Колдовские ворота - Антонов Антон Станиславович. Страница 16
— Подожди, — задержал ее Роман. — Это не все. В деревне передай всем, кому сможешь, что в замке Ночного Вора гостит Ингер из Ферна, которого называют королем Таодара. Я думаю, люди майордома поймут, что это значит.
По лицу гейши было видно, что она поняла это сразу. Но прежде чем пустить коня в галоп, она спросила:
— Где мне искать тебя и меч?
— У стен замка Ночного Вора, — ответил Барабин, надевая на себя перевязь поверженного рыцаря. Возиться с остальными доспехами он передумал и скрылся за дубом, коротко махнув невольнице рукой.
Углубляясь в чащу, Барабин слышал удаляющийся стук копыт и звонкий крик рабыни:
— Все сюда!
И почему-то Роман был на все сто уверен, что девушка его не обманет и не наведет своих спутников на его истинный след.
16
Услав погоню на север, Барабин отрезал себе дорогу навстречу королевскому войску, но ничуть не сожалел об этом.
Ему совсем не улыбалось тащиться куда-то, не зная дороги. К тому же его одолевали сомнения, что даже в одежде рыцаря, проигравшего неравное сражение с дубом, ему удастся прибиться к королевскому войску.
Роман опасался, что его выдаст язык, а изображать из себя глухонемого рыцаря было как-то даже менее увлекательно, чем подлого и коварного.
А главное — даже глухота и немота не гарантировали успеха. Барабин слишком плохо разбирался в рыцарских традициях королевства Баргаут.
Пока он понял только одно — что местные рыцари пьют, как сапожники, а воюют за них, как правило, гейши. Но эти гейши — вовсе не рабыни рыцарей. Они рабыни меча. И если отнять у доблестного рыцаря меч, то вместе с ним можно заполучить и рабыню.
В крайнем случае рабыня, узнав, что меч похищен, а не добыт в честном бою, покорно даст себя убить, дабы избежать позора. Или сама наложит на себя руки.
Очень удобная система. Которая сразу проливает свет на то, почему воинам короля Гедеона вот уже много лет не удается захватить замок подлого изменника Робера о’Нифта.
На этом фоне Барабин был как-то не уверен, что даже небывалое войско во главе с самим королем сумеет пробиться в этот замок. И дело тут вовсе не в колдовстве.
Зато теперь Барабин перестал бояться одновременного нападения на его скромную персону четырех сотен человек из свиты майордома Груса. Против такого воинства можно без страха выйти и в одиночку.
Поэтому он решил остаться в предгорьях неподалеку от деревни Таугас и лесом между холмами спустился к морю.
Отсюда было хорошо слышно, как в деревне Таугас пьяные рыцари немузыкально горланят похабные песни. Слов было не разобрать, но звучали они так похабно, что Барабин даже прислушиваться не стал.
Судя по всему, доблестные воины давно забыли про инцидент и про погоню за истребителем народов и вернулись к любимому времяпрепровождению.
Запасы вина в деревне Таугас были бездонны, как закрома родины. В этом Барабин убедился, обнаружив, что старосту Грегана не обескуражила даже возможность королевского визита со всем небывалым войском.
От короля шестнадцатью ведрами не отделаешься, но майор Греган был искренне огорчен, узнав, что его величество не заедет в Таугас.
Из леса Барабин видел, как отряд королевского майордома выставляет боевое охранение на берегу.
Возглавляли охранение рыцари, но боеспособны в его составе были только гейши, а у них, как оказалось, имелись и другие обязанности помимо участия в боевых действиях.
На берегу почти все гейши побросали свои луки и арбалеты, сняли с себя пояса с ножнами, а следом сбросили и туники. После чего боевое охранение учинило оргию, которая наверняка бы понравилась поклонникам творчества знаменитого кинорежиссера Тинто Брасса, автора скандально известного фильма «Калигула».
Чем занимается боевое охранение на дороге, ведущей в заговоренную крепость, Роман достоверно не знал, однако подозревал, что тем же самым в точности.
В привычной Барабину армейской терминологии все это называлось морально-бытовым разложением войск.
Передала ли рабыня меча Эрефора предостережение насчет Ингера из Ферна, который занимается скупкой краденых женщин в замке Ночного Вора, Барабин не знал, но по всему было видно, что если и передала, то соратники пропустили эту информацию мимо ушей.
А зря.
Согласно одному известному закону, бутерброд всегда падает маслом вниз.
Как и следовало ожидать, именно в эту ночь решили самураи перейти границу у реки.
Весельный корабль с хищными стремительными обводами показался из-за скалы почти бесшумно. Гребцы как-то так аккуратно погружали весла в воду, что практически не слышно было плеска. Но в предательском свете двух лун не составляло труда увидеть сам корабль.
Однако боевое охранение рыцарского отряда даже не смотрело в сторону моря.
А драккар приближался к берегу со скоростью, поразительной для весельного судна.
Барабин с надеждой посмотрел на вершину холма, нависающего над морем. По логике вещей там должен был находиться наблюдательный пост. Но если он там даже и был, часовые либо спали, либо позировали невидимому режиссеру Тинто Брассу.
И Роману пришлось взять обязанности впередсмотрящего на себя.
— Тревога! Аргеманы! — закричал он что есть мочи, но доблестные воины майордома Груса как будто оглохли.
Зато крик Романа услышали на корабле и как-то сразу очень четко запеленговали источник. Ближайшее к Барабину дерево мгновенно превратилось в некое подобие дикобраза.
Стало ясно, что бежать по берегу поближе к тому месту, где отдыхало боевое охранение, смертельно опасно. Воины на борту драккара — не чета отряду майордома Груса.
Из луков они стреляют по-снайперски.
Оставалось продолжать попытки докричаться до благородных рыцарей и их воинственных рабынь из леса. Расстояние не так уж велико, и звук в ночном воздухе далеко разносится. Должны же они в конце концов проснуться.
Если быть совершенно точным, то они в большинстве своем и не спали. Вернее, спали в переносном смысле слова. То есть друг с другом.
И так их захватило это занятие, что плевать им было на крики, на тревогу и на приближение врагов.
Только одна девушка в конце концов повернула голову на крик и увидела корабль. Но было уже поздно.
Ее возглас потонул в общем вопле аргеманов, предназначенном, как видно, специально для того, чтобы деморализовать противника. И не успели рыцари, оруженосцы и гейши вскочить на ноги — не говоря уже о том, чтобы одеться и схватиться за оружие, как в них полетели стрелы.
17
В свете двух лун с двумя мечами — один в руке, а другой в ножнах — Барабин скатился вниз, к самому урезу воды, еще до того, как первые стрелы ударили в нагие тела боевых рабынь.
Но преодолевая расстояние, которое отделяло край леса от костров боевого охранения, Роман отчетливо видел, как брызжет кровь из ран, слышал крики боли и наблюдал беспомощные попытки рыцарей и гейш организовать сопротивление.
Аргеманы, стреляя на ходу из луков, выскакивали на берег как раз на полпути между лесом и кострами, и было их не так уж много. Боевое охранение они по численности превосходили, но всему отряду майордома Груса уступали раз примерно в пять. И других кораблей на горизонте пока не наблюдалось.
Но сколько в отряде к этому часу оставалось ходячих, Барабин не знал и подозревал самое худшее. А именно то, что к бою в некоторой степени готовы только рабыни, да и тем придется сначала вырываться из объятий любвеобильных рыцарей и собирать разбросанную амуницию.
Роман уже успел добежать до места боя и, переложив меч оруженосца в левую руку, вытянуть правой из ножен более длинный и тяжелый Эрефор, а сверху, из деревни еще доносились песни и пляски народов королевства Баргаут.
Появление в гуще схватки Романа Барабина спасло рыцарей и гейш, отдыхавших на берегу, от поголовного уничтожения. Истребитель народов атаковал пиратов в красных плащах со спины, и оказалось, Эрефор прошибает аргеманские кольчуги, как кухонный нож бумагу.