Неотразимый граф - Маккензи Салли. Страница 17

– Это, конечно, не мое дело, но не встревожится ли Уэстбрук, когда в первую брачную ночь обнаружится отсутствие крови на твоих простынях?

– О, кровь будет.

– Свиная? Напоишь его, а потом немного польешь куда нужно?

– Или много. – Фелисити рассмеялась. – Одна из моих подруг вылила целый пузырек. Боялась, жених догадается, а он решил, что поранил ее и, чтобы искупить вину, купил ей новую карету с ливрейными слугами. Но не беспокойся. Мне не нужно прибегать к таким уловкам. Я еще девственница... формально. – Усмехнулась. – Ведь ты знаешь, что есть много способов доставить наслаждение, не повреждая девственности.

Шарлотта не могла себе представить ничего подобного. Да и не хотела. В процессе воспроизводства она не находила никого удовольствия. Смущение, грязь, боль – это да. Наслаждение – нет.

За исключением тех минут, проведенных в кустах с Тинуэем... Хотя и этот опыт нельзя было назвать приятным. Ощущение жара и беспокойства приводило ее в смятение.

Правильно делала, что избегала его. И уж точно поступила разумно, отказавшись разделить с ним постель. Потянулась к фляжке, открыла крышку и сделала приличный глоток.

– Жажда мучит?

Шарлотта пожала плечами и насколько можно деликатнее отерла губы кончиками пальцев, потом села в шезлонг, поскольку было ясно, что Фелисити не уйдет, пока не выговорится.

– Не знаю даже, чем могу помочь тебе.

– Уверена, что две головы лучше одной. – Фелисити тоже села. – А куда делась миниатюра?

– Я убрала ее. Как ты справедливо отметила, мне ни к чему смотреть на себя.

– Это правда, что ты не встретилась в саду с Тинуэем?

– Мне казалось, мы собирались говорить о Уэстбруке.

– Верно. – Фелисити испытующе смотрела на нее. Шарлотта отпила бренди и невозмутимо откинулась на спинку шезлонга. Долгие годы практики помогли ей освоить искусство скрывать свои чувства, сначала от матери, затем от Хартфорда.

Нельзя позволять Тинуэю выбивать ее из колеи. Возбуждаемые им беспорядочные эмоции не должны влиять на ее поведение.

Фелисити дернула плечом и наклонилась вперед.

– Уэстбрук точно находился в комнате леди Элизабет в голом виде, и тем не менее объявления о помолвке не последовало. Что это может означать?

– Вероятно, что если даже ты поставишь Уэстбрука в компрометирующее положение, он на тебе не женится.

– Или это означает, что мне придется создать для него совершенно исключительную ситуацию, безвыходную. – Фелисити улыбнулась. – Тогда открываются интригующие перспективы.

– Например?

Фелисити почесала щеку указательным пальцем.

– Это должно случиться при большом стечении публики. Мне понадобится много свидетелей, особенно если Уэстбрук не захочет поступать как должно.

– Да, ты преуспеешь, если будет затронута и его честь. – Шарлотта посмотрела на дверь. Может, если вылить остатки бренди на Фелисити, та наконец уйдет?

– Вот именно. Нужно нечто из ряда вон выходящее, что привело бы в шок всех. Одного поцелуя недостаточно. – Фелисити вздохнула. – Думаю, если бы вчера ночью меня застукали в его постели, нынче утром я была бы уже обручена. Я не стала бы вести себя так неразумно, как леди Элизабет. Сделала бы все, чтобы каждый из присутствовавших видел нас вместе. Мне следовало проявить большую расторопность. Закричать бы секундой раньше...

– Время решает все. – Шарлотта взглянула на часы. – И тебе уже пора уходить.

Фелисити с готовностью встала.

– Вижу, ты не расположена помогать мне. Что ж, завтра прибудет лорд Эндрю. У него всегда полно идей.

Шарлотта постаралась скрыть невероятное облегчение, которое почувствовала, когда Фелисити затворила за собой дверь.

Глава 6

– Милорд, пора переодеваться к ужину.

– Знаю, Коллинз.

Робби смотрел на сад. Господи! Что же он сделал с Лиззи? Она стояла перед его внутренним взором с угасающей улыбкой, потухшими глазами, в которых застыли недоумение и боль.

Как же он встретится с ней? Его мучил стыд. Не мог он рассказать ей о своей тайне. Лучше пусть ненавидит, чем будет жалеть.

– Милорд.

– Да, иду. – Робби подавил раздражение. Коллинз просто выполняет свою работу. Нужно спускаться вниз к ужину. Не может же он прятаться у себя в комнате! Джентльмену не пристало ссылаться на головную боль, даже если она была невыносимой и голова раскалывалась.

– Похоже, вы немного не в духе, милорд, смею заметить.

Робби хмыкнул. Коллинз был мастер по части сдержанных высказываний. Не мог припомнить, когда ему было так худо. Даже после унижения в «Танцующем волынщике» он не испытывал такой тяжелой, изнурительной тоски.

Когда Лиззи покинула его в кустарнике, Робби снова обошел имение Тинуэя. Он исходил его вдоль и поперек. Если бы на территории была подходящая скала, он бросился бы с нее вниз.

Нет. Он посмотрел на свое отражение, пока Коллинз суетился вокруг его постели. Он еще не настолько отчаялся. Почти дошел до грани, но не переступит ее. Смерть – это трусливое избавление. Не такой уж он бесхребетный.

– Я слышал... м-м... о заварившейся вчера каше. – Коллинз подал ему шарф.

– Правда? Жаль, тебя не было здесь. – Робби обернул муслин вокруг шеи. – Может, помешал бы леди Фелисити забраться в мою кровать. Между прочим, это одна из твоих обязанностей – проверять, чтобы ни одна из женщин не лезла ко мне в постель.

Коллинз покраснел.

– Она не появлялась до моего ухода, уверяю вас, милорд. Если бы я подозревал, что она окажется такой бесстыдной... Ну, я остался бы здесь. Я не пустил бы ее на порог.

– Да, я верю, что ты вступил бы с ней в битву и не дал войти. Думаю, прочный замок тоже не помешал бы. В принципе дверь оснащена замком, так что тебе остается только убедить дворецкого Тинуэя дать тебе ключ, до того как я лягу спать сегодня.

– Да, милорд. Уверен, это не составит труда.

– Надеюсь. В противном случае тебе придется охранять мой сон. Мне не хочется снова голым выпрыгивать на крышу портика.

Робби наконец завязал шарф и встал. Коллинз держал наготове сюртук. У него явно было что-то на уме.

– Да? Что ты хотел сказать, Коллинз?

– О прошлой ночи, милорд. – Коллинз посмотрел вниз и прошелся щеткой по отворотам сюртука. Если ткань и была запачкана, то Робби этого не заметил.

Он подавил вздох, надеясь избежать подробных разговоров о вчерашнем происшествии. Но надежда оказалось тщетной. Коллинз служил у него уже почти десять лет, так что он хорошо знал его. Если тот вбил себе что-то в голову, то обязательно выскажется. Даже если при этом мог навлечь на себя неприятности.

– Хочешь что-то сказать по поводу прошлой ночи?

– С вашего позволения, милорд. – Коллинз выпрямился. – Бетти сказала мне, что леди Элизабет утром плохо себя чувствовала.

– Неудивительно. Ведь она перепила вчера вечером. Наверное, ее рвало, да?

Как это ее не вырвало, когда леди Фелисити и леди Кэролайн ввалились в ее комнату? У него-то точно свело живот при их появлении.

Раз на нее так действует спиртное, придется, по-видимому, присматривать за ней, пока они гостят здесь. Прошлой ночью она могла бы дать фору лондонским куртизанкам по части соблазнения. Одно воспоминание об этом вызвало эрекцию его давно не использованного по назначению органа.

И в саду Тинуэя ее поведение было весьма смелым, хотя тогда она была трезвой. Что это с ней? У Робби похолодело внутри. Может быть, кто-то подмешал какой-нибудь возбудитель в ее вино? В принципе любой из гостей Тинуэя мог сделать это. А может, и сам Тинуэй? Человек, культивировавший сад непристойных композиций, не заслуживает доверия. Черт, этот мерзавец, возможно, даже выращивает растения, стимулирующие сексуальное влечение, всякие афродизиаки. Нужно спросить Паркса.

Отныне он будет следить за Лиззи. За каждым ее шагом. Пока она была с ним, опасность не грозила. Но, оставшись без присмотра, может оказаться жертвой любого присутствующего здесь наглеца. Например, лорда Питера – этого полового бандита. Робби подумал, что Лиззи не удалось бы сохранить невинность, если бы вместо него она повстречала в кустарнике лорда Питера.