Время перемен - Макинтош Джон Т.. Страница 11

Обычные платья, которые носили обычные девушки, не имели ничего общего с платьем Миранды. И нигде на нем не было видно швов.

– И вы наверняка, – задумчиво произнес я, – не носите лифчик.

– Не ношу.

– Тогда как…? – Отбросив все романтические мифы, надо признать, что женщинам необходимо нечто, обеспечивающее необходимую форму.

– Выборочное натяжение материала, – спокойно пояснила она. – Разная степень эластичности в разных местах.

Увидев выражение моего лица, она впервые за все время рассмеялась.

Она перестала смеяться, когда я сказал:

– А вы ведь и в самом деле прибыли сюда из будущего.

– Послушай, – сказала она, – я скажу тебе одну вещь – и это будет правдой. А потом мы поговорим о чем-нибудь другом. Мы пришли из настоящего. И мы пришли отсюда.

– И все же ты сказала мы «пришли», – быстро вставил я.

Ее глаза сверкнули, и я понял, что она оценила мою наблюдательность. Так как она продолжала молчать, я продолжал:

– Тогда другое измерение?

– Измерение? – переспросила она. – Что это такое?

Я попытался изложить ей своими словами теорию о множественности миров. Она казалась заинтересованной.

– Но ведь это только теория? – спросила она. – И никаких доказательств нет?

– Нет, я думаю, что тебе хорошо известны доказательства.

Она снова слабо улыбнулась.

– А сейчас, – твердо заявила она, – мы будем говорить о тебе. – После небольшой паузы она добавила: – И о Джоте.

– Нет, – возразил я. Хотя у меня был шанс, и я не сумел использовать его, сдаваться было еще рано. – Сначала мы поговорим о Греге. И о тебе.

В результате я все-таки проиграл. Миранда снова полностью контролировала ситуацию. Она не будет спрашивать о том, что произошло между мной и Грегом. Она не станет обсуждать это.

Тогда я рассказал ей про Джоту, Джила и себя. Всякий раз, когда я пытался перевести разговор на нее и великанов, она твердо возвращало меня обратно. Я рассказал ей о Шейле, но про Дину и Мэри говорить не стал.

Только трижды, коротко, наш разговор сворачивал с того пути, по которому так старательно направляла его Миранда.

Первый раз, когда я рассказывал о том времени, когда Джота, Джил и я были Ужасной Троицей, и я спросил Миранду, как они называют себя. Она немного подумала и сказала:

– А как бы ты назвал нас? Есть какие-нибудь идеи?

– Белоснежка и великаны.

Она посмотрела на меня и немного неуверенно рассмеялась. Миранда думала, что должна знать то, о чем я говорил, но явно не знала. Это немного выбило ее из колеи, и я сказал:

– Грег говорил: «такое же честное, как… " вместо того, чтобы сказать: «такое же хорошее, как… " А еще он говорил: «какого фиска…»

Миранда подскочила, чуть не перевернув свою тарелку.

– Я предположил, – небрежно продолжал я, – что это значит что-то вроде «какого дьявола…»

– Ну, это выражение значит нечто большее, – сказала Миранда. – Тут есть некоторые сексуальные намеки.

– Меня это не удивляет. Еще он говорил: «вульгарно», имея в виду «толстеть».

Миранда молчала.

– Мелкие ошибки, – не унимался я, – но ни один человек, родившийся между 1850 и 1950 годом, их никогда не сделает.

– Грег очень беспечен, – вздохнула Миранда, – слишком беспечен.

– Зато ты – нет. Я это заметил. Если не считать того, что несколько раз надевала костюм из люксона.

– Я больше этого не сделаю.

– Жаль.

Второй раз это случилось, когда подошло время десерта. Я спросил, как ей нравится кухня этого ресторана, а она немного удивленно ответила: «но ведь это только еда», и хотя она моментально заговорила о другом, у меня возникло еще одно странное ощущение: Миранда и великаны ели и пили так, как мы разводим огонь, или заливаем топливо в бак автомобиля. Это необходимо сделать, а качество топлива, если оно удовлетворяет минимально допустимым стандартам, не имеет существенного значения.

Последний раз это произошло, когда мы уже собирались уходить. Когда она встала, я заметил то, что мог бы заметить гораздо раньше, если бы был хоть немного наблюдательнее. У нее не было с собой сумочки, а на платье не существовало ни одного кармана.

– А где ты носишь свои вещи?

– Какие вещи?

– Деньги, косметику, ключи, носовой платок и тому подобное.

– А зачем они мне могут понадобиться? – кротко спросила Миранда.

Мы уже вышли на яркий солнечный свет. Было, как всегда, жарко.

– Спасибо за обед, Вэл, – сказала Миранда. – Мы еще увидимся.

Она зашагала прочь так быстро, что если бы мне хотелось продолжить с ней разговор, то я вынужден был бы бежать.

А судя по тому, как она шагала, я быстро сообразил, что и бежать Миранда будет куда быстрее меня.

Глядя ей вслед, я подумал, что Миранда, по-своему, была столь же беспечна, как и Грег. Только у нее это было иначе.

Мы вместе пообедали – мужчина и девушка. С тем же успехом мы могли бы быть роботами.

Конечно, некоторые чисто личные слова были сказаны, особенно мной. И, вообще, я вел себе, как человеческое существо.

Но Миранда…

Все что сказала и сделала, Миранда могла бы сказать и сделать с расстояния в десять тысяч миль и десять тысяч лет.

– Ты ведь не веришь в это? – усмехнулся Джил. Усмешка – была, пожалуй, самым подходящим словом, чтобы описать гримасу, которую он скорчил. Там где другой человек выказал бы вежливое удивление – реакцией Джила было полное недоумение: неужели можно так слабо соображать?

– Нет, верю, – упрямо сказал я.

– Ты хочешь сказать, что один из этих великанов заявил, что Джота появится здесь в 15. 10 и ты считаешь, что так оно и будет?

Я взглянул на свои часы. Они показывали восемь минут четвертого.

– Ты можешь верить во все, что тебе хочется, Джил, – сказал я. – Но эти великаны не просто обычные парни. Я пытался понять, как Миранде удалось заставить меня так разговаривать с ней около часа назад, не давая нашей беседе хоть чуть-чуть отклоняться в сторону, а теперь мне все стало понятным. Она знала, какие вопросы следует задавать.

Джил попытался что-то сказать, но я еще не закончил.

– Может быть, Грег имел в виду, что Джота появится в Шатли ровно в 15. 10, но я думаю, что он имел в виду именно это место. Мне кажется, что он хотел сказать, что где бы я ни находился – дома, в «Красном Льве» или вернулся бы сюда, я бы увидел Джоту ровно в 15. 10.

– Из всех бессмысленных, смешных, суеверных… – начал Джил.

Он, несомненно, нашел бы еще немало сочных определений, прежде чем завершил ряд существительным. Но именно в этот момент дверь открылась.

Я дал строгие указания, чтобы всякого, кто появится после трех часов, незамедлительно пропускали ко мне в кабинет. Вот почему Миранда так легко добилась своего.

– Ты удивлен? – сказала она. – Я же сказала тебе, что хочу, чтобы ты познакомил меня с Джотой.

– Да, я удивлен, – заметил я, – но не этим, а тем, что ты считаешь необходимым представление. Со мной ты прекрасно обошлась без него.

Она улыбнулась и повернулась к Джилу.

– Привет, Джил, – сказала она. – Краснуха у Гарри уже прошла?

Хотя Джил не ответил, я видел, что он был поражен.

Видимо у Гарри действительно была краснуха, и меня бы не слишком удивило, если бы у великанов не было никакой возможности узнать об этом.

Миранда села и чопорно поправила юбку, как это часто делают девушки (хотя я подозреваю, что ей пришлось тренироваться, чтобы это получалось естественно). И в тот самый момент, когда она перевела взгляд на дверь, в кабинет вошел Джота.

Он никогда не был красивым. Я не знал ни одного настоящего Дон Жуана, который был бы очень красивым.

Женщинам нравятся мужчины самых странных форм и размеров. У Джоты был длинный нос, глубоко посаженные глаза, впалые щеки и черные волосы, почти такие же темные, как у Миранды. Он был высоким и очень худым. Более всего он походил на фанатика или мистика, и это впечатление не было таким уж неверным, хотя фанатизм был лишь одной из многих составляющих его сложной натуры.