Запретная страсть - Маккол Дина. Страница 20

— Ну, по крайней мере один из вас уже доказал, что умеет обращаться с этой штукой.

У Ребекки перехватило дыхание. Джексон побледнел и тоже посмотрел на игрушку, внезапно превратившуюся в символ зла. С медленным, болезненным вздохом он положил пистолет на землю:

— Я, пожалуй, пойду. — И пока остальные пытались осмыслить происходящее, побрел прочь. Ребекка в ярости вскочила:

— Как ты посмел, папа? Как ты мог? Ты не раз доводил меня до бешенства из-за какой-нибудь ерунды! Но еще никогда, ни разу мне не было стыдно за тебя… до сегодняшнего дня!

Столь бурная вспышка ошеломила Даниела. Такого он не ожидал.

— Ты не знаешь, что представляет собой этот человек, — попробовал возразить ее отец.

— Нет! Это ты кое-чего не желаешь знать, — заявила Ребекка. — Оранжерея — моя, следовательно, что бы здесь ни происходило, — это мое дело, а не твое! Я не забираюсь на кафедру и не учу тебя читать проповеди. Так как же ты смеешь говорить моему служащему подобные гнусности?!

— Этот человек сидел в тюрьме. И пусть по закону его преступление именуется непредумышленным убийством, суть дела в том, что он… Он убил собственного отца.

— Это нам известно, — заметил Пит, чувствуя, что пора вмешаться. — Джексон все рассказал в тот же день, когда пришел сюда наниматься.

Даниел оторопел:

— Ах, вот оно как? И ты все-таки наняла его? Ребекка-Руфь, опомнись, да в своем ли ты уме?

Ей удалось сдержаться, и прежде чем ответить, она сосчитала до десяти: ей не хотелось окончательно испортить отношения с отцом — и без того весьма натянутые.

— Я полагаю, преподобный Хилл, что поступила именно так, как вы меня учили… — Голос ее дрожал, в глазах стояли слезы ярости. — Что-то такое вы говорили… Как же это звучало, дай Бог памяти, ага: «Не судите да несудимы будете», верно? И еще одно… хм-хм… а, вот так: «Пусть первым бросит в меня камень тот, кто безгрешен». Точно! Вы еще не забыли, как вдалбливали мне в голову эту божественную мудрость?

Лицо Даниела побледнело. Никто никогда не осмеливался напоминать ему библейские истины таким обличительным тоном!

— Ты несправедлива, — только и промолвил он.

— Нет, папочка, это ты несправедлив!

Ребекка повернулась и посмотрела вслед отъезжавшему мотоциклу. Грохот мотора постепенно затих вдали, но прощальный взгляд Джексона не давал покоя Ребекке.

— Ничего подобного, — возразил Даниел. — Я просто счел своим долгом предупредить о грозящей тебе опасности.

— Но зачем ты сделал это при Джексоне? — Ребекка готова была сорваться на крик, но, овладев собой, язвительно продолжила: — А может быть, ты полагаешь, что его следует вымазать дегтем, обвалять в перьях и выставить на всеобщее обозрение?

— Интересно, с какой стати ты так его защищаешь? — осведомился Даниел. — И как смеешь обвинять меня, когда именно на нем лежит несмываемый грех?

Ах, как в этот миг Ребекка ненавидела своего отца! Зачем он напоминает ей о преступлении Джексона? Она и сама прекрасно понимала, насколько оно ужасно. Ребекку раздражало еще и другое: отец никак не мог понять, что она давно уже взрослый человек и вполне способна принимать самостоятельные решения. Он продолжает вмешиваться в ее дела, и вот оскорбил одного из ее служащих. Это окончательно переполнило чашу терпения Ребекки:

— Пока ты не извинишься перед Джексоном, я тебя не желаю видеть!

У Даниела перехватило дух.

— Ты говоришь серьезно? — Преподобный Хилл был в полной растерянности. Он вроде бы поступил правильно. Почему же все вышло так ужасно?

Ребекка, резко повернувшись, направилась в контору. Слезы катились по ее щекам. Надо взять сумочку, отвезти деньги в банк… и держаться как можно дальше от отца.

— Ну что, Даниел, добился своего? — проворчал Пит, поднимая с земли водяной пистолет, оставленный Джексоном. — Мы отлично развлекались. Ребекка немного повеселела — первый раз после той злополучной истории, а потом появляешься ты и начинаешь доводить ее! Твое фарисейство порой становится невыносимым. Жаль, что ты не способен этого осознать.

Высказав все, что считал нужным. Пит уселся в свой автомобиль и укатил, предоставив отцу с дочерью самим выяснять отношения.

Даниел стоял словно пораженный громом. Он собирался выступить в роли благородного спасителя, а получилось Бог знает что. Снова и снова преподобный вспоминал слова Ребекки, и его одолевали сомнения. Ведь он и в самом деле призывал в своих проповедях к прощению грехов, действительно учил подставлять обидчику щеку. И самолично воспитал свою дочь в соответствии с этими нормами, которые считал единственно правильными. И вот она последовала отцовским наставлениям, а сам он отступил от них.

— О Господи! — прошептал он. — Наставь меня на путь истинный, помоги исправить содеянное!..

Ребекка вышла из конторы с сумочкой на плече и ключами в руке. Она заперла дверь и, не глядя на отца, направилась к своей машине.

— Ребекка, постой!

Она замерла. Губы ее все еще дрожали, но на лице уже не было ни слезинки.

— Почему ты до сих пор здесь? — сухо спросила Ребекка.

Даниел содрогнулся:

— Не надо так, дорогая….

— Не надо? А что я, собственно, сделала, папа? Ведь ты сам нарушил одну из своих драгоценных заповедей. И, по-моему, именно тебе надо исправлять эту ошибку.

— Прости меня!.. — промолвил он.

Она покачала головой:

— Извиняться следует совсем не передо мной.

Ее автомобиль скрылся вдали, а преподобный Хилл так и остался стоять в тени дубов, погруженный в невеселые размышления.

Тем временем Джексон пытался убежать от прошлого, которое упорно не желало отпускать его. Уже давно стемнело, а он бесцельно колесил по дорогам на своем мотоцикле. Так не хотелось возвращаться домой и оставаться наедине с горькими словами священника, которые до сих пор звучали в его голове.

Лишь под утро Джексон наконец закатил «харлея» в свою квартиру и запер дверь. Кое-как он добрел до кровати и в изнеможении рухнул на нее ничком.

Но и во сне грешники не ведают покоя. И опять он видел, как Молли, залитая кровью, с пронзительным криком падает без сознания…

Но когда вместо сестры перед ним вдруг возникло лицо окровавленной Ребекки, Джексон, вздрогнув, проснулся и поплелся в ванную, где его вывернуло наизнанку.

Да, нечего сказать, неплохое начало воскресного дня!..

Глава 7

Собираясь в церковь, Ребекка дважды была готова отменить поездку. Но оба раза ей удалось убедить себя не делать этого. Ребекке вообще нравилось бывать в церкви: она чувствовала необычайный прилив духовных сил, и это помогало начать новую неделю. Не стоит лишать себя светлой радости из-за размолвки с отцом. И сегодня ей хотелось посвятить все свое внимание проповеди, не придавая значения тому, кто ее читает.

Оказавшись на церковной лужайке, Ребекка увидела объявление, оповещавшее о проповеди преподобного Хилла. Название, как обычно, било в самую точку. Отец не гнался за глубокомысленными, броскими фразами, не увлекался игрой слов — нет, он предпочитал определять самую суть дела. И сегодня тема была сформулирована просто и четко: «Помоги ближнему».

Ребекка припарковалась, взглянула напоследок в зеркальце заднего обзора и выбралась из машины. Смешной щенок, выскочивший из дома напротив, бегал среди лабиринта автомобилей, высунув язык, и к чему-то принюхивался.

— По крайней мере хоть у тебя все хорошо, — пробормотала Ребекка, обходя собачонку;

Поправив на ходу воротник своего лучшего розового пиджака, она поднялась по ступенькам и, как всегда, уселась на первой скамье. Конечно, Ребекка испытывала некоторое чувство вины: ведь ее гнев до сих пор не прошел, а сегодня Христово воскресенье. Но разве могла она забыть о том, как отец грубо вмешался в ее дела? Не говоря уже о его безжалостных словах в адрес Джексона.

Взойдя на кафедру, Даниел Хилл первым делом посмотрел, на месте ли Ребекка, и явно был доволен, увидев ее. Она почувствовала это. Ребекка понимала: с точки зрения отца, ее присутствие здесь означает, что все прощено и забыто и они снова стали единомышленниками.