Колдовские ворота - Антонов Антон Станиславович. Страница 51

От мысли о том, что по черному замку будет ходить поехавший с горя крышей мятежный дух короля Гедеона, которому ничего не стоит открутить голову любому из бывших подданных, становилось жутковато даже Роману Барабину, не замеченному прежде в суевериях.

В самом деле — черт его знает, вдруг в этом чужом и более чем странном мире с двумя лунами покойники и впрямь имеют привычку гоняться за своими обидчиками и делать им кирдык, не спрашивая имени и звания.

Когда выжившие благодаря вмешательству Барабина гейши выносили тело короля из тронного зала, покойник вел себя более чем смирно, но это ничего не значило.

Ночь еще не наступила.

52

Его честь великий господин дон король Леон позволил гейшам королевской стражи остаться в живых только до похорон отца.

Спасая свою репутацию, Барабин поспешил объявить, что прибыл он из страны чародеев, где многие обычаи гораздо разумнее баргаутских, но прозвучало это не слишком убедительно.

Тем не менее, чародейские подвиги Барабина обеспечили ему такую славу, что баргауты не могли запросто и без сомнений отмахнуться от его слов. Особенно если эти слова касались предметов конкретных — вроде судьбы пропавшего Турдевана.

И молодой король был вынужден сдаться после того, как Роман заявил:

— Я чувствую, что меч всплывет очень скоро и где-то очень близко. И я знаю точно, что без этих гейш нам его не вернуть.

Намек был совершенно конкретный. Или король разрешает рабыням свиты покойного отца дожить до решающего боя за обладание Турдеваном, в котором они вернут меч или погибнут — либо не видать Леону отцовского клинка, как своих ушей без зеркала.

А на возражения вроде того, что рабыни Турдевана должны будут перейти на сторону человека, который держит этот меч в руке, Барабин ответил просто:

— Я тут неподалеку видел Книгу Друидов. Надеюсь, ее еще не успели украсть.

— При чем тут Книга Друидов? — не понял дон Леон.

— Мне говорили, что если дать клятву на Книге Друидов и нарушить ее, то виновного поразит молния Вечного Древа. Причем сразу же.

— Тебе сказали правду, — согласился король. — А разве в стране чародеев молния не поражает клятвопреступников?

Барабин усмехнулся, но ничего на это не ответил. Он предпочел продолжить свою главную мысль:

— Если гейши дадут клятву не переходить на сторону врага, а сделать все, чтобы отнять у него Турдеван, то они никак не смогут повернуть оружие против нас. Либо они будут драться на нашей стороне, либо их поразит молния.

Самому Барабину было смешно с этих слов, однако резон в них был. Важно ведь не то, что молния и в самом деле ударит, а то, что гейши будут искренне в это верить.

Что касается короля Леона, то он больше верил как раз-таки в молнию, а не в психологию. Но это не имело значения.

Главное, что доводы Барабина произвели на короля впечатление, и он согласился отложить гекатомбу до похорон отца.

Правда, шансы на то, что славный меч Турдеван вновь появится на сцене так скоро, казались Роману призрачными.

Молодой король Леон мог сколько угодно верить предчувствиям и предсказаниям чародея из далекой страны, но сам Барабин прекрасно знал, что никакой он не чародей.

«Скоро» в его устах вовсе не означало «завтра».

Впрочем, как понял Барабин из разговоров в замке, траурная церемония намечалась тоже не на завтра. И даже не на послезавтра.

В похоронах короля непременно должна была участвовать его жена и все его дети, коих, включая Леона, было, как известно, три.

И именно последнее обстоятельство напрягало Барабина больше всего. Сам он не имел чести знать двух других отпрысков короля Гедеона, но о подвигах его старшего сына Родерика был наслышан в достаточной мере, чтобы ожидать неприятностей еще и с этой стороны.

В черном замке на краю страны все называли дона Леона королем, обращались к нему «грант мессир о хонести дон роял» и демонстрировали почтение и повиновение. Однако Барабин сильно сомневался, что в другом замке — в вотчине принца Родерика неподалеку от столицы королевства — царят такие же настроения.

Если принц Родерик без малейших угрызений совести смертельно враждовал с отцом и был готов с ним воевать, то крайне маловероятно, что он поспешит выразить покорность дону Леону, который по закону, но против обычая занял место наследника престола, по праву рождения принадлежавшее старшему брату.

С обычаями вообще опасно шутить. А с обойденными наследниками — тем более.

53

Те немногие баргауты, которые сочувственно отнеслись к идее Барабина оставить живыми боевых рабынь, не спасших королевский меч, очень вовремя вспомнили, что поблизости имеет место не только Книга Друидов, но и целый живой друид.

Его, правда, никто не видел с того самого момента, когда он скрылся за дымом огненной арки, через которую штурмовая группа проникла в мостовую башню. Так что он вполне мог быть уже где-нибудь в Гиантрее.

У Барабина мелькнула шальная мысль, что друид, владеющий тайной колдовских ворот, мог бы помочь не только оставить в живых рабынь из самого боеспособного отряда баргаутской армии, но и вернуть королевский меч — примерно таким же способом, каким его украли.

Друиды ведь умеют открывать колдовские ворота лучше, чем кто бы то ни было — и наверное, не только с одного края пропасти на другой.

Информация о друидах, которую Барабин смог почерпнуть из разговоров вокруг, не оставляла сомнений в том, что эти люди в белом чувствуют себя в Гиантрее, как у себя дома и нередко удаляются туда отдохнуть от трудов праведных и пополнить запас божественной силы и мудрости.

Однако друид, сопровождавший войско короля Гедеона, нашелся гораздо ближе.

Через несколько часов после того, как тело короля Гедеона вынесли из тронного зала и все остальные тоже покинули его, друид был обнаружен сидящим на троне посреди зала в состоянии глубокой медитации.

Не исключено, что он все-таки успел побывать в Гиантрее, потому что охрана у всех дверей уверяла, что обычным способом он в зал не входил. Но ничем не хуже был и другой вариант. Друид мог через колдовские ворота переместиться в тронный зал из любого места в замке и за его пределами.

Когда его обнаружили сидящим на троне, многоопытный барон Бекар как раз объяснял Барабину, почему надеяться на активную помощь друида не стоит.

— Друиды не воюют сами и не участвуют в чужой войне, — говорил он. — Они делают только то, что нужно Вечному Древу.

Барабин давно уже догадался, что «этернал трей», то есть Вечное Древо, с ветвей которого слетают молнии, поражающие клятвопреступников, и источник божественной силы друидов Дендро Этерна — это одно и то же.

Кроме того, Барабин неоднократно слышал про дерево, на ветках которого, подобно грушам или алыче, созревают планеты.

А теперь к этому лесу добавилось еще и гигантское дерево Гиантрей. Где, между прочим, те же самые друиды подзаряжаются упомянутой божественной силой.

Очень соблазнительно было предположить, что весь этот странный лес состоит из одного дерева. Иначе был риск заблудиться в трех соснах и оказаться на положении Ньютона, получившего однажды яблоком по голове.

Если яблочко окажется размером с планету, жертве его точно не поздоровится — будь он хоть сам Энштейн.

Роман Барабин не был Энштейном, но все же Ночной Вор не зря при первой встрече назвал его умным воином.

Посмотрев на червоточины в древесине Гиантрея и оценив их размеры, он уже мог прикинуть масштаб всего дерева. И в результате осознания этих масштабов ему вдруг очень захотелось поговорить с друидом о космогонических мифах королевства Баргаут.

Правда, барон Бекар выразился по этому поводу буквально теми же словами, которые употребил несколько дней (а кажется, целую вечность) назад староста деревни Таугас Греган, когда говорил о том, как трудно пообщаться с королем.

— Многие хотят говорить с друидом, — сказал старый барон. — Но не со всеми хочет говорить друид.