Патруль 2 (СИ) - Гудвин Макс. Страница 12

Шаров в голову не полетело, зато я увидел скучающего офицера с флажком и в светоотражающем жилете. И троих ребят с синим скотчем на предплечьях и касках, контролирующих внутреннюю часть объекта. Это были собровцы, и даже в условном бою их экипировка выдавала профессионалов. На них были современные разгрузочные системы, с подсумками под магазины, радиостанции, медпакеты и фонари. Каски — не как у нас противоударные, а тактические шлемы с креплениями для ПНВ и гарнитур, правда вместо ПНВ на касках сейчас были установлены камеры. Оружие правда было типовым, страйкбольные реплики отечественных калашей правда с планками Пикатинни, на которые были установлены коллиматорные прицелы, тактические рукоятки и мощные тактические фонари. Даже в этой игре они выглядели как настоящая штурмовая группа, резко контрастируя с тем что выдали мне.

Они сидели за стопками покрышек и ждали штурма с фасада. Скорее всего, этих парней поставили тут для охраны периметра, но периметр — дело скучное, кроме того, тропу они заминировали. А по вводной, видимо, рассматривался вариант встречного боя. С дымом, с вбеганием с фронта, может даже с бронетехникой.

Всё понятно: защищающиеся — «синие», атакующие — «красные», а ментам сержантского состава скотча не досталось, дали хотя бы белый. И я, сев на забор, снял привод с предохранителя, не зная, нужно ли тут передёргивать затвор, на всякий случай передёрнул — вдруг «шар» не подастся. И тремя короткими очередями выстрелил в синих.

— А, ссука!

— Бля, больно!

— Откуда⁈

И с забора, в пятнистом комуфляже и без скотча помахал им рукой. И спрыгнув за забор, полуприсядом подбежал к их позиции. На всё это уже обратил внимание дежурный на учениях офицер. В этот момент со стороны фасада раздалось два хлопка.

— Казанка, 705-ый, Казанка, 705-ый, — закричал в радиоэфир Лаечко, — у меня машину условно взорвали. Нужна скорая.

— Братух, они тебя не слышат, мы в низине. — произнёс я в рацию, подбегая к собровцам у которых в гарнитурах слышались наши переговоры.

— Ты вошёл за периметр? — спросил Лаечко.

— Нас могут слушать. Продолжай работать в своём секторе! — выдал я, обращаясь к парням, — Господа офицеры, вы условно убиты.

— Ты бля кто такой, сержант? — произнёс один из них. Он даже не удосужился назвать меня младшим сержантом, ему было пофиг, пускай бы я был даже старшим сержантом.

— 720-ый. — улыбнулся я. — Дайте я ваши шары затрофею, а то у вас там ещё много ребят, а нам большой БК не положен по сроку службы.

— А тебе звиздюлей не завернуть? — уточнил другой, намекая на то, что, во-первых, брать чужое оружие запрещено уставом, а во-вторых, это обидно, когда тебя расстреливает младший сержант.

— Да ладно тебе, — осадил его второй, вытаскивая магазин с разгрузки. На его бронепластине был наклеен пиратский «Веселый Роджер». — Парень молодец, с тыла обошёл, даже на минах не подорвался.

Нехотя, под надзором дежурного офицера, который подошёл и сказал нам, что мёртвые не говорят, они отдали мне свои магазины и пару страйкбольных гранат, несказанно лёгких, но с чекой и рычагом, такие же, как я видел на тропе.

С одного я даже снял разгрузку — модульную систему, с подсумками, боковыми планками и, похоже, мешком для сброса магазинов — дико удобная вещь по сравнению с моей старым «лифчиком».

А сами собрята сели на трубу и, достав сигареты, принялись отдыхать — их игра была на сегодня закончена. Они сняли каски, обнажив стриженые под ноль головы, и теперь выглядели не как грозные штурмовики, а как уставшие мужики после тяжелой смены.

Бегом я направился к двухэтажному зданию, прижимаясь к шершавой кирпичной стене. Судя по всему, условные террористы захватили всего один корпус — центральный. Во втором, техническом, всё это время работали люди — не останавливать же всю работу ради учений. Хотя по-хорошему надо останавливать. Сквозь зарешеченные окна было слышно, как из глубины здания доносится ровный, мощный гул насосов, перекачивающих воду для половины города.

И, подойдя к железной двери сбоку задания, — я хотел было её дёрнуть, но дежурный офицер шёл недалеко от меня у стены напротив, наблюдая. И что-то мне подсказывало, что дверь прикрыта не просто так, и, сняв с привода ремень, я обвязал его за ручку и, чуть отойдя к стене, дёрнул на себя, одновременно ложась на асфальт и открывая рот.

Прозвучал гулкий взрыв, шары зарикошетили по стенам напротив, возможно, даже попали по дежурному, но на излёте и не больно. А я, взяв привод и под углом заглянул в здание и, увидев синий скотч где-то внутри, в полутьме коридора, высадил туда очередь. Внутри айкнули, и тут же шары зарикошетили по дверному косяку, откалывая куски старой штукатурки.

Я прижался к холодному кирпичу и, высунув привод по-самалийски, нажал на спуск и, разрядив магазин внутрь здания, спрятался за выступ стены на перезарядку. Воздух пах пылью, гарью от взрыва и хлоркой.

Со стороны центрального входа на территорию раздалось несколько хлопков, а где-то там впереди, из-за угла главного корпуса, пошёл белый дым — похоже, «красные» СОБРовцы начали полноценный штурм, используя дымовую завесу. Это хорошо, а то я тут, похоже, застрял в этом узком месте.

— 705-ый, 720-ому? — позвал я Лаечко, — скажи парням, что я тут есть, контролирую двор, справа от здания.

— Принял, скажу. — ответил он мне.

— 705-ый, Будулаю! — вызвал меня чей-то голос, хриплый и злой.

— Слушаю, ты кто такой, Будулай? — спросил я.

— Это бля, ты кто такой⁈ — спросили у меня. — Это наши учения, что ты внутри делаешь?

— Это зависит от того, на чьей ты стороне, Будулай. Если на стороне красных, то вам помогаю, если на стороне синих, то троих ваших я минуснул во дворе и одного в здании.

— Учения закончатся, я тебе звиздюлей отвешаю! — выкрикнули мне.

— Будулай, Жаворонку. — вмешался кто-то еще.

— Слушаю. — ответил Будулай.

— Не гони на пацана, прими поражение и выходи с поднятыми руками! — выдал Жаворонок. В его голосе чувствовалась весёлая власть.

— Хер тебе на погоны! — прозвучало от Будулая.

— Это дежурный по учениям, говорит. Отставить ругань в эфире! — вмешался четвёртый голос, официальный и холодный.

И рация замолчала.

И я увидел, как из-за дыма, клубящегося у главного входа, ко мне, пригнувшись, бегут двое в красном скотче. В их беге видна была выучка: движение от укрытия к укрытию, взаимное прикрытие. На экипировке одного из бойцов болталась кошка — верёвка с крюком, подручное средство для разминирования в том числе закрытых дверей. У другого был, и автомат и какой-то ручной гранатамёт, ГМ-94 (подсказал мне ум Славы Кузнецова)

— Дверь под огнём! — предупредил их я.

— Молодец, боец! — похвалил меня первый, его глаза за стёклами защитных очков бегло оценили мою позицию. А следом за этой двойкой я увидел, как к зданию, используя груду старых труб как прикрытие, приближаются ещё ребята, четыре человека в красном скотче. У одного из них был массивный штурмовой щит. Держат ли в этом времени щиты автоматный выстрел, я не знал, но выстрел пластикового шара естественно они держали.

— Гранату? — уточнил я, показывая подошедшим трофейную пиротехнику.

— Давай. — кивнул командир группы, тот кто подошёл первым, и быстро распределял задачи жестами.

И я закатил сначала одну, а потом вторую гранату в темный провал двери. Послышались два глухих хлопка и матершинный вопль изнутри.

— Внутрь не лезь! — скомандовал командир и сам закинул ещё одну гранату, уже свою, светошумовую и, махнув рукой, дал команду щитоносцу. Тот, пригнувшись за щитом, первым вломился в проём, а остальные четверо, мгновенно ринулись за ним внутрь под нарастающие звуки весёлой, но интенсивной стрельбы шариками.

— Дежурный по учениям, Жаворонку. — вызвали по рации минутой позже.

— Дежурный, слушаю. — ответили по рации.