Кристаллическая решетка - Макушкин Олег. Страница 51

Глава 3

ОБЛАВА В ЛЯГУШАТНИКЕ

Противостояние гайан и кибернетиков оставляло массу возможностей ловить рыбку в мутной воде, и ловкие капитаны «вольных охотников» научились этим пользоваться. Запасы продовольствия, горючего, боеприпасов, технического оборудования, захваченные во время набегов, позволяли подводным колониям ни в чем не испытывать недостатка.

Многие понимали, что положение изменится, когда кибернетики примут решительные меры по охране своих морских коммуникаций. Но как быть, если колонии не в состоянии обеспечить себя всем необходимым? Пищу и топливо еще можно было производить, но о военных припасах и электронном оборудовании даже не приходилось говорить. Подводным пиратам ничего не оставалось, как добывать все необходимое путем грабежа.

У Лекса со Свенссоном как-то состоялся разговор на эту тему.

– Меня настораживает ваша беспечность, – сказал Лекс. – Вы ведете себя так, будто подобное положение вещей будет сохраняться вечно. Как насчет того, чтобы поискать выход, командор?

– Ты думаешь, если не искать выход, то он сам не найдется? А как же Великий Случай, правящий миром? – хмыкнул Свенссон. – И потом, от бесплодных поисков пропадает жажда жизни. А мы уже много лет ищем этот чертов выход. Какой, по-твоему, прогноз на ближайшие полсотни лет? Кто станет царем горы?

– Не знаю, – ответил Лекс. – Но наша планета с враждебными государствами на ней напоминает мне банку с пауками. Всех мелких уже съели, остались два самых жирных, которые будут драться до последнего.

– Образно и наглядно, – одобрил Свенссон. – Причем и те, и другие не собираются завоевывать победу любой ценой, но в то же время само существование противника считают угрозой для себя. Это приводит нас, выражаясь туманным языком историков, к затяжному вялотекущему конфликту. Свидетелями нескольких раундов мы уже были. Так вот, для нас, нейтралов, главное – повысить интенсивность конфликта.

– Не понимаю.

– Дело вот в чем, – объяснил Свенссон. – Пока они воюют вполсилы, они будут пытаться загребать жар чужими руками и привлекать на свою сторону всех, кого только смогут. И мы станем в этой игре теннисным мячиком, который летит туда, куда направлен удар. А вот если двое гладиаторов сцепятся насмерть, тогда про нас забудут. И под шумок мы сможем урвать по кусочку и от тех, и от других.

– Морские пираты? Авантюристы, джентльмены удачи? – пожал плечами Лекс. – Но это значит жить сегодняшним днем и не думать о будущем.

Свенссон развел руками.

– Если нам удастся ухватить побольше запасов, мы сможем основать еще несколько колоний. В перебежчиках недостатка не будет. Чем нас больше, тем сильнее мы будем.

– Это верно, но мне кажется, надо действовать с иной целью. Сейчас наши акции выглядят со стороны как простое пиратство. Пусть эти мастодонты бодаются между собой, считая нас всего лишь пиратами, с которыми можно разобраться как-нибудь на досуге – ведь наши нападения будут им как комариные укусы. А вот когда они расползутся по своим берлогам, зализывая раны после очередной стычки, и решат взяться за нас всерьез, вот тогда мы заявим о своей истинной цели.

– Какой же?

– Мы должны стать третьей силой, сыграть роль балансира, не дать нашему миру развалиться на два противоборствующих лагеря. Для этого мы должны быть достаточно сильны и достаточно хитры, – твердо сказал Лекс.

– Интересный план, – хмыкнул Свенссон. – Ты знаешь, как его осуществить?

– У нас слишком мало возможностей, – нахмурился Лекс. – Ведь даже топливо и ракеты приходится воровать у противника…

– Ты что-нибудь придумаешь, я уверен, – подбодрил его Свенссон.

Нельзя сказать, что Глубоководный и Миргард чем-то принципиально отличались по внутреннему устройству, но Деймону, как и Айрине, приятнее было осознавать, что он находится не в маленьком шарике, парящем над трехкилометровой бездной, а на платформе, крепко стоящей на земле под тонким слоем воды. Хотя заметить это было трудно: прозрачные стенки купола, покрытые водорослями и ракушками, почти ничего не давали разглядеть, только лишь во внутренних аквариумах представали взгляду рыбы и медузы; прогулки с аквалангами для обитателей купола были возможны только во «внутреннем дворике», за исключением тех, кто работал на плантациях и подводных бурильных станциях; а выбираться на сушу или просто подниматься на поверхность бухты запрещалось в целях маскировки.

Деймон, привыкший за время жизни в кибергороде к маленьким помещениям и искусственному свету, вполне освоился в подводном поселении, а вот Айрине приходилось тяжеловато. Она скучала по небу, солнечному свету, чистому воздуху и просторам. В Миргарде они поселились в крохотной комнатушке по соседству с семьей, состоящей из шести человек; комнату выделил Ньюкомб по просьбе Свенссона, и семья Игоря Чистова была вынуждена уступить молодой паре одну из своих комнат и потесниться в оставшихся двух. Несмотря на это, старожилы отнеслись к новым соседям радушно, даром что в маленьких трапециевидных комнатках с вечно сырым потолком не хватало места, чтобы собраться всей семьей на чай.

Первые дни после встречи Айрина и Деймон не расставались ни на минуту, даже боялись разжать объятия. Постепенно опьянение друг другом прошло, и они включили в свою жизнь помимо любви и нежности другие вещи. Айрина устроилась в подводные фермеры и проводила долгие часы на плантациях, выращивая водоросли. Деймон рассказал Ньюкомбу о своих технических навыках, и тот определил его в ремонтную бригаду Теперь Дэм бродил по всему куполу, ремонтируя неисправную электронику, и благодаря этому познакомился чуть ли не со всеми обитателями Маленькой Лужи. Все уже были наслышаны про «парня, который подцепил гайанку», и Деймон устал от расспросов и решил, как только вернется Свенссон, попроситься к нему в команду. Правда, тогда вставал вопрос, как быть с Айриной – ей на подводной лодке было бы еще тяжелее, чем на станции.

Относительно Айрины Дэм начинал чувствовать себя неловко. Он прекрасно понимал, что его любовь не оправдание для эгоизма, а то, что удерживать ее рядом с собой – эгоизм, ему казалось с первых же дней. Он-то вынужден жить в крохотных помещениях с облезлыми стенами, дышать спертым воздухом и есть безвкусную пищу из водорослей на завтрак, обед и ужин; он отщепенец, бежавший из кибергорода, и для него нет пути назад. Но Айрина могла бы вернуться в свою страну, и глядя на то, с каким трудом она переносит новые условия жизни, Деймон загорался желанием отослать ее обратно.

«В конце концов, любовь не вечна, – говорил он сам себе. – Ну, год, ну, два, а потом? Если даже она не зачахнет в этой среде, через два года у нее останется только банальная привязанность ко мне и сильнейшая тоска по более комфортным условиям жизни, которая будет отравлять ее существование. Ради нее самой я должен уговорить ее вернуться». Но завести подобный разговор было выше его сил. Как только он представлял себе, что ее не будет рядом, в нем защемляло какую-ту струну, и он зарывался лицом в ее густые волосы, шепча: «Мы всегда будем вместе! Вечно! Нас никто не сможет разлучить!» За эту слабость Деймон начал себя ненавидеть, но ничего не мог поделать; наедине с самим собой он был рассудительным и готовым к самопожертвованию, наедине с Айриной он превращался в эгоистичного сластолюбца или влюбленного мужчину – это одно и то же.

Однажды к Деймону зашел Лекс, только что вернувшийся вместе со Свенссоном из пиратского рейда. Дэм валялся на кушетке, занимавшей практически все свободное место в комнате. Кроме кушетки, там еще находилась полочка для туалетных принадлежностей, с зеркалом и губкой из пористых водорослей, которой протирали лицо – пресная вода была дефицитом, и вместо умывальников пользовались влажной губкой. Еще в комнате был шкаф с одеждой, но для того, чтобы им воспользоваться, нужно было убрать кушетку. Все остальное висело под потолком на десятке крючков, вынуждая входящих в комнату либо садиться на кушетку, либо раздвигать носом бюстгальтеры, медальоны на цепочках, шнурки от ботинок, шейные платки, микрофоны интеркома и трубочки химического осветителя, необходимые на случай отключения электричества.