На Планете Исполнившихся Желаний - Максименко Нинель. Страница 8
Все согласились, что это будет здорово.
Репетиции продолжались.
Вокруг Пашиного дома постоянно дежурили несколько десятков любопытных, пытаясь подсмотреть в окна или подслушать у двери, что там творится. Но двери были плотно закрыты, а окна плотно занавешены.
Ребята, у которых совсем никаких зверей не было, предлагали свои услуги в качестве музыкантов, оформителей, клоунов, осветителей и даже уборщиков. Но Паша был неумолим. Он выходил во двор, чтобы утихомирить страсти толпы, и говорил:
– Труппа уже укомплектована. Все остальные примут участие в представлении в качестве зрителей.
…И вот наконец настает день генеральной репетиции. Актеры показали себя как сплоченный, дружный и работоспособный коллектив. Комиссия устроила последнее решительное совещание. Где же все-таки устраивать концерт?
– У нас нельзя, – сказала Лена, хозяйка фокстерьера Чарли, – у меня папа работает дома.
– Ну, значит, ты отпадаешь, и точка, – заявил Паша.
– А у меня мама сейчас болеет, – сказала Лена Плясуля.
– И у нас нельзя, – сказал Паша, – к нам в воскресенье тетя с дядей из Южно-Сахалинска приезжают. Придется, Егор, у тебя! И комната у вас как раз большая, небось метров тридцать.
– Тридцати нету, но не в этом дело: ты что же, забыл про Боровкова? Да его инфаркт хватит.
– Инфаркт – это его личное дело. Нам важно не нарушать законные правила. Что сказано в Положении о правилах поведения жильцов в коммунальных квартирах? Разве там сказано, что нельзя устраивать цирк зверей?
– Нет, вроде бы не сказано, – сказал Гошка.
– Может быть, там сказано, что школьники не имеют право проводить свой досуг в коммунальной квартире?
– Нет, и такого не сказано, – вынужден был согласиться Гошка.
– Вот и прекрасно!
– Да если он увидит такое количество зверей!.. Он же их терпеть не может! Он из-за одного Пирата писал на нас заявление в товарищеский суд. А тут он в настоящий суд подаст.
– Глупости, – авторитетно заявил Паша. – Нет такого закона, чтоб не устраивать цирк зверей. Я вижу, тебя твой Боровков до смерти запугал.
– Ничего он меня не запугал, просто связываться неохота, – проворчал Гошка, но сдался.
– И потом, мы можем так все устроить, что твой Боровков зверей и не увидит, а слышать через дверь он будет только Риориту, так она же говорит человеческим голосом. Как он сможет доказать, что это зверь?
Вечером Гошке еще предстояло вырвать у мамы разрешение, и ему пришлось немного недоговорить. Вместо «цирк зверей», он сказал просто «цирк». Папа с трудом согласился на магнитофон.
И вот наконец во дворе было вывешено большое объявление:
30 ОКТЯБРЯ В 16.00 ЧАСОВ В КВАРТИРЕ ГОШКИ ВОВИКОВА СОСТОИТСЯ ЦИРК ЗВЕРЕЙ. ПРИХОДИТЬ СО СВОИМИ СТУЛЬЯМИ.
Уже в три часа у Гошкиного подъезда собралась огромная толпа ребят со стульями и табуретками, а дошкольники, те дежурили еще с раннего утра.
Но режиссеры объявили, что пускать будут только за десять минут до начала. Ведь актерам надо одеться и приготовиться.
Среди собравшихся возникло опасение, что Гошкина комната не вместит всех желающих, поэтому на лестнице, до самого четвертого этажа, выстроилась очередь со стульями и табуретками.
Ровно без десяти минут четыре бешеный поток стульев и табуреток хлынул в Гошкину комнату. Гошкиной комнате, наверно, никогда не снилось, что она может вместить такое количество народу – ребят набилось около полусотни. Пришлось часть стульев оставить на кухне и садиться вдвоем па один стул.
Животные-актеры пока что помещались за шкафом.
Погас свет на минуту или две. Все сидели в жуткой темноте, и только было слышно сопенье зрителей.
И вдруг из-за шкафа вынырнул красный луч и осветил всех таинственным кроваво-багровым светом. Малыши на передних стульях завизжали от страха. Честно говоря, всем было страшновато. Но в этот самый момент красный свет сменился радостным желтым, заиграл веселый марш, и на манеж вышел директор цирка в блестящей накидке и в цилиндре. Почти даже нельзя было узнать, что это Паша Сергеев.
Директор поднял вверх серебряный жезл, и музыка стихла.
– Товарищи, прошу соблюдать тишину и полный порядок. Начинаем наше представление – Цирк зверей! – произнес он громовым голосом.
Зрители дружно захлопали.
– Дорогие товарищи зрители! Познакомьтесь с ведущим нашего спектакля – Риоритой. Режиссер Лена Плясуля.
Тут снова заиграла музыка, но уже другая, забавная, веселая песенка, и притом совсем тихо. На манеж вышла Лена Плясуля, на вытянутой руке у нее сидел попугай.
Лена дала Риорите кусочек сахару, та взмахнула крыльями и сказала громким скрипучим голосом:
– Привет, привет, начинаем наш концерт.
А потом снова заиграл марш; манеж освещался то красным, то синим, то желтым светом, и под звуки марша из-за шкафа торжественно выходили участники спектакля.
Первым в параде участников важно выступал на задних лапах великан Бемби, за ним Пират, за ним, также на задних лапах, шествовал кот Мишка, за ним, правда, не на задних лапах, а на всех четырех, следовали морская свинка Маринка в черепаха Тортила, а замыкал шествие фокстерьер Чарли. Он шел, представьте себе, на передних лапах!
Тут зрители не выдержали. Восторгу не было конца. Все запрыгали.
– Браво, Чарли! Браво, бис!
Некоторые в возбуждении повскакали со своих мест, с передних рядов артистам бросали конфеты.
Вперед вышел директор-распорядитель и объявил, что те, кто будет бросать артистам конфеты, будут удалены из зала. Угощенье артистам можно давать только после спектакля.
Наконец водворилась тишина, и спектакль продолжался. Зазвучал вальс, на манеж выскочил Бемби, только сейчас он был конем, и какая чудесная золотая уздечка спадала с его гривы! На спине у него было седло с вышитыми цветами и с кисточками по всем четырем углам. А па седле – подумать только! – плавно покачиваясь в такт вальса, сидела свинка Маринка в пышной голубой нейлоновой юбке и в шляпке с оборочками.
Какая-то зрительница пронзительно закричала:
– А я узнала, узнала – это платье моей куклы и шляпка тоже!
Но все на нее зашикали, и номер кончился под оглушительные аплодисменты.
Потом выступил Гошка со своим Пиратом. Гошка наигрывал на губной гармошке «Яблочко», а Пират в тельняшке и в одетой набекрень морской бескозырке исполнил матросский танец. Этот номер имел невероятный успех.
Риорита объявляла все новые и новые номера. Восторг зрителей дошел до предела. Никто не мог сидеть на своих местах. Все то и дело вскакивали со стульев. В азарте были съедены все подарки, предназначавшиеся артистам. Кошки, не принятые в артисты, не хотели больше сидеть на коленях у своих хозяев, мяукали и царапались. Выступающие артисты тоже заметно стали нервничать.
И тут Риорита объявила новый номер. Свет погас, но из-за шкафа вынырнул синий луч, который падал не на манеж, как прежде, а на занавеси. И только тут все увидели, что на занавесях блестят и переливаются чудесные серебряные звезды. Луч плавно кружился по всей комнате, и казалось, что это кружится синий небосвод со сверкающими серебряными звездами, и каждый, буквально каждый сидящий здесь, почувствовал себя парящим в бесконечном прекрасном космосе. Раздалась песня «На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы…», и Риорита объявила название номера: «Звери-космонавты».
На манеж вышел Бемби. Он был впряжен в чудесный космический корабль. Через прозрачную крышу корабля были видны космонавты в космических костюмах и шлемах. Просто едва можно было узнать Гошкиного Пирата, и свинку Маринку, и кота Мишку, и черепаху Тортилу, и фокстерьера Чарли, который тоже был в космическом костюме и шлеме и при этом вдобавок стоял на передних лапах.
Громко звучала песня космонавтов. Риорита каждую минуту выкрикивала: «Привет космонавтам!»
В этот самый момент ребята заметили, что корабль начал вибрировать, словно в нем заработал мотор. Бемби в страхе отступил, и постромки, соединявшие его с кораблем, разорвались. Гул нарастал все сильнее и сильнее. Ребята чувствовали уже, что вибрирует не только корабль, но и пол, и стены, и их собственные руки и ноги. Они услышали какой-то звук сверху, задрали головы и увидели, что потолок комнаты медленно расходится в разные стороны, как занавес в театре. И они увидели настоящее синее-синее небо и в нем звезды и луну, все самое настоящее.