Предательство - Макинтош Фиона. Страница 60
— Вы ублюдки! — Лорис был уже не в силах говорить вежливо — даже со своим лучшим другом и его учеником, которым так восхищался.
— Ваше величество! — перебил Кайрус.
Все, кто находился в комнате, обернулись. Ресницы королевы задрожали. Потом она открыла глаза. Её взгляд был ясным и светлым, как обычно. На щеках снова играл лёгкий румянец, губы тронула улыбка.
— Лорис… любовь моя… Что здесь происходит? — её голос дрогнул, потом окреп. — Привет, Кайрус. Меркуд, мой старый друг? И Тор…
Стражники преклонили колени. Камеристки прикрыли рты, чтобы не закричать, потом подобрали юбки и сделали то же самое. Меркуд привстал… и внезапно ощутил, насколько устал от этой долгой, странной жизни.
— Добро пожаловать назад, Ваше величество, — прошептал он. Чувства сменяли друг друга, словно волны в море. Усталость схлынула, его наполнило облегчение. Потом он понял, что ненавидит себя… за то, что любит Тора, вернувшего жизнь этой женщине… а ещё больше он ненавидел ярость, которую испытал, когда мальчик ослушался его приказа…
Тор уже пришёл в себя и стоял на коленях рядом с Кайрусом, который смотрел на него, почти не скрывая любопытства. Только Гот, вопреки правилам, остался на ногах. Судорожные подёргивания стирали с его лица выражение, но глаза горели гневом. Эта женщина жива! Мало того: кажется, она чувствует себя куда лучше, чем прежде.
Лорис опомнился первым. Он обнял супругу и крепка прижал её к себе. Как и большинство остальных, Его величество все ещё не мог поверить в это чудо.
Добравшись до покоев Меркуда, Тор упал в кресло. Здесь было тихо и покойно. В западном крыле Дворца никто не жил, и Меркуду это нравилось. Какое-то время юноша сидел, прикрыв лицо руками, потом запрокинул голову, и теперь его взгляд лениво скользил по рядам бутылочек из тёмного стекла, толстостенных баночек и коробков, чьё содержимое было столь же таинственно, как и назначение. Их теснили пыльные тубы со свитками и тяжёлые тома, посвящённые древним рецептам траволечения. Полки тянулись вдоль каждой стены. Но для Тора здесь секретов не бьшо. Он изучил все книги и знал все снадобья.
Мало кто отваживался заглядывать в западное крыло. А вход в покои придворного лекаря был открыт лишь для нескольких человек — например, для короля и королевы. Однако даже они не знали о книгах, которые Меркуд хранил отдельно от других. Эти книги были написаны несколько сотен лет назад и посвящены иному искусству. Искусству Силы, которое ныне чаще называли волшебством.
За пять лет обучения Тору удалось лишь одним глазком взглянуть на эти рукописи. Меркуд скрывал свои способности не менее старательно, чем дар своего ученика.
Как он устал… Бессонная ночь в объятьях Кассандры, затем исцеление королевы…
Окно с шумом распахнулось. В другой раз Тор вздрогнул бы от неожиданности, но сейчас он знал, что предвещает этот звук. Послышалось хлопанье крыльев; Клут во всей свой красе опустился на подоконник, отряхнулся и посмотрел на друга янтарным глазом.
Юноша смущённо улыбнулся одним уголком рта.
«Ты слышал, Клут?»
Сокол издал звук, похожий на прищёлкивание языком. Так он выражал раздражение — раздражение взрослого, чей ребёнок в десятый раз повторяет одну и ту же ошибку.
«Мне не нужно слышать. Я чувствовал».
«Правда? — Тор был искренне удивлён, услышав эту новость. — А я не чувствовал, что ты рядом».
«Неужели? Возможно, ты был слишком занят. Представляю, каких усилий стоит вернуть к жизни королеву».
«Не надо, Клут. Ты ещё будешь меня учить! Будто мне мало…»
«А как ты думаешь, Тор? Надеешься, что Гот это просто так оставит? Весь дворец гудит. Все знали, что она умирает. Король уже не чаял увидеть её в живых. Даже старик смирился. И что тебя дёрнуло?»
Сокол прыгал по подоконнику, словно не мог усидеть на месте. Тор совершил чудо… и величайшую глупость, какую только можно. И как теперь ему выкручиваться?
«Гот уже не первый год на тебя поглядывает. А теперь ты лал ему повод, чтобы…»
«Что? Обвинить меня в применении волшебства? А чем он докажет? У него нет доказательств — нет и быть не может! Его дурацкий булыжник даже не мигает, что бы я ни делал и как бы ему этого ни хотелось. Сколько раз повторять — и тебе, и Меркуду: мне его бояться нечего».
Клут вздохнул.
«Ладно. Успокойся. Я знаю, что ты прав. Но тебе угрожает опасность. Я чувствую это. Он придумает, как причинить тебе боль, Тор. Я просто знаю. Так что получше следи за тем, что творится у тебя за спиной. В любом случае… Как она?»
«Королева?»
«Нет, Пегги Уэлтсит и её карбункул! Как ты думаешь, о ком я спрашиваю?»
Они рассмеялись, и тут в комнату вошёл Меркуд.
— А, как я погляжу, птица снова нашла тебя, Тор. У неё это великолепно получается.
Тор уже решил, что не позволит Меркуду себя разозлить. Безусловно, старик мечтает устроить ему разнос за всё, что произошло этим утром… так что лучше помолчать. Клут, который понимал, когда его присутствие становится нежелательным, подпрыгнул, расправил крылья и устремился в сторону королевских садов, за которыми темнел лес.
— Похоже, птичка понимает человеческий язык лучше некоторых, — раздражённо буркнул Меркуд, протягивая юноше чашку. — Вот. Выпей.
— Что это? — Тор брезгливо поморщился. Настой пах отвратительно.
— Огласить список ингредиентов? Или достаточно сказать, что это снадобье, которое облегчает последствия бессонницы и переутомления… в том числе полового?
Тор снова сделал вид, что пропустил шпильку мимо ушей, и одним духом осушил чашу. Крапива, шпорник и немного фиалкового корня, отметил он про себя. Меркуд хорошо его обучил.
— Спасибо, — пробормотал он, ставя чашку на подоконник.
— Ну-с, молодой человек… — начал Меркуд, усаживаясь за свой стол.
Тор моргнул и уставился в окно, но лекарь не отставал. Давай обсудим то, что ты сегодня сделал.
— Вылечил умирающую женщину.
— Я хочу знать, каким образом.
— Я сам не знаю.
— Следовательно, ты уже не первый раз проделываешь подобные вещи. Точно-точно, припоминаю. Мальчик… с зеленной лихорадкой. Тогда ты действовал так же?
Тор изменил положение. Ему стало неуютно.
— Примерно так.
А ещё раньше были Клут и Кайрус. Но о них — никому и никогда.
— И ты можешь вдохнуть жизнь в мёртвого? — в тоне Меркуда причудливо мешались насмешка и благоговение.
— Я никогда не пробовал, сударь.
Прежде, чем Меркуд успел сказать что-то ещё, Тор встал. Этим спорам пора положить конец.
— Мне кажется, вы должны быть счастливы. Я же знаю, как вы любите Лориса и Найрию… Я думал, все будут счастливы.
Это был неправильный ход. Теперь у Меркуда был повод дать волю гневу — именно этого лекарь и ждал. И, разумеется, воспользовался случаем.
— Счастливы узнать, что во Дворце есть Чувствующий? Счастливы, потому что теперь будет кого пытать, клеймить? Счастливы, что смогут отправить тебя на исправительные работы куда-нибудь в глушь? Чтобы ты доживал там остаток своей жизни — изувеченный, жалкий, никому не нужный?!
Меркуд вышел из себя. Он мерил комнату шагами, и гневные слова вылетали им в такт у него изо рта вместе с брызгами слюны.
— Я запретил тебе использовать свой дар для лечения больных! Я запретил тебе вообще пользоваться им где-либо вне этих четырёх стен! Или я ошибаюсь? — он не стал дожидаться ответа Тора. — Я запретил тебе делать вещи, которые могут привлечь внимание этого мясника Гота и его тупых выродков. Он же только и думает, как тебя сцапать! Он тебя ненавидит, Тор. Не надо быть Чувствующим, чтобы это понять! Ненавидит! И эту ненависть можно резать ножом и подавать на блюде, не разогревая! А если он решит, что не может добраться до тебя — возьмётся за тех, кто тебя любит. Ты подумал о своих родителях? О своих друзьях? О своей птице, будь она неладна? Об Элиссе?
На этот раз ошибку допустил Меркуд. Он увидел, как Тор напрягся, но было уже поздно.
— И я запрещаю тебе проводить ночи напролёт в борделях старик ткнул костлявым пальцем в сторону учениям — Ты больше никогда не опоздаешь на обход, потому что никогда не покинешь Дворец без моего ведома. И, повторяю: я запрещаю тебе пользоваться волшебством… и вообще проявлять неповиновение!