Мое! - Маккаммон Роберт Рик. Страница 43

Сегодня понедельник, пятое. Остается тринадцать дней. Достаточно времени, чтобы найти дешевый мотель подальше от хайвея, затаиться там и кое-что переменить. Надо принюхаться к ветру и проверить, что свиней поблизости нет. Надо исчезнуть на время, пока не спадет самая горячка. Она сказала спящему Барабанщику:

— Мама любит тебя, мама любит своего сладкого, сладкого малыша. Ты теперь мой, ты это знаешь? Да, ты мой. Мой навеки и навсегда.

Мэри улыбнулась, ее лицо было подсвечено зеленым сиянием приборной доски. Фургон плавно покачивался, почти как колыбель. Мать и ребенок были в мире и покое — сейчас.

Фургон спешил дальше, наматывая на колеса дорогу по темной земле.

ЧАСТЬ 4

ТАМ, ГДЕ ВСТРЕЧАЮТСЯ ТВОРЕНИЯ

Глава 1

ЧЕРЕПКИ

В четырнадцатый день февраля произошли два события: пассажирский авиалайнер компании «ТВА» с двумястами сорока шестью пассажирами и членами экипажа на борту взорвался в воздухе над Токио, и умалишенный с автоматом «АК — 47» открыл огонь в торговом квартале Ла-Кросс, штат Висконсин, убив трех человек и ранив еще пятерых, и скрылся с места происшествия. Эти новости были последним гвоздем в крышку гроба потерявшей актуальность драмы Мэри Террор, отодвинутой в телепередачах и газетах на места, известные как «гробовой угол»: мертвые темы.

Наступила заря пятнадцатого числа. Лаура Клейборн проснулась где-то около десяти после очередной беспокойной ночи. Она полежала в кровати, собираясь с силами; иногда ей казалось, что она проснулась, когда она все еще спала. Снотворные таблетки склонны такое выделывать. Все было перепутано и ненадежно, реальность путалась с иллюзиями. Она собралась с силами, чтобы встретить еще один день, — чудовищное усилие. Потом встала с кровати и выглянула сквозь жалюзи. На голубом небе сияло солнце. Снаружи было ветрено и с виду очень холодно. Репортеров, конечно, больше не было. Они рассасывались по капле день за днем. Пресс-конференции, которые проводило ФБР — на самом деле всего лишь попытки поддержать интерес репортеров, — перестали соблазнять корреспондентов. И они прекратились. Не было никаких новостей. Мэри Террор исчезла, и вместе с ней исчез Дэвид.

Лаура прошла в ванную. Она не стала глядеть на себя в зеркало, зная, что это будет ужасное зрелище. По собственным ощущениям, она за двенадцать дней со времени похищения Дэвида состарилась на десять лет. Ее суставы дрожали, как у старухи, и все время болела голова. Стресс, сказал ей доктор. Совершенно понятный в этой ситуации. Видите эту розовую таблетку? Принимайте по полтаблетки два раза в день и звоните мне, если я вам буду нужен. Лаура плеснула в лицо холодной водой. Веки опухли, тело было размякшим и вялым. Она почувствовала теплую влагу между бедрами и коснулась своего тела. На пальцах осталась водянистая красноватая жидкость. Швы опять разошлись. Ребенка нет; и она просто расползается по швам.

Груз неизвестности доводил ее до исступления. Жив ли Дэвид? Убит и брошен в сорняках у дороги? Продан на черном рынке за наличные? Она хочет использовать его в каком-то ритуале? Нейл Касл и ФБР вертели эти вопросы так и сяк, но ответов не было.

Иногда на ее внезапно накатывал приступ неудержимого плача, и ее отводили в постель. Сейчас она почувствовала, что этот приступ приближается, растет. Она стиснула умывальник, голова качнулась вперед. В мозгу всплыл образ тельца Дэвида, лежащего в придорожных сорняках.

— Нет! — сказала она, когда первые слезы выступили на глазах. — Нет, черт побери, нет!

Она переборола приступ, дрожа всем телом, сжав зубы до боли в скулах. Буря невыносимой печали миновала, но еще поблескивала и погромыхивала на горизонте. Лаура вышла из ванной, прошла через неприбранную спальню, через кабинет и вышла на кухню. Холодный пол под босыми ногами. Первая остановка, как обычно, у автоответчика. Сообщений нет. Она открыла холодильник и выпила апельсинового сока прямо из пакета. Приняла комплекс витаминов, которые прописал доктор, проглотив одну за другой таблетки такого размера, что лошадь бы поперхнулась. Она стояла посреди кухни, моргая на солнечный свет и стараясь решить, должна она сейчас есть хлопья с изюмом или овсянку.

Сперва позвонить Каслу. Она позвонила. Его секретарша, которая поначалу была вся сладость и грушевая мякоть, а теперь от звонков Лауры, которых бывало до дюжины в день, становилась все больше похожей на лед с лимоном, ответила, что Касла нет на месте и до трех часов не будет. Нет, никакого прогресса пока нет. Да, вам сообщат первой. Лаура повесила трубку. Хлопья с изюмом или овсянка? Это казалось очень трудным вопросом.

Она поела пшеничные хлопья. Ела она стоя и пролила молоко на пол и чуть опять не заплакала, но припомнила старую пословицу насчет плача о пролитом молоке, и не стала. Растерла капли молока ногой.

Ее родители уехали домой накануне утром. Лаура знала, что это начало «холодной войны» между ней и матерью. Мать Дуга вернулась в Орландо двумя днями раньше. Дуг приступил к работе. Кто-то же должен добывать деньги, сказал он ей. И вообще, что толку сидеть без дела и ждать?

Вчера вечером Дуг сказал такое, что Лаура взбесилась. Он смотрел на нее, рядом с ним на диване лежал «Уолл-стрит джорнэл», и вдруг он сказал:

— Если Дэвид мертв, то это ведь еще не конец света. Это замечание ударило по сердцу, как раскаленный нож.

— Так ты думаешь, он мертв? — свирепо спросила она. — Вот как ты думаешь?

— Я не говорю, что он мертв. Я просто говорю, что жизнь продолжается, чтобы ни случилось.

— Боже мой! Боже мой! — Рука Лауры оказалась у рта, живот перекручивало от ужаса. — Ты действительно думаешь, что он мертв, да? Боже мой, ты и в самом деле так думаешь!

Дуг поглядел на нее из-под опухших век, и Лаура увидела в них правду. Последовавшая буря выгнала Дуга из дома, и он умчался в своем «мерседесе». Лаура набрала номер Ч. Дженсен. Когда ответил женский голос, Лаура со злостью сказала:

—  — Он едет. Можете забирать его и, надеюсь, вам понравится то, что вы получите.

Она повесила трубку, но не шлепнула ее, как сперва намеревалась. Дуг не стоит такого усилия. Где-то перед полуночью она обнаружила, что сидит на кровати и кромсает ножницами свадебные фотографии. Она поняла, сидя с осколками воспоминаний на коленях, что ей по-настоящему грозит опасность сойти с ума. Лаура сложила обрывки кучкой на комоде, приняла две таблетки снотворного и попыталась найти успокоение.

Что делать? Что ей делать? К работе она еще не готова. Она представила себе, как готовит репортаж с общественного: приема и падает в обморок лицом в паштет из гусиной печенки. Лаура включила кофейник и блуждала по кухне, формулируя для себя то, что и без того уже было ей ясно. Проходя возле телефона, она подумала было позвонить Нейлу Каслу. Может быть, есть новости. Она взяла трубку, опустила ее, опять подняла и, наконец, положила нерешительно.

«Прибрать в кабинете, — подумала она. — Да, там нужно прибрать».

Лаура прошла туда и провела несколько минут, перебирая журналы в корзине, куда их сложили. Она выбрала выпуски двух и трехмесячной давности и сложила их в стопку, чтобы выкинуть. Нет, нет, этот нельзя выкидывать. В нем статья о кормлении грудью. Этот тоже нельзя выкидывать, в нем статья о том, как дети реагируют на музыку. Она перешла от журналов к книжным полкам и начала подравнивать ряды книг так, чтобы их корешки стояли ровно. Книги большего размера вызывали у нее ужас. А затем она подошла к той книжке, которая заставила ее руку прекратить неустанное наведение порядка.

Она называлась «Сожги эту книгу».

Лаура сняла том с полки. Марк Треггс — реликтовый хиппи. Фотографии автора нет. «Маунтинтоп пресс», Чаттануга, Теннесси. Номер почтового ящика. Она пролистала книгу, ища ту часть, где Треггс рассказывает о Штормовом Подполье и Штормовом Фронте. На странице семьдесят второй она нашла:

«Поколение Любви, истекающее кровью от тысячи ран, нанесенных военизированной контркультурой, вполне могло кончиться в ночь первого июля семьдесят второго года, когда полиция в Линдене, Нью-Джерси, осадила террористов Штормового Фронта в придорожном доме в пригороде. Четверо членов группы погибли в перестрелке, один был взят живым, но раненым, и еще четверо смогли уйти, включая главного —» Лорда Джека» Гардинера. Легавые искали, но не смогли найти. Некоторые говорят, что Канада — Мекка американских политических беглецов — приняла их в свои леса. Даже сегодня можно услышать, если приложить ухо к нужному рельсу: Штормовой Фронт еще жив. Может быть, они все еще зализывают раны, как старый медведь в берлоге. Может быть, бормочут и грезят стареющие длинноволосые, скорчившись над свечами в своих притонах с травкой и кислотой. Я знал одну из участниц Штормового Фронта, за много лет до того, как пламя пожрало цветы. Чудесная девочка из Сидар-Фоллс в Айове. Фермерская дочка — не слабо, правда? Ей я хочу сказать: «Храни свою веру и люби того, с кем ты сейчас». Взгляд Лауры скользнул по странице. «Я знал одну из участниц Штормового Фронта». Не Мэри Террелл — та родилась в Ричмонде. Кого тогда? Кого-то, кто может помочь ФБР найти ребенка? Лаура поднесла книгу к телефону. Она набрала номер Касла в такой спешке, что сбилась и пришлось набирать заново. Его секретарша, кислая сука, ответила после второго звонка: «Нет, миссис Клейборн, мистера Касла еще нет. Я уже вам говорила, его не будет до трех. Нет, извините, у меня нет номера, по которому его можно достать. Миссис Клейборн, ваши постоянные звонки никак не помогают делу. Я очень сочувствую вашей ситуации, но делается все возможное, чтобы найти вашего…» Лапша на уши. Лаура повесила трубку. С тяжело колотящемся сердцем она ходила по кухне. Кому об этом можно рассказать? Кто бы мог помочь? Она опять остановилась перед телефоном, и на этот раз набрала номер справочного бюро в Чаттануге.