Планета №6 - Антонов Антон Станиславович. Страница 6

Но бои без правил приносили больше денег. А господин Ясука Кусака научил своего лучшего ученика, как побеждать в таком бою, не нанося сопернику увечий. Беда была только в том, что зрители требовали зрелища, и прежде чем провести завершающий прием, следовало по полной программе усладить их взгляд сценами кровавого побоища. Да еще надо учесть, что соперник дрался всерьез и действительно от души желал отметелить доброго Ямагучи в кровь.

Гири не нравился этот вид спорта, но Ясука-сан научил его относиться ко всему философски. Кровь, пролитая на арене для потехи кровожадных зрителей, – ничто по сравнению с Вечностью.

Сам господин Кусака занимался боями без правил, видя в них высшую степень свободы. Никаких ограничений для инициативы, и даже сама смерть является лишь разновидностью нокаута.

Порой он прикидывал, сколько времени понадобилось бы ему, чтобы послать в нокаут с летальным исходом или без оного любого из этих супертяжеловесов, напоминавших гору. И неизменно выходило, что не более трех секунд. Только с Гири Ямагучи пришлось бы повозиться дольше. Секунд двенадцать.

Размышления господина Кусаки прервала юная проводница, румяная и белокурая, чем-то похожая на ту самую матрешку, которую никогда не видел предводитель Якудзы Хари Годзиро.

– Чайку не желаете? – спросила она по-японски с очень милым русским акцентом, и Кусака-сан немного удивился. А Гири не удивился ничуть – его больше поражали люди, которые не умели говорить по-японски.

Зато сама девушка произвела на него весьма благоприятное впечатление. Она была из тех, кто коня на скаку остановит и в горящую избу войдет, и Гири сразу это понял, хотя никогда в жизни не слышат про поэта Некрасова.

Чай, который она принесла, оказался отвратителен, но Гири был вовсе не склонен винить в этом проводницу.

6

Людям, спрессованным в тамбуре электрички, отбывающей с Московского вокзала в сторону Малой Вишеры, было почти так же плохо, как инопланетному Наблюдателю, чей разум был заточен в металлокерамическую оболочку микробота.

Недаром собратья считали самым страшным наказанием за самые серьезные преступления лишение постоянного тела навечно или на неопределенный срок.

Лишение тела навсегда было равноценно смертной казни. И хотя сознание оставалось жить, никто из собратьев не рискнул бы назвать это жизнью.

А Наблюдатель помнил, что и в тексте присяги, и в Уставе дальней разведки ультрафиолетом по инфракрасному написано: всякое серьезное отклонение от статей Устава и специальных инструкций может повлечь за собой высшую меру наказания.

Вмешательство в сознание разумных существ – дело чрезвычайно тонкое, и любая неосторожность может привести к катастрофе. Достаточно представить себе, что будет, если по вине Наблюдателя внезапно сойдет с ума существо, имеющее доступ к оружию большой разрушительной силы.

И тем не менее Наблюдатель стремился поскорее найти подходящую особь для внедрения. Ведь это позволит ему снова обрести настоящее тело – пусть чужое и чуждое, непривычное и неудобное, но все-таки тело. С подлинными, а не надуманными ощущениями и желаниями.

Право же, сейчас резервный Наблюдатель так неудачно начавшейся экспедиции с радостью согласился бы вселиться даже в тело каннибала и с удовольствием почавкал бы вместе с ним за обедом.

Однако инструкция требовала сначала совершить контрольный облет территории и понаблюдать за аборигенами со стороны – желательно в местах их наибольшего скопления. Так проще выявить некоторые особенности, которые полезно знать заранее, до того, как окажешься у аборигена в мозгу.

Тамбур субботней дневной электрички оказался местом наибольшего скопления аборигенов среди всех обследованных объектов, а Наблюдатель, точно следуя букве и духу инструкции, обследовал их немало. Только пользы от этого не было никакой. Ему было так тяжело и муторно в чреве микробота, что никакой полезной информации собрать в контрольном облете не удалось.

Он даже не смог с точностью установить, что означала сцена, которую удалось пронаблюдать в непосредственной близости от примитивного транспортного средства аборигенов – иначе говоря, на входе в вагон электрички сразу после раскрытия дверей.

Выглядело это как немотивированный всплеск агрессивности, но, судя по некоторым признакам, могло быть и разновидностью спортивного состязания, а спорт, как известно, – это инструмент, с помощью которого разумные существа мирно устраняют избыток агрессии.

Нет, смотреть на все это со стороны бесполезно. Только прямой контакт с местным разумом даст ответы на многочисленные вопросы, которые успели возникнуть во время контрольного облета.

И Наблюдатель, мысленно поморщившись из-за необходимости пускать в ход рулевые устройства, решительно вогнал свою микроскопическую оболочку в этот самый тамбур.

Никто не заметил летящего микробота – ведь он был меньше самого мелкого насекомого.

А Наблюдатель не стал терять времени зря и, быстро проанализировав состав воздуха, который заметно отличался от того, что имел место снаружи, настроил окуляры на ближний обзор. Он искал у аборигенов слуховое отверстие, поскольку в инструкции было написано, что это – наиболее удобные ворота для внедрения в мозг большинства разумных существ.

Найти слуховое отверстие, отороченное мясистым выступом, не составило труда, и Наблюдатель, призвав на помощь Небо, устремился внутрь.

В режиме ближнего обзора слуховое отверстие казалось бездонным кратером, похожим на жерло вулкана. Но непроизвольный страх, чем-то напоминающий боязнь высоты, быстро сменился новыми ощущениями.

Сначала они были крайне неприятны – словно продираешься через вонючую вязкую жидкость и тебе не хватает воздуха. Но это длилось на удивление недолго. Мозг аборигена как-то очень легко поддался усилиям Наблюдателя и открылся для контакта, как будто давно этого ждал.

В первые минуты ощущения нового тела доходили до Наблюдателя смутно, словно через толстый слой ваты. Но с каждой секундой они становились все яснее и показались Наблюдателю просто изумительными.

Он знал, что так бывает всегда, так как любое живое тело, по определению, лучше железного. Но никогда на учениях, даже при контакте с собратьями, не говоря уже о добровольцах из дружественных миров, ему не бывало так хорошо.

Еще через несколько минут он понял, что наиболее приятные ощущения самым непосредственным образом связаны с теснотой в помещении. И более того, они проистекают из физического контакта с аборигеном, прилегающим к Носителю спереди.

Очевидно, этот контакт каким-то образом возбуждает центры удовольствия в мозгу Носителя, и это возбуждение по нервным каналам передается Наблюдателю, что совершенно естественно, ибо Наблюдатель с момента внедрения живет эмоциями Носителя.

Жаль только, что эти эмоции по-прежнему мешают разобраться в причинах имевшего место недавно всплеска агрессии, которая улеглась почти так же быстро, как и вспыхнула.

А между тем от прояснения причин очень многое зависит. Априори считается, что разумные существа, которые допускают немотивированную агрессивность, по уровню развития находятся значительно ниже тех существ, которые используют для снятия агрессивности лишь специально отведенные места и мероприятия.

Может быть, это и есть такое специально отведенное место?

Воздух, гораздо менее пригодный для дыхания, чем воздух открытой атмосферы, да к тому же пропитанный жидкими выделениями аборигенов, чрезмерно высокая температура, не отвечающая потребностям организма туземцев, плотный физический контакт между особями – может быть, это как раз тот самый микроклимат, который способствует снятию агрессивности?

Тем временем контакт Носителя с соседним аборигеном стая еще плотнее, что отнюдь не было вызвано внешней необходимостью. Общая плотность сосредоточения аборигенов на единицу площади осталась прежней, и вполне можно было обойтись без дополнительного сближения.

А следующее действие Носителя Наблюдатель и вовсе не мог объяснить.