Время перемен - Макинтош Джон Т.. Страница 25

Потом машина завалилась на бок, продолжая проваливаться дальше.

ГЛАВА 7

Никто не пострадал, если не считать потери морального духа. Пожарники, как вымазанные в грязи пугала, выбрались обратно на берег. Сейелл заметил меня и выбрал такой путь, чтобы оказаться, как можно дальше от того места, где стоял я. Если бы я в данный момент бесследно исчез, то он был бы только счастлив.

Пожарная машина, еще несколько минут назад представлявшая известную ценность, теперь бесполезной грудой металла застряла на дне реки. Возможности пожарников сократились ровно вдвое.

Я понимал, как чувствовал себя Сейелл. Перед лицом катастрофы нельзя сидеть сложа руки, необходимо хоть что-то делать. Нужно пытаться сделать хоть что-нибудь полезное. А если ничего не выйдет… ну, ты хотя бы пытался.

Я отошел от пожарных, понимая, что здесь пользу принести уже не смогу. Сейелл слушать меня не станет. Он уже шел по лезвию бритвы. Тот факт, что я уже был два или три раза прав, а он нет, не заставит озверевшего капитана прислушаться к моим словам.

Шейле, ушедшей в безопасное место за холмом, моя помощь не нужна – она прекрасно и сама справится с детьми и стариками. Она была молодой и сильной, не впадала в панику перед лицом опасности, а в такой тяжелой ситуации и дети и пожилые люди будут охотно слушаться такого уверенного лидера. Только когда на командных ролях оказываются люди вроде Сейелла, то все начинают бегать, как напуганные курицы.

Я пошел обратно вдоль берега реки, мимо старых, заброшенных домов. Раз на этой стороне я уже не мог больше сделать ничего полезного – значит, нужно перебраться на другую сторону. Хотя в том месте, где я сейчас находился, перейти реку было невозможно, а если бы даже мне это и удалось, то я бы моментально погиб.

Стоило мне только пройти несколько сотен ярдов, как подобная возможность становилась реальной.

Кроме того, я хотел посмотреть, нельзя ли без особых усилий разблокировать реку. Положение бы сразу заметно улучшилось, если бы удалось решить эту задачу. По меньшей мере, это даст определенные гарантии, что пожар не будет распространяться дальше.

Я действовал скорее инстинктивно, чем в результате каких-то серьезных раздумий. Правда, большинство людей, оказавшись в подобной ситуации, постарались бы убраться, как можно дальше от огня, но я не мог так поступить.

Некоторые события притупляют восприятие, как удар по голове, в результате которого вы хоть и остаетесь на ногах, но вас охватывает боль, тошнота и головокружение.

Именно так чувствовал себя я. Если ты начинаешь смотреть на огонь… долго, конечно, это делать невозможно, да и смотреть-то особенно не на что – лишь ослепляющее сияние и дым, жар и ужас, если ты позволишь своему разуму анализировать то, что видишь. Так или иначе, но, бросив несколько взглядов на противоположную сторону реки, ты понимаешь, что туда лучше не смотреть.

Потому что воздействие было не только ужасающим, но и гипнотическим. Возникало непрерывное движение пламени, дым образовывал немыслимые узоры, и ты смотрел и не мог оторваться. Глаза начинали слезиться, а секунды превращались в минуты. Десять минут могли промелькнуть, как одно мгновение.

Чтобы сохранить способность мыслить и действовать, ты должен был перестать смотреть на огонь.

Я прекрасно понимал – чтобы найти людей, которым удалось спастись из пылающего города, и узнать, как все произошло, мне нужно было идти в другую сторону, вниз по течению реки. Практически все дороги и возможные пути к спасению вели именно туда. Вверх по течению, по этой стороне реки, дорога вела к моему дому, а потом уходила в сторону нескольких ферм, а на другой стороне – Кэстл Хилл и городская свалка.

Но лагерь великанов находился вверх по реке.

Оглядываясь назад, я удивляюсь, как могло случиться, что до сих пор никто не обратил никакого внимания на роль великанов в этой истории.

Очевидно, как я сказал Шейле во время нашей безумной гонки обратно в Шатли, они имели к пожару самое прямое отношение. В лучшем случае, они знали о том, что должно было произойти. В худшем – они были виновниками пожара.

И все же, когда кто-нибудь разжигает огонь, пока еще совсем небольшой, который может уничтожить один дом или ферму, когда он чиркает спичкой и поджигает стог сена, ты не бросаешься на него. Твое первое движение – инстинктивное, но совершенно правильное – погасить огонь.

Рассуждая холодно и логически, может быть, стоит сначала разобраться с поджигателем, чтобы он уже больше не смог причинить никакого вреда. Поджигатель может больше и не зажигать спичек, а огонь уже существует и разгорается с каждой секундой.

Великаны по-прежнему занимали меня, но сейчас практически все мое внимание было поглощено тем, что потом назовут Большим Пожаром в Шатли.

А потом я бросил взгляд между домами на противоположную сторону и увидел нечто, сразу заставившее меня вспомнить о великанах.

Это было, как короткий стоп кадр, когда ты вдруг на ходу заглядываешь в окно, или в дверной проем. Иногда мозг запоминает подобную картину даже лучше и четче, чем то, что мы рассматриваем десять минут.

На фоне мерцающего контура здания на противоположном берегу (оно уже не могло гореть), я заметил одного их великанов. Это был высокий блондин, но не Грег. На спине у него был какой-то странный горб, а сам он был закутан в длинный пластиковый балахон. Глаза скрывались за толстыми очками.

Все вместе так напоминало кадр из фильмов ужасов, что я даже на несколько секунд застыл на месте, не в силах поверить, что действительно видел нечто подобное.

Никто не мог находиться в этом пекле. Там нечем было дышать. Да и обувь, в которой можно было бы ходить по огнедышащей земле, я представить себе не мог. Любой космический скафандр из пластика моментально бы сгорел.

После короткой паузы, я метнулся назад, но великан, даже если он и не был плодом моего воображения, исчез из виду. Я спустился к реке, но ничего больше заметить не сумел.

И все же, мне это не привиделось – я был в этом уверен. Он не был ни Грегом, но одним из тех великанов, что запечатлелись в моем сознании. Картина продолжала стоять у меня перед глазами. А когда я зажмурился, то увидел новые детали.

То что я принял за горб, было скорее всего аппаратом для поддержки дыхания. Великан торопился, хотя и не бежал; в руках у него ничего не было. На нем был одет прозрачный пластиковый балахон, полностью закрывающий его голову и все тело. Создавалось впечатление, что под балахоном ничего нет, кроме горба. Он был практически обнаженным. Цвет балахона и горба мог быть каким угодно – желто-оранжевые языки пламени все окрашивали в свой цвет.

И еще одно – он явно не хотел, чтобы его видели. Вам не нужно долго наблюдать за вором-любителем, чтобы понять – он задумал какую-то пакость и не хочет, чтобы его заметили. В том, как великан двигался, было нечто схожее.

Вероятно, какое-то препятствие заставило великана слишком приблизиться к реке. Если бы он находился чуть дальше от берега, то заметить его было бы совершенно невозможно.

Сквозь пламя и дым очень трудно было разглядеть хоть что-то.

Несмотря на то, что он шел мне навстречу, я решил не менять первоначального решения и продолжал двигаться вверх по течению реки. Если великан действительно существовал, а его огнеупорный костюм работал, то он с легкостью сможет пройти даже через эпицентр пожара. И если он не захочет, то никто из пожарников, оставшихся у меня за спиной, не заметит великана.

Я продолжал идти дальше. Если один из великанов в одиночку бродит по горящему Шатли, то остальные могут делать тоже самое, включая и Миранду. «Я думаю, мне еще предстоит встреча с Диной, – сказала она. – Мы что-нибудь сделаем…»

И еще она сказала: «Нет, мы больше не встретимся, Вэл.»

Возможно, тут она ошибалась.

Когда я увидел заваленный участок реки, то сразу понял, что вернуть воду в прежнее русло можно будет только при помощи взрывчатки.