За далью волн - Асприн Роберт Линн. Страница 50

Наконец боль утихла и он вновь стал самим собой. В ушах звенело, саднил разбитый о стол подбородок.

Питер, дрожа, встал, прошагал по каюте из конца в конец. Пять шагов туда, пять обратно. «Я нервничаю.., я тяжело дышу, сердце бьется со сверхзвуковой скоростью… Иисусе, Матерь Божья, что со мной? Я умираю? Или возвращаюсь в свое собственное тело?

Еще несколько мгновений — и сердце его забилось ровнее. Питер собрался с силами и покинул каюту, собравшись разыскать Медраута.

Солнце стояло низко над горизонтом. От него по черным волнам тянулась красноватая дорожка. Закатное небо пылало багряным. Питер дождался мгновения, когда солнце опустилось в море, напоследок окрасив воду в цвет темного янтаря. Холодный металл обжигал пальцы. Его клинок — клинок Ланселота. «Когда я вынул его из ножен? Видел ли это кто-нибудь?» Питер убрал клинок в ножны, но не в силах был отпустить рукоятку.

Кругом сновали матросы, их крики смешивались в приглушенный гул. Воины держались поодаль, стараясь не попадаться на пути матросам. Питера тоже все сторонились. Кей встретился с ним взглядом, отвел глаза и возобновил разговор с капитаном Навом.

Питер прошел по палубе с кормы на нос, и каждый шаг отзывался у него в ушах барабанным боем. Все расступались, давая ему дорогу. Все, кроме одного человека.

— Принц Ланселот! — воскликнул Медраут, вздрогнув. Появление Ланселота отвлекло его от раздумий. Юноша стоял в одиночестве на носу и смотрел в ту сторону, где только что село солнце. — Не заметил, как ты подошел, государь.

— Холодна нынче ночь.

— Ветер холодный. Лицо обжигает.

— Я ничего такого не чувствую. Ты о чем?

— Я о ветре. Обжигает кожу, словно кипящее масло. Медраут повернулся к Ланселоту лицом, прижался спиной к поручню. — Король Меровий.., рассказал тебе о том, что произошло.., ну я хотел сказать, что случилось с Кугой?

— Я не сомневался в том, что что-либо подобное произойдет. Дивиться нечему. — «С какой стати он заговорил об этом? Что-то не так. Тут что-то такое, чего я не могу вспомнить».

— А ведь я вовсе не собирался выбалтывать ему наши планы. Правда, Меровий наверняка знал заранее, что так получится. Почему-то. Но как он мог знать? Ведь если бы я не выложил все Куге, план мог провалиться.

Но я проболтался, и хотя теперь я понимаю, что Меровий предвидел это и даже хотел, чтобы я проболтался, мне до сих пор не по себе.

— Не стоит…

— Нет, прошу, дай мне выговориться, сэр. То есть — государь. С того самого мгновения, как мы прыгнули в море, я словно из него и не выбирался.., то есть я хочу сказать, что я все время как бы плыл и старался держать голову над водой, но… Я хочу сказать, государь, не могли бы мы как бы начать все сначала? Как будто мы только что познакомились? Уверен, так и для тебя будет лучше, а для меня — уж точно, если мы забудем про этот поход, про то, как я чуть было все не испортил. Как ты думаешь, государь?

Питер оглянулся. Они были одни. «Я сказал этому парню, что все расскажу Артусу, когда мы вернемся. Я отвернулся, а он тут же бросился в море, доведенный до отчаяния угрызениями совести».

— Гм? Новое начало? Что ж. Идея недурна.

— Я стану новым Медраутом! Ты увидишь это своими глазами, принц!

«Похоже, я жестоко просчитался. Не так все должно быть. Я отошел, а потом услышал всплеск. Он попросил меня отвернуться, сказал, что его… Я отвернулся, гадая, что бы ему такое сказать… Нет, все-таки не так. Я отошел, а потом услышал всплеск. Бедный малый. Видимо, не мог пережить позора из-за того, что не проверил вторую ма.., что я несу! Из-за того, как опростоволосился в бою! Порой такое случается. Я своими глазами видел не раз, как парни возвращались из Дерри, из Лондондерри с су.., су.., суицидальными настроениями».

Холодное железо снова обожгло пальцы Питера. Сжав в руке кинжал и спрятав его за спиной, Питер улыбнулся Медрауту.

Юноша.., нет, девушка — Селли Корвин — отвернулась. Питер стоял, переминаясь с ноги на ногу. Клинок оттягивал руку, он весил уже с десяток фунтов.., нет, двадцать фунтов.., нет, все сто! Мышцы завязались в узлы, сердце учащенно билось.

«Постой! А ты-то сам разве проверил второй грузовик? Ведь всегда есть возможность организовать повторную экспедицию!» Питеру показалось, что сзади, крадучись, подошел и встал у него за спиной мальчишка-бард. Питер обернулся — никого. Они по-прежнему были одни: Питер, Селли и призрак сержанта Конвея, и все ждали, когда же взорвется второй грузовик.

Питер снова переступил с ноги на ногу. Клинок по-прежнему чудовищно оттягивал его руку.

Он выронил кинжал. Тот упал на палубу, громко звякнув.

Медраут вздрогнул, изумленно обернулся.

— О, государь, позволь я подниму. Юноша наклонился, подобрал оружие, грозившее ему гибелью, и подал Питеру.

— О… Благодарю, сынок.

Питер уставился на кинжал. Он словно впервые увидел его. «Ох уж эти мне раритеты», — мысленно проворчал он и убрал клинок в ножны… Он отвернулся и пошел прочь, но тут услышал — нет, не всплеск, а шаги. И не Корса Канта, а Анлодды.

— О, — сказала она, быстро глянув на Ланселота и Медраута. — Я могу подойти позднее, когда ты не будешь занят, принц.

— Нет-нет, все в порядке, сударыня, — поспешил проговорить Медраут. — Я ухожу. Я просто.., воздухом дышал. Ха-ха.

Медраут смущенно улыбнулся Питеру, спрашивая взглядом: «Ну, так как — мы договорились?», боком протиснулся между ним и Анлоддой и поспешно зашагал прочь.

«Что мне помешало? Почему я не смог? Матерь Божья, с какой стати я позволил этой злодейке-убийце просто так уйти?» Однако у Анлодды были свои проблемы, и она незамедлительно приступила к их изложению.

— Принц Ланселот! Хотела бы попросить тебя об одолжении, но не знаю, ловко ли это. Я знаю: тебе ведомо, что я настоящая принцесса, дочь Юрманта.., и еще.., если ты до сих пор не догадался, а ты, наверное, догадался — не глупее же ты, чем Этот Мальчишка.., словом, той ночью в покоях Dux Bellorum ты видел меня.

Но хотя я собиралась нанести королю смертельный удар, я передумала, я отказалась от этой мысли прежде, чем вы ворвались в его покои! Я понимаю, я не могу этого доказать — это все равно, что пытаться утверждать, что дождь так и так собирался пойти еще до того, как друид произнес соответствующее заклинание. Но я даю тебе слово, слово принцессы, и тебе придется принять его на веру.

Я понимаю, что тебе придется поведать Артусу об измене Горманта, но так уж ли необходимо рассказывать ему о том, что я дочь Горманта, принцесса и все такое прочее? Ведь если Артус узнает об этом, он меня препоручит какому-нибудь своему союзнику или родственнику и меня посадят под домашний арест, а уж это будет похуже, чем когда тебя отправят спать без ужина или десерта! В конце концов — это же не я предала Dux Bellorum.., ну, хорошо, может быть, и предала немного.., тем, что не сказала, когда именно появлюсь у него в покоях с кинжалом, но у меня тогда в голове все смешалось, я была как слепая. Знаешь, как это бывает, когда тебе в пьесе нужно сыграть старика Гомера? Тебе завязывают глаза и заставляют трижды повернуться на месте… Ну.., я понятно объясняю?

Питер таращил глаза, не в состоянии понять ни слева. Он до сих пор злился на себя за то, что не сумел убить Медраута.

— Анлодда, проклятье, о чем ты меня спросила?

— О? Не мог бы ты не говорить Артусу о том, что я его чуть было не убила, и еще о том, что я — дочь Горманта?

Теперь настала очередь Анлодды переминаться с ноги на ногу.

Питер покачал головой. «Куда деваться? Так или иначе, хоть зарплату мне платит министерство обороны, я все равно полицейский. Я не могу позволить, чтобы все это сошло ей с рук. Пусть она ответит за свои слова».

Питер разжал губы, готовясь дать резкий отрицательный ответ. Но губы вдруг произнесли слова, сказанные давным-давно куда более справедливым судьей:

— Отче, прости ей, ибо она не ведала, что творила. Анлодда поджала губы.

— М-м-м. Не хотелось бы выказывать неблагодарность, но я не поняла — «да» или «нет?» Чувствую себя в точности, как лошадь.., у которой поводья натянули справа, а слева ударили в бок коленом.