Мой герой - Маклейн Джулиана. Страница 17

Дамьен отвел от нее взгляд, провел рукой по волосам, стараясь успокоиться и умерить свое возбуждение.

– Мне кажется, и я вас целовал, но я не уверен, – проговорил он, прикрыв глаза.

Она опять положила свою теплую руку ему на щеку и повернула его лицо к себе.

– Это не имеет значения. Пожалуйста, ложитесь, оставайтесь здесь. Я лучше спала, когда вы были рядом.

Он прекрасно понимал, что ему следует встать и вернуться на стул в другом конце комнаты, но что-то мешало ему так поступить. Это действовало эгоистическое начало, импульсы, шедшие от нижней половины его тела, той его части, которая жаждала обладания, несмотря на все предостережения и запреты. Он просто не мог встать и уйти, это было выше его сил.

Дамьен обнял ее, и она еще ближе прижалась к нему. Так они лежали в молчании несколько секунд, в то время как в голове у него повторялась одна и та же фраза: «Ты не должен этого делать».

Он чувствовал ее руку у себя на груди, она нежно касалась пальцами грубой шерсти его жилета. Чего она хотела? Было это только любопытство? Или она на самом деле не понимала, насколько это было опасно?

Крепко сжав зубы, он почувствовал, как она носом потерлась о его щеку, но не шевельнулся. Казалось, даже часы перестали тикать, и он слышал только удары собственного сердца.

Еще минуту он смотрел на потолок, и в конце концов любовник в нем одержал победу. Кровь бурлила, он поднялся и одним плавным движением оказался лежащим на ней.

Руками она крепко обняла его за плечи, слава Богу, она не догадалась обнять его ногами.

Он ощущал прелесть ее нежных губ, изумительного языка. Темнота и эмоции захлестнули его, он жаждал обладать ею, забыв про все свои обязательства, про свою преданность кому бы то ни было.

Дамьен сильнее прижал ее к своему возбужденному телу, а внутри, из глубины памяти, памяти о его детстве, возникало предчувствие несчастья. Оторвав свои губы от нее, опустив голову на подушку, он тихо прошептал:

– Боже, помоги мне.

– Дамьен, вы такой тяжелый, – проговорила она, не слыша или игнорируя его мольбу, – никто не сможет меня взять, когда вы лежите на мне.

– Я сам могу взять вас.

– Но вас я совсем не боюсь.

– А вам следовало бы бояться.

Оба замолчали.

– Я знаю, что это нехорошо, – проговорила она неуверенно, – но я не могу остановиться.

– У меня такая же проблема. – Он тихо, не шевелясь, лежал несколько секунд, потом продолжил: – Вы лежите со мной в кровати, Адель, а я совсем не истукан, не сделан из камня. Прогоните меня, Адель. – И прижался лицом к ее волосам, рассыпанным по подушке.

Она не шевелилась.

– Нет, не могу, – сказала она очень тихо.

Какое-то мгновение он лежал не шевелясь. Потом почувствовал, как укоры совести отступают под властью желания. Теперь одежда служила единственным барьером между ними. Он двигался медленно, осторожно.

Если бы это был настоящий секс, если бы на нем не было брюк, а на ней сорочки, он был бы давно глубоко внутри.

– Вам не больно? – шепотом спросил он. – Ваша рана не болит?

– Немножко, но это не важно.

Он тяжело дышал. Не будучи в состоянии остановиться, он протянул руку к ее колену, потом выше, под ее грубую сорочку и к ее обнаженным бедрам.

Она ощущала блаженство, нежное и беспредельное.

А он, все еще погрузив лицо в ее волосы, зажмурив глаза, борясь с желанием, мучившим его, гладил пальцами ее нежную кожу. Как легко было продвинуть руку дальше и самому выяснить, осталась ли она девственницей после похищения. Он мог моментально найти ответ на ее вопрос, успокоить ее.

А если она уже не девственница...

Масса возможностей, от заманчивых до ужасающих, промелькнула у него в голове. А если он овладеет ею, а потом они убедят всех, что это сделал похититель? Боже, он не может позволить себе даже думать об этом! Что же с ним сделала эта женщина?

Все еще тяжело дыша, он отвернулся от нее. Его разум, его совесть боролись с инстинктом, а она в это самое время чувствовала себя так замечательно.

Дамьен никогда не желал женщину с такой силой, как сейчас. Возможно, потому что ему не приходилось ни ждать, ни уговаривать. Он общался только с такими женщинами, которые были готовы и желали общения. Но нет, дело было не только в этом. Сейчас он испытывал чувство, какого раньше не знал.

Длинные ноги Адели начали медленно раздвигаться, предоставляя ему место между ее бедрами. Она действительно не имела ни малейшего понятия, какой опасности она себя подвергала.

Но он прекрасно понимал, что уже давно пора было все это прекратить.

– Не делайте этого, Ад ель, не раздвигайте ноги. Прогоните меня.

Она вся сжалась, услышав его жесткий тон. В этот раз он не просил ее, а властно требовал, и через секунду она сделала то, что он велел. Обеими ладонями она толкнула его в грудь, и он перевернулся на спину.

– Я останусь на кровати, чтобы вы могли спокойно спать, – сказал он хриплым голосом, – но не прикасайтесь ко мне. Вы меня поняли?

– Да, – ответила она, кивнув.

Злясь на себя, он повернулся к ней спиной. Она пережила тяжелое потрясение, была напугана, и ей хотелось, чтобы кто-нибудь был рядом, мог защитить ее, заботился о ней. А он воспользовался ее наивностью и уязвимостью. Он оказался слишком слабым.

Злился он и на сложившуюся ситуацию, на Гарольда, спрятавшего голову в песок и доверившего ему, Дамьену, спасать его невесту, как раньше он спасал его самого. Гарольд должен был сам отправиться ее спасать, он должен был быть в ее глазах героем. К тому же он ведь знал, какая она обаятельная, и мог бы вспомнить о репутации Дамьена.

Он закрыл глаза и поклялся, что не повернется к ней лицом до утра, как бы и о чем бы она его ни просила. А после этой ночи все ее проблемы придется решать уже Гарольду. У него, Дамьена, достаточно своих проблем. Он заставит себя забыть об Адели, хотя в душе у него останется сожаление о том, что в эту ночь он поддался слабости и повел себя не очень честно. Очень похоже на то, как вела себя его покойная мать, о которой ему не хотелось вспоминать.

Проснувшись, Адель постепенно почувствовала, что веки ее стали не такими тяжелыми, она смогла открыть глаза, взглянуть на свет раннего утра. Так же постепенно к ней возвращались воспоминания. Она хорошо проспала ночь, но у нее безумно болела голова.

Она повернулась на спину и внезапно вспомнила, что где-то среди ночи она целовала Дамьена, а потом он лежал на ней на кровати. Вспомнила она и свои ощущения, тяжесть и тепло его тела, нежность губ и языка, когда он целовал ее с открытым ртом.

Дрожь прошла по всему ее телу, когда она поняла, чего хотела и что позволила себе. Слава Богу, Дамьен остановился, пока не произошло непоправимое.

Но после этого она уже никогда не будет такой, какой была до этой ночи. Теперь она лучше понимала, в чем состоит влечение между мужчиной и женщиной. Она узнала новый, совсем незнакомый ей мир чувств, поняла, что такое очарование мужчины, его губ и рук и обещание физического наслаждения.

Она также поняла, в чем привлекательность самого Дамьена и почему женщины никогда не отказывают ему. Существовало что-то особенное, соблазняющее, в его глазах, в его теле, и, честно говоря, во всем, что касалось его. В прошлую ночь он притягивал ее к себе буквально как магнит, она поддалась этому притяжению и теперь находилась в полнейшем смятении.

Ей страшно было подумать, что она перестала различать, что хорошо, а что плохо, и у нее не хватило сил бороться с искушением. Она начала нервничать, испугалась того, что она уже никогда после этой ночи не будет той Аделью, какой она была. А может, она просто не знала себя?

Что бы подумали ее родители, если бы узнали о происшествии прошлой ночи? Может ли она считать, что все произошло из-за двух стаканов вина? Нет, дело было не только в этом.

Посмотрев налево, она увидела спящего Дамьена. Сердце ее забилось сильнее от волнения и мрачных предчувствий. Он лежал на спине, повернув голову в другую сторону. На нем была та же одежда, в которой он был вчера. Свободная белая рубашка, черный жилет, брюки и ботинки.