Страх перед страхом - Малышева Анна Витальевна. Страница 69

– Он вас преследовал и пытался сбросить с крыши? – уточнил следователь. – Вы не преувеличиваете?

– Да нет же! И туда он сбросил Нелли!

– Почему именно туда? Почему он? – рассудительно и совершенно спокойно произнес следователь. – Парень что – признался в этом?

Она помотала головой и жалобно ответила, что, несмотря на отсутствие прямых доказательств, абсолютно уверена в этом. Что им стоит поехать с ней и обыскать дворик?

В конце концов поехали. Правда, пришлось еще минут сорок дожидаться машины. Дуня совсем притихла и сидела смирно, прикрыв глаза. Всю дорогу до дома Врачей она пыталась себе представить, что же будет, если все ее предположения окажутся чистой правдой? Представляла себе, что будут переживать родители Нелли, что предстоит пережить ей самой, – ведь если найдут труп, его придется опознать. А кому, как не ей?

Но прежде чем каким-то образом обыскать дворик, следователь выразил желание подняться в квартиру Врачей. Дуню с собой не звали, но она сама вышла из машины и добровольно поднялась на седьмой этаж. В третий раз. Этот путь уже казался ей чем-то неизбежным, как будто ей предстояло всю жизнь подниматься по этой темной лестнице, среди запахов гнили и бесшумно шмыгающих под ногами кошек. Она остановилась на площадке второго этажа и обратила внимание следователя, как жутко выглядит отсюда этот замкнутый дворик.

– Видите? Сюда выходят только окна с лестничной клетки, а напротив – окна жилых квартир. И выхода никакого нет.

Тот попытался что-нибудь увидеть через грязное стекло, но не смог. Его помощник в конце концов поборол неподатливую раму и открыл окно. При этом во двор выпал из рамы кусок стекла – древняя замазка мгновенно развалилась, стоило толкнуть раму. Послышался глухой, немедленно замерший внизу звон. Мужчины высунулись и посмотрели вниз, стараясь не испачкаться о подоконник.

– Темно, – сказал следователь, пытаясь что-то рассмотреть внизу. – Фонарик у тебя есть?

– В машине, – буркнул тот. – Ни черта не вижу. Мусор какой-то, кажется? Или лужа, что ли? Да, мерзкое местечко.

Дуня стояла сзади и нервно кусала прядь своих волос, намотанных на палец. Она бы ни за что туда не выглянула. Нет, ни за что. Это их работа, пусть ею и занимаются.

Поднимаясь по лестнице, мужчины продолжали негромко переговариваться. Дворик их удивил – девушка это понимала по обрывкам доносившихся до нее фраз. Они обменивались опытом и сходились в одном – какой-нибудь выход все равно должен быть. Хорошо, если не канализация – кто же туда полезет. Скорее, это окажется какая-нибудь дверь, которой никто не пользуется. Нужно повнимательнее осмотреть дом, поговорить с жильцами.

– Или в ЖЭК зайти, – заметил следователь. – Как-то же они туда попадают, черт возьми…

Они неожиданно стали очень серьезными – но вместо того, чтобы этому обрадоваться, девушка испугалась еще больше. «Значит, они тоже со мной согласны, что место подозрительное! Это может оказаться правдой…»

От следователя девушка узнала, что тот действительно побывал в квартире Врачей. Это произошло на другой день после ее звонка. Подробностей визита она не узнала – тот не был расположен посвящать ее в подобные вещи. Выяснила только, что следователь говорил с матерью указанного ею парня.

Добравшись до площадки седьмого этажа, следователь был вынужден подняться еще чуть выше – Дуня непременно желала показать ему сломанную чердачную лестницу. Тот постоял там с минуту, закинув голову наверх, с ничего не выражающим лицом. Девушка шепотом напомнила:

– Отсюда он вчера и свалился, когда гнался за мной.

– Ничего себе, – задумчиво произнес тот, опуская глаза. – И что, только ногу сломал?

«Это все, что его интересует, – зло подумала она. – Ничего, поднимется на крышу – сразу станет поразговорчивее… Слишком там впечатляющий вид во двор-колодец!»

Помощник тем временем нажимал кнопку звонка на двери. Наконец дверь открыли, но не настежь – только на расстояние накинутой цепочки. Он повел переговоры, показал удостоверение. Цепочку с явной неохотой сняли. Подоспевшая к месту происшествия девушка увидела на пороге Людмилу.

И сразу поняла, что та всю ночь не спала, – женщина выглядела совершенно изможденной. Растрепанные, наспех собранные в пучок волосы, обведенные кругами глаза, криво застегнутый халат… Она осматривали визитеров с таким видом, будто жизнь ей уже не мила и ничего хорошего она не ждет. Потом наконец разглядела за спинами мужчин Дуню.

Ее лицо преобразилось – глаза расширились, губы задрожали. Слегка задыхаясь от волнения, она заявила, что это та самая, которая вчера…

Дуня не дала ей договорить – точно так же, как не дала даже открыть рот своим провожатым:

– Где Василий? Куда он сбежал?

Людмила опешила, растерянно качнула головой и вдруг, опомнившись, с новой силой завелась. Она обвинила девушку в том, что у нее хватает наглости являться сюда, да еще с милицией, после того как она искалечила ее сына! Да так искалечила, что парень теперь полгода проваляется на больничной койке! Произнося свою горячую обвинительную речь, она постепенно отступала в глубь прихожей, так что троица наконец смогла войти.

Все население коммунальной квартиры было в сборе – в коридоре Дуня углядела и милиционера Диму с матерью, и Анну Петровну, застывшую с чайником в руке. Людмила обернулась к соседям, будто призывая их в свидетели:

– Это она, сами видите! Явилась, не прошло и суток!

– Давайте пройдем в вашу комнату, – вежливо предложил следователь. – Вот сюда, по-моему?

Он безошибочно нашел дверь Людмилиной комнаты и открыл ее. Против обыкновения дверь была незаперта. Туда же без всякого приглашения со стороны хозяйки вошел помощник. За ними, не переставая возмущаться, побежала Людмила. Дуня осталась в коридоре – дверь захлопнули прямо у нее перед носом.

Соседи смотрели на нее с какими-то странными лицами – не осуждая, но и не сочувствуя. Никто не делал попыток заговорить, выяснить, что, собственно, происходит. Даже Анна Петровна держалась так, будто была с нею незнакома. Девушка слегка растерялась от такого странного приема, но все же решилась нарушить молчание:

– Петр в больнице? – тихо спросила она, обращаясь в основном к своей старой приятельнице.

Та слабо качнула чайником, из носика которого шел остывающий пар:

– Увезли.

– А что с ним?

– Нога сломана, да с ребрами что-то, – неожиданно вступил милиционер Дима. Мужчина произносил все это с явным удовлетворением – девушка успела сообразить, что Петра он недолюбливал.

– И вроде бы сотрясение мозга. Это Людка вчера сказала, когда оттуда вернулась. Всего еще не выяснили, может, еще что себе отбил. Здорово вы его, девушка!

Дуня отчаянно помотала головой:

– Я его пальцем не тронула, правда! Он сам упал с чердака!

Ее совершенно внезапно поддержала мать милиционера – сухощавая, довольно стервозного вида старушка. Она заявила, что всегда говорила – долазятся они на эту крышу, обязательно долазятся! Сами лазили и девчонок туда таскали! У нее даром что сын милиционер, а ей все равно страшно было на лестницу выходить – мало ли кого там встретишь, если на крыше такие оргии устраиваются!

Анна Петровна горячо возразила, что никаких оргий там не было, просто парню, то есть Васе, хотелось жить отдельно, хотя бы летом. А раз он тут прописан – имеет право пользоваться чердаком.

– Ага, и лестницу сломать, – ядовито заметил милиционер. – Кто ее сломал-то, спрашиваю? Пока Васька туда не лазил – все ступеньки были целы. Он же сам их и подпилил, паскудник! Ноги же сломать можно!

– Две комнаты имеют, – поддерживала позицию сына соседка. – Могла бы Людка ему отпереть вторую, все равно Петя тут не появлялся! С тех пор как его дед помер, он там все время и живет. Конечно, в отдельной-то квартире – что не жить! Я Людку просто не понимаю.

– Давно могла бы разменяться, – проворчал Дима. – Там квартира отдельная, да тут две комнаты. Могла бы себе такие хоромы оторвать, и в хорошем районе!