Разбитые маски - Малышева Анна Витальевна. Страница 43
Ольга ответила, что сапфировый браслет она бы точно запомнила. Но ничего подобного ей в глаза не бросилось.
– Ты думаешь, что следователь мог сам подложить…
– Зачем ему это? Слишком уж грубо, – бросил Илья. – Не знаю, что и думать. Пока держусь, но все против меня. Даже противно, как все складно получается: и мотивы были, и возможности, и улики нашлись…
Ольга замялась.
– Скажи, а как насчет алиби? – нерешительно спросила она. – Твоего алиби на время ограбления? Ты его доказал?
– Все в порядке. Об этом не беспокойся.
– Расскажи!
– Нет, – отрезал он. – Надоело что-то рассказывать, доказывать. Оля, я в самом деле ни при чем. Хоть ты мне веришь?
Женщина едва ли могла ответить однозначно, но все-таки попыталась его успокоить. Верит, конечно, верит. И все верят в его невиновность. Ведь только в больном сознании мог родиться план обвинить его в грабеже!
– Это Ирина, – твердо сказал Илья. – Я не знаю, как она это сделала, но под нее трудно подкопаться. Однако попробую.
– Как?
– Не важно. Что ты там говорила о Вите?
– Он вторую ночь не ночует дома. И не звонит. В его голосе послышалась ирония. Илья впервые сбросил с себя мрачную озабоченность:
– Как, опять? Похоже, он перешел на новый виток! Оля, а ты не думаешь, что при таких условиях вам лучше расстаться?
«Конечно, думаю, – сказала она себе, слушая его голос и разглядывая рисунок обоев на стене. – Но что же будет дальше? Ведь ты, кажется, все забыл».
– Оля, ты меня слышишь?
– Приезжай, пожалуйста, – тихо сказала она. – Мне плохо одной. Живи здесь и больше не уходи… – Просьба далась ей с трудом. В сущности, это было завуалированное признание в любви.
– Олечка, сейчас лучше не надо… Мы оба под подозрением, и если я стану жить у тебя, как это будет выглядеть?
«Мне все равно, как это будет выглядеть, что скажут люди, что подумает следователь. Главное, чтобы ты был рядом, а я перестала бродить вокруг телефона и ждать звонка».
– Илья, мы же невиновны! Это все равно выяснится! Я знаю, что ты не крал вещей, ты знаешь, что я их тебе не подкидывала! Не могут они засадить сразу двоих невиновных! Да к тому же у тебя алиби! Оно хорошее?
Мужчина невесело рассмеялся:
– Ты про него говоришь, как про мясо на рынке. Хорошее, плохое… Приемлемое.
– С душком? – также невесело улыбнулась она. – Но оно хотя бы настоящее?
– Спроси еще что-нибудь в этом роде. Самое время!
«В самом деле, – подумала она. – Это не телефонный разговор. Хотя разве нас должны прослушивать? Мы же не убийцы!»
– Где ты живешь, Илья? – настойчиво допытывалась женщина. – Или это тоже несвоевременный вопрос?
Он вздохнул:
– Да нет, я же не в бегах. Живу то здесь, то там. Сегодня ночевал на своей собственной квартире. Ты же знаешь, мне везде рады.
– А я-то думала… Знаешь, мне сегодня принесли странную телеграмму с адресом. Я решила, это ты прислал, а не подписался в целях конспирации.
Илья удивился и попросил продиктовать адрес. Услышав, задумался.
– Что-то я не представляю, где это, – сказал он. – Район, по-видимому, новый, страшная даль… И подписи нет?
– Нет. Странно, да? Выглядит как приглашение, только к кому?
– Надеюсь, ты не думаешь туда ехать? Это очень похоже на Иркины штучки.
– Да, она была вторая, о ком я подумала. Но если она рассчитывает, что я попадусь на столь явный крючок, значит, считает меня полной идиоткой.
– У нее все идиоты. Прочитай адрес еще раз, – попросил Илья. – Может, я туда съезжу, проверю, кто тебя приглашает в гости.
Она продиктовала ему текст телеграммы, назвала даже время отправления. Ее послали всего час назад.
– Следователь тебя больше не беспокоил? – спросил Илья. – Не звонил, не являлся?
– Нет. Знаешь, меня это даже тревожит… Такая неопределенность.
Он посоветовал довольствоваться тем, что есть. Грех жаловаться, если следователь утратил к тебе интерес.
– Собственно, с тебя и взять-то нечего, – заметил Илья, как ей показалось, с легкой завистью. – Ну, пустила меня переночевать, разрешила оставить сумку. Что там внутри – не знаешь. Вот и все твои грехи!
– Ну и что?! – перебила женщина. – Я не понимаю, как туда попал браслет! Ты же не возвращался к нам после того, как ограбили Ирину! Как бы ты мог положить что-то в сумку?! Значит, это сделала я? Или Витька?
– Глупенькая, а ключи-то? У меня же были ключи. И следователю это известно. Я мог явиться в ваше отсутствие и подкинуть что угодно. Правда, непонятно, зачем бы я это сделал, мог бы найти тайник получше! Полный абсурд!
Илья добавил, что именно глупость всего происшедшего спасает его до сих пор от ареста, не иначе как следователю тоже многое кажется странным.
– Я не похож на клинического идиота, и он, к счастью, тоже. Надежда есть… Но слабая. – Он вздохнул. – И когда я вернусь в Германию, одному богу теперь известно. Кстати…
– Да?
– Нет, ничего. – Ей показалось, что он смутился. – Витька еще не признался тебе, где пропадал все эти месяцы?
Она покачала головой, хотя Илья не мог ее видеть. Нет, не признался. То, что было сказано о какой-то женщине, задело ее только рикошетом. Куда больнее ранило то, что Виталий был жив-здоров, находился в Москве и ни разу не позвонил. Это было все равно что гражданский развод, раз уж бывает гражданский брак. И если у него были на то веские причины, Ольге они остались неизвестны.
– Я до сих пор ничего не знаю, – с чистой совестью ответила она.
Илья помолчал, а потом сказал, что они скоро увидятся и, кто знает, может, все еще будет хорошо.
– Постараюсь тебе перезвонить, только закончу дела, – сказал он. – Нужно кое-куда съездить.
Мобильный телефон Екатерины Филимоновой был отключен. За день Самохин сделал несколько безуспешных попыток дозвониться. Домашний номер был поставлен на автоответчик. Приятный женский голос просил оставить сообщение, и он его оставил: назвался, попросил срочно перезвонить и дал свой номер. Когда в кабинет вошла Камилла, Самохин как раз раздумывал, не наведаться ли к Филимоновой домой. Адрес он уже узнал по номеру телефона. Даже если девушка жила одна, а квартира пустовала, можно было найти какую-нибудь зацепку.
– Нет, она замужем, – пояснила Камилла, когда он сообщил ей неутешительные результаты. – И наверняка отбыла на юг вместе с супругом. Они еще молодые, такие порознь не ездят.
– Неужели никто не знает, куда они поехали? Что, уехали дикарями, в никуда?
– А почему нет? Детьми обзавестись не успели, поженились-то недавно. Ничто их не обременяет. – Женщина достала сигареты и попросила разрешения закурить. – Вполне могли рискнуть, дело молодое. А вы найдите каких-нибудь родственников, вдруг те что-то знают. Только… – Она с наслаждением выпустила клуб дыма и спокойно добавила:
– Тут я ничем помочь не могу.
Женщина держалась приветливо и спокойно. Она охотно поставила подпись под своими показаниями, которые уже были отпечатаны. С улыбкой («Вот забавно, все как в кино!») подтвердила, что все верно записано с ее слов и никаких добавлений она сделать не хочет.
– Кстати, мне потребуются копии договоров, которые подписывал Русаков семнадцатого числа. Вы поможете их получить?
Камилла так же лучезарно улыбнулась, отнимая от губ красиво дымящуюся сигарету:
– А зачем они вам?
– Для полной отчетности. Алиби нужно чем-то подтверждать.
– А, вас тоже шмонают, – кивнула она. – Бумажки, справки, так? А я думала, у вас романтическая профессия.
– Ну, отчасти, – нетерпеливо подтвердил Самохин. – Однако от бумажек никуда не денешься.
– Так вот же. – Рука с сигаретой указывала на подписанные показания. – Сколько бумажек! Или этого мало?
Следователь шутки не поддержал, и Камилла мгновенно сменила тон на совершенно серьезный. Она погасила сигарету.
– Я попробую изъять договора, но думаю, это будет нелегко. Ведь у нас строгая финансовая отчетность. Знаете, как придираются? А если проверка? Если налоговая полиция нагрянет?