Нечто чудесное - Макнот Джудит. Страница 81

Глаза Алекс зловеще вспыхнули, однако голос оставался по-прежнему ровным.

– Вы уже объяснили, где я должна спать, куда могу ходить, кто должен меня сопровождать и когда я обязана есть. Не будете ли так добры отдать распоряжения, как и когда мне дышать?

Джордан свел было брови, но тут же запрокинул голову и тяжело вздохнул. Рассеянно подняв руку, он стал массировать шею, словно разминая затекшие мышцы, но тут же, забыв обо всем, выпрямился.

– Александра, – с сожалением и некоторым раскаянием произнес он, – я хотел извиниться за свою непростительную грубость сегодня днем у конюшен. Вы опоздали на час, и я волновался. И не хотел бы начать наш вечер с упреков или ненужных наставлений. Я не людоед, и…

Он осекся, услышав негромкий стук. В комнату вошел Хиггинс с запиской на серебряном подносе. Слегка умиротворенная его извинением, Александра села на стул и лениво оглядела просторную комнату с тяжелой мебелью в стиле барокко, обитой фиолетово-красным бархатом. «Какая угнетающая роскошь! Именно угнетающая», – подумала Александра, но тут же упрекнула себя. Очевидно, недоброе отношение Джордана к этому дому повлияло и на нее.

Взяв с подноса записку, Джордан сел напротив, сломал печать и быстро пробежал глазами короткое послание. Явное любопытство на его лице сменилось неверием, а потом и яростью.

– Это от Тони, – сообщил он, прищурив глаза, и так крепко сцепил челюсти, что кожа обтянула скулы. – Он, по-видимому, решил покинуть Лондон в середине сезона и приехал в свое загородное поместье.

Александра с восторгом приняла известие о приезде друга и, просияв, воскликнула:

– Я как раз хотела завтра навестить его маму и брата…

– Я запрещаю вам ехать, – грубо перебил Джордан. – Пошлю Тони записку и объясню, что следующие несколько недель он предоставлен самому себе. – И, заметив мятежное выражение на лице жены, процедил:

– Надеюсь, ты хорошо поняла меня, Александра? Я запрещаю тебе ездить туда.

Александра медленно поднялась. Джордан тоже встал, угрожающе возвышаясь над ней.

– Знаете, – выдохнула она, с бешенством уставясь на него, – по-моему, вы просто безумны.

Но Джордан, как ни странно, слегка улыбнулся.

– В этом я не сомневаюсь, – бросил он, не собираясь объяснять, что неожиданное возвращение Тони практически подтверждает подозрения Фокса и что ее жизнь тоже подвергается опасности, поскольку со вчерашней ночи Алекс, возможно, носит будущего наследника Хоторнов. Вслух же он твердо добавил:

– Но тем не менее надеюсь, что вы послушаетесь меня.

Александра открыла было рот, собираясь сказать, что не желает подчиняться каким-то глупым правилам, но Джордан с широкой улыбкой прижал палец к губам.

– Пари, Александра, – ты обещала быть моей покорной женой. Надеюсь, не хочешь сразу сдаться?

Александра бросила на него красноречиво-презрительный взгляд:

– Мне не грозит опасность проиграть, милорд. Скорее, вам. Могу сказать, что вы уже проиграли. – Подняв бокал, она подошла к камину и притворилась, что рассматривает изящную вазу девятнадцатого века.

– Что это означает? – осведомился Джордан, бес-, шумно подходя сзади.

Александра провела пальцем по основанию бесценной вазы.

– Вы, со своей стороны, обязались попробовать стать настолько приемлемым мужем, что я не захочу покидать вас.

– И?

– И, – сухо сообщила она, оглянувшись, – боюсь, вам это пока не удается.

Она думала, что Джордан высокомерно отвернется и не захочет слушать. Вместо этого он положил руки ей на плечи и повернул лицом к себе.

– В таком случае, – прошептал он улыбаясь, – придется мне постараться, не так ли?

Застигнутая врасплох необычайной нежностью, светившейся в его глазах, и неожиданным признанием вины, Александра позволила Джордану целовать себя, из последних сил цепляясь за остатки здравого смысла. Сильные руки обвили ее и привлекли к широкой груди, горячие губы прижались к губам. Он целовал ее долго, томительно, словно наслаждаясь вкусом ее губ и каждым мигом близости.

Когда Джордан наконец разжал объятия, Александра с безмолвным изумлением взглянула на него. Как может он быть таким нежным в один момент, а в следующий – обдавать холодом, обращаться с ней как с ничтожеством, не стоящим внимания, как с глупой, непослушной девчонкой?! – гадала она, глядя в завораживающие, полуприкрытые тяжелыми веками серые глаза.

– Я очень хотела бы когда-нибудь понять вас, – едва слышно выговорила она наконец.

– Чего же ты не понимаешь? – осведомился Джордан, хотя уже предчувствовал ответ.

– Мне бы хотелось знать истинную причину, почему вы сегодня так набросились на меня у конюшни.

Александра ожидала, что он отделается шуткой или попытается перевести разговор на другую тему, но Джордан снова удивил ее, честно признавшись:

– Говоря по правде, я уже открыл тебе истинную причину, только оставил ее напоследок.

– Какую?!

– Моя гордость была задета тем, что ты оставила меня одного посреди ночи.

– Вот оно что, – охнула Александра, – и потому вы назвали меня шлю… так некрасиво выразились?

Она не заметила веселых искорок в его глазах и не сразу догадалась, что он смеется не над ней, а над собой.

– Верно, – мрачно вздохнул Джордан. – Конечно, трудно ожидать, что неглупый взрослый человек, сражавшийся с армиями Наполеона, не способен набраться мужества взглянуть женщине в глаза и просто спросить ее спокойным, негромким голосом, почему она не захотела провести с ним ночь.

– Отчего же? – пробормотала она, но тут же рассмеялась, поняв, что он имеет в виду.

– Мужское самомнение, – пояснил Джордан, криво улыбнувшись. – Боюсь, мы на все готовы ради него.

– Спасибо, – мягко шепнула Александра, – за то, что сказали правду.

– Это основная причина, почему я был так непростительно груб. Но должен признать, в этом доме есть что-то такое, нагнетающее на меня тоску.

– Но вы здесь выросли!

– И возможно, – почти небрежно бросил он, беря ее под руку, – именно поэтому я так не люблю его.

– О чем вы? – удивилась она.

Джордан снова улыбнулся, но покачал головой:

– Давным-давно, в Роузмиде, ты попросила всегда открывать все, что у меня в мыслях и сердце, вот я и стараюсь делать именно это. Однако я привык сдерживать свои чувства, и мне трудно сразу обнажить душу. Не торопи меня. Когда-нибудь я отвечу на твой вопрос.

Джордан действительно постарался стать «приемлемым» мужем и добился за ужином ошеломляющего успеха, чем полностью лишил покоя Александру.

Когда они только поженились, ей казалось, что он пытался быть снисходительным к ней, но все его тогдашние усилия были ничто по сравнению с теперешними. Пока они ужинали, он обратил на нее всю силу своего непобедимого обаяния, поддразнивал сверкающей белозубой улыбкой и развлекал скандальными и уморительными историями о лондонских знакомых.

А потом отнес ее в спальню и осыпал нежными, бурными, страстными и исступленными ласками всю ночь напролет. Только на рассвете оба заснули, но и во сне он прижимал ее к сердцу, не выпуская из объятий.

Подняв корзинку со сладостями, которые повар приготовил по ее просьбе, Александра уселась в фаэтон, намереваясь, с полнейшим пренебрежением к приказам Джордана, навестить Тони. Она убеждала себя, что не собирается вновь влюбляться в мужа, что просто очень хочет узнать о его родителях, но в глубине души знала: это не совсем так. Она опасно близка к тому, чтобы вновь отдать свое сердце Джордану, и отчаянно старается понять неотразимо-загадочного человека, женой которого стала. Тони – единственный, кто может дать ответы на все тревожащие вопросы.

Сообщив Олсену, своему личному груму, что собирается навестить Уилкинсонов и его помощь не требуется, Александра направилась к маленькому коттеджу Уилкинсонов. После короткого визита она повернула лошадь к дому Тони, не подозревая, что Олсен последовал за ней и, хотя старался держаться в тени деревьев, все-таки сумел проводить ее светлость до конца пути.