Колдовские ворота - Антонов Антон Станиславович. Страница 45

Отобрав у рабыни факел и осветив им трупы на полу, Роман с облегчением убедился, что это не янычары из числа его недавних соратников, а люди в черном — точно такие же, как те, кого он сегодня весь день крошил в мелкий винегрет.

Это было вполне логично. В самом деле — из захваченного баргаутами замка выжившим людям Ночного Вора некуда было отступить, кроме как в подземелья, где полно тайных ходов, неизвестных никому, кроме хозяина замка и самых доверенных его слуг.

И очень возможно, что рабыни знали тайны здешних подземелий лучше, чем кто-либо другой. Рабы вообще часто бывают очень хорошо осведомлены о тайнах своего хозяина.

Во всяком случае, Тассименше чувствовала себя в подземельях, как рыба в воде, и, кажется, действительно знала их, как свои пять пальцев.

Роман с больной головой после нескольких поворотов совсем потерял ориентацию, а Тассименше уверенно влекла его вперед.

— По этим ходам можно выбраться из замка? — спросил Роман на одном из поворотов.

— Через пещеры можно выйти к дороге на Таодар, — ответила рабыня. — Но там уже должны быть янычары короля.

«Это хорошо», — подумал Барабин.

В общих чертах он знал, что на дорогу, ведущую в Таодар, со стороны Баргаута нельзя попасть иначе как через замок Ночного Вора. И это была одна из причин, по которой король Гедеон так стремился отбить черный замок сначала у Эрка, а теперь — у Робера о’Нифта.

Если аргеманы предпочитали добираться до прибрежных городов Баргаута по воде, то у короля Гедеона не было такого военного флота, чтобы наносить ответные удары с моря.

Обходной путь через Асмут тоже не годился. Асмут хоть и не враждебен баргаутам, но и с аргеманами старается жить в мире, так что пропустить через свою территорию войско короля Гедеона не согласится ни за что.

Зато от замка Ночного Вора открыта прямая дорога в Таодар. Но добраться до нее можно, только если пройти замок насквозь и выйти к морю в том месте, где прибой лижет подножие большой горы, защищающей замок с тыла.

Дорога идет по тому склону горы, который обращен к воде и со стороны Баргаута не виден. А дальше берег становится более пологим, и дорога, покрутившись немного среди скал, опускается в саму долину.

И сейчас на эту дорогу уже вышли янычары короля Гедеона.

Это значит, что если Ночной Вор вздумает уходить в Таодар, то он вряд ли потащит за собой даже самую ценную из своих рабынь.

У него самого с отрядом верных людей есть хоть какой-то шанс прорваться к долине, но с такой обузой, как дикая гейша, шансы сокращаются минимум раза в два.

В том, что Вероника Десницкая успела за эти дни превратиться в ручную гейшу, Барабин не без оснований сомневался. Ведь дней прошло совсем немного, и что самое главное, ни у Ночного Вора, ни у Ингера из Ферна, заплатившего за Веронику больше золота, чем она весит, просто не было времени заниматься приручением похищенной дочери олигарха.

У них были дела поважнее.

Однако не успел Барабин успокоить себя этим соображением, как Тассименше тут же свела на нет все его построения, сказав:

— Робер не пойдет через пещеры. У него здесь колдовские ворота. И говорят, они ведут прямо в Гиантрей.

Это было уже совсем интересно. И, пожалуй, следовало бы спросить у гейши напрямик, что же такое Гиантрей и где он все-таки находится — но Барабин не решился.

Это разрушило бы образ иноземного чародея, пришедшего из страны, что лежит с Гиантреем по соседству.

Человек, который не знает толком, что такое Гиантрей, похож, скорее, на глупого терранца. И хотя Барабин подозревал, что он как раз терранец и есть, ему очень не хотелось, чтобы это поняли другие.

Да и в конце концов, чем бы ни оказался этот самый Гиантрей, если Ночной Вор сбежит туда через колдовские ворота, прихватив с собой самую ценную из своих гейш, то это будет крайне неприятно.

Найти девушку даже в одном отдельно взятом замке не так-то просто. А за пределами замка, понятное дело, во много раз сложнее.

Но до сих пор Барабин опасался лишь того, что ее переправят в долину Таодар. Которая, конечно, гораздо больше замка, но все же не настолько, чтобы там могла затеряться рабыня ценой в миллион долларов.

Представления о размерах Таодара Барабин почерпнул из разговоров с баргаутами, и эти данные его не впечатлили.

В ширину долина была от десяти до сорока километров, а в длину от замка Ночного Вора до Города Героев — немногим больше, чем от Питера до Москвы. Если же брать в расчет только владения аргеманов, то где-то вдвое меньше.

Баргауты говорили об этих расстояниях с придыханием, считая их очень большими, но у Барабина были другие представления о географии.

Так что растворения Вероники Десницкой на просторах долины Таодар он опасался умеренно.

Однако если ее через непонятные колдовские ворота умыкнут в неведомую страну Гиантрей, то задача ее вызволения осложняется вплоть до полной потери шансов. Тем более, что страну Гиантрей постоянно ставят на одну доску со страной Фадзероаль, в которой Барабин по косвенным признакам опознал Землю.

А это значит, что Гиантрей тоже может оказаться и не страной вовсе, а целой планетой.

От одной мысли, что ему придется в одиночку разыскивать Веронику Десницкую в планетарных масштабах, у Барабина опускались руки. И он молил всех богов, земных и местных — всех богов, в которых никогда не верил, чтобы Ночной Вор, покидая замок через колдовские ворота, не успел забрать с собой Веронику.

45

Одного взгляда на рабские казармы, куда Тассименше довольно быстро привела Барабина, оказалось достаточно, дабы понять, что дело обстоит гораздо хуже, чем можно было себе представить.

Уходя из замка, Ночной Вор забрал с собой не только самых ценных гейш, но и всех невольниц вообще.

Казармы с трехъярусными койками были пусты.

Еще была надежда, что они просто разбежались, когда подземелья оставили те, кто их охранял. Но у Тассименше было другое мнение.

Она уверяла, что невольницы никогда бы не разбежались все до единой. Одних остановил бы страх перед наказанием, а оно за попытку побега весьма сурово — вплоть до мучительной казни. Другие же остались бы на месте из страха перед врагами, захватившими замок и опьяненными победой.

Не для всех рабынь Ночного Вора баргауты были врагами. Но даже из баргаутских девушек далеко не все поспешили бы навстречу освободителям. Во-первых, потому что понимали — никакие они не освободители, а во-вторых — потому что янычарам, одуревшим от своего зелья, все равно кого насиловать.

Пустые казармы могли означать только одно — рабынь увели люди Ночного Вора.

И судя по вместимости казарм, было крайне сомнительно, что всех невольниц подняли наверх, чтобы поставить в оборонительные ряды, на которые несколько раз натыкались в проходах и башнях баргауты, штурмующие замок.

Уж во всяком случае терранскую гейшу, которая стоит больше золота, чем она весит, Ночной Вор никогда бы не поставил в оборонительный заслон.

В этих заслонах половину гейш перебили в бою, а другая половина досталась победителям, и как раз сейчас баргауты насиловали их во всех углах замка по очереди и скопом.

Робер о’Нифт был не идиот, чтобы бросить драгоценность под ноги свиньям.

Правда, Тассименше сказала, что самых ценных рабынь держали не в этой казарме, а по соседству с тайными покоями Ночного Вора.

Эти покои оказались недалеко, но путь к ним преградили черные воины с красными поясами — очень похожие на тех, которых Барабин и Тассименше перебили в темноте некоторое время назад.

Справиться с новой группой самурайствующих молодчиков оказалось труднее. Рука врагов колоть устала, а главное — озверин практически выветрился из головы, уступив место жесточайшему похмелью.

Сражаться с будуна против превосходящих сил противника — удовольствие значительно ниже среднего.

Хорошо что черно-красные ниндзя тоже не собирались строить из себя камикадзе. Кажется, в свете факелов они узнали Истребителя Народов, но не разобрались в его текущем состоянии и сочли за благо отступить в преддверие тайных покоев.