встретиться, потому что такой красивой девушки, как Амелия, у него в жизни не было и ему не хотелось терять её, неважно, цветная она или нет. Его по-прежнему огорчал тот факт, что цветная, но не так, как поначалу. Внезапно на память пришла Молли и то, как она в два часа ночи вдруг стала для него красавицей, но это было нечто другое, не то, что он чувствовал в отношении Амелии, это было совсем другое. Амелия действительно красивая, все в ней красивое – и взгляд, и мягкая манера говорить, и быстрота движений, и то, как целуется. Да что там говорить – это по-настоящему красивая девушка. Его мать наверняка не стала бы отпускать шуточки в её адрес, как она это делала в отношении всех этих гадких утят, с которыми он гулял в Кэри. Точно не стала бы. Жаль, что и с Амелией надо встретиться, и домой ехать. Что ж делать, теперь, когда отца нет, кто-то должен заботиться о матери. Но в то же самое время ему очень хотелось увидеть Амелию, узнать Амелию как следует, но это и пугало его, потому что этой ночью, когда они были с Молли, он в какой-то момент тоже начал подумывать о том, что не прочь узнать её получше, и не просто как интимного партнера, как некрасивую женщину, с которой можно провести ночь, а как человека, душевная красота которого спрятана под неказистой внешней оболочкой. Вот в этот момент, кажется, он и начал на неё злиться, вот в этот момент вроде и началась ссора.

Ему не хотелось бы ссориться с Амелией, но у него было предчувствие, что если он встретится с ней, то тоже поругается, и все из-за того, что ему надо возвращаться в Кэри и заботиться о матери, а не связываться с симпатичными девушками из большого города. Надо же ему было связаться с цветной! Да ещё договориться с ней о свидании на вторую половину дня. Теперь расхлебывайся. Но ведь и с такой некрасивой женщиной, как Молли, он тоже не думал связываться. Это уже потом у него появился интерес к ней и она стала казаться ему красивой, потом он уже поверил в то, что она красива. Но с этого и начались неприятности.

Так что, подумал он, ему надо пойти в полицию, рассказать о Молли, а потом ехать в домой в Кэри. Вот так и надо поступить. Да нет, это не то. Если он пойдет в полицию, то это помешает ему встретиться с Амелией, на этом он расстанется с ней, и ему не придется выходить из себя, как это случилось с Молли. Но это помешает ему и вернуться домой, к матери. А может, оно и к лучшему. В голове у него все перепуталось.