Вкус убийства - Малышева Анна Витальевна. Страница 26

– Что вы там делаете? – спросила ее какая-то женщина.

Она явно знала, о чем говорит. Женя молчала, дожидаясь следующих слов. В любую минуту, хоть сейчас, она могла бросить все и уйти отсюда. В это время все вывезенные вещи уже находятся в гараже, в Люблине, в огромном ГСК. И на территории этого гаражного кооператива, где все кирпичные клетушки для машин похожи как две капли воды, никто эти вещи не найдет.

– Я с вами говорю:

– настойчиво продолжала женщина. – Алло, не слышу, алло, это милиция?

Женя положила трубку. Скорее всего, хозяйка.

Ей кто-то донес, что в квартире горит свет. Вот, наверно, злится на милицию, что отобрали у нее ключи! Надо немедленно уходить. Она встала и погасила свет. Потом снова зажгла его, уже в коридоре.

Нужно было отпереть входные двери. Ключи! Где ее ключи? Она торопилась уже по-настоящему. В какой-то дикой спешке, почему-то не доверяя глазам, она осмотрела дверь, вешалку, столик под зеркалом.

В зеркале увидела себя и не узнала – какая-то желтая бледность, горящие глаза. «Да я в стельку пьяна!» Женя выпрямилась, опираясь о стену. Идиотка, напилась впервые в жизни. Где ключи? Без них не выйдешь. Не помог бы даже первый этаж – на окнах были решетки.

Телефон зазвонил снова, но она уже не собиралась брать трубку. Теперь Женя не видела смысла скрываться – ворвалась на кухню, зажгла свет, обшарила стол, холодильник, подоконник… Ее бросало из стороны в сторону, к горлу подступала дурнота. Она никогда не пила так много, и теперь это состояние было ей внове. Ключей нигде не оказалось. Девушка была настолько не уверена в себе, что осматривала все по два, по три раза, теряя время. И не переставая ругала себя за то, что напилась.

Она вбежала в большую комнату, зажгла свет и там. Здесь почти не осталось вещей. Только пара стульев, тумбочка из-под телевизора, старая, уже точно хозяйская. Да штатив со спущенной до самого пола широкой серой бумагой. И везде бурые пятна. На полу, на серой бумаге, на белой доске, где проступали обведенные углем контуры лежащего тела… Женя стояла посреди комнаты, как будто забыв, зачем сюда вошла. Ей вдруг показалось, что все это уже когда-то было. Пустая комната, мягкий свет оранжевых плафонов, нейтральный серый фон, на котором размазано нечто бурое… На этом фоне брат снимал многих своих моделей. Нейтральный цвет подходил практически всем. Для кого он развернул этот рулон в последний раз?

Серый фон больше не казался нейтральным. Он был измазан кровью, бумага разодрана в двух местах.

Девушка не могла отвести глаз от этих безобразных, засохших пятен. Ей начинало казаться, что пятна шевелятся, подрагивают. «Бред, надо уходить», – безвольно подумала она, глядя, как чуть заметно расширилась щель между разорванных краев бумаги. В этот момент она увидела свои ключи. Они валялись на полу, рядом с дверным косяком. Она сделала шаг и наклонилась, чтобы их поднять.

Грузовик вернулся немного позже чем через час.

Только в начале двенадцатого он снова остановился у подъезда. Шофер заглушил мотор, открыл дверцу и спрыгнул. Тихонько ругнулся и обратился к напарнику:

– Гляди, Илюха, везде свет. Рехнулась она, что ли?

Второй парень ему не ответил. Он тоже заметил свет на кухне и в спальне, но в этот момент прикидывал, как перенервничала Женька, ожидая их возвращения. А если, не дай Бог, туда явилась хозяйка? Он огляделся по сторонам и первым вошел в подъезд. Машинально поднял руку, чтобы позвонить, но вспомнил, что звонка нет. На этот раз выругался он.

– Ну чего? – нервно зашипел ему в спину напарник.

– Придется долбить, весь дом услышит. – Он попробовал нажать дверную ручку и с удивлением заметил:

– Не заперто. Женька?

Они увидели ее сразу, как вошли в прихожую.

Падая, девушка зацепилась за косяк, и ее тело наполовину вывалилось в коридор. Она лежала ничком, с подвернутыми под живот руками, и смотрела на вошедших сквозь спутанные волосы.

– Женька!

Ее друг так и застыл на месте, мешая войти шоферу. Он еще не успел сообразить, что именно случилось с девушкой. И в то же время все понял сразу.

– Мать вашу… – Шофер не сделал дальше ни шагу и перешел на шепот. – Ты че, ты куда… Как "хочешь, Илюха, а я уехал!

И моментально исчез за дверью. Илья слышал, как он заводит мотор, как машина разворачивается во дворе. За кухонным окном сухо затрещали кусты сирени – шофер так торопился, что задел палисадник. Но Илья не собирался присоединяться к приятелю. Он наконец заставил себя пошевелиться, нагнулся, дотронулся до лица лежавшей. Потом перевернул девушку на спину – Женя была легкая, как подросток. Ему сразу бросилось в глаза, какое огромное пятно осталось на полу. На груди и на животе черный свитер девушки промок насквозь. Ее руки из белых превратились в темно-красные. И этот запах – какой-то сырой, чуть сладковатый – запах крови.

Парень не знал, что и думать. Тем более – что делать. Женя была мертва, она не смогла бы выжить после такого кровотечения. Он не решался завернуть наверх ее свитер, чтобы осмотреть раны. Да и к чему это теперь? Илья перепачкался в крови, но не обращал на это внимания. Осторожно переступил через труп, вошел в комнату. Здесь все осталось как было.

Он машинально заглянул во все углы, отогнул серую бумагу на штативе. Неподалеку за ней обнаружилась глухая белая стена. Илья прошел по всем помещениям, обшарил шкафы, заглянул под кровать. Он двигался как автомат, и ему при этом не было страшно.

Особого горя он тоже не ощущал, хотя с недавних пор говорил себе, что любит Женьку. Самой девушке он еще в этом не признавался. И прежде всего потому, что не хотел ее баловать. Она и без того отличалась слишком дерзким характером и любила командовать.

Осмотрев квартиру, Илья никого не обнаружил.

Никого и ничего, что помогло бы понять, как все случилось. Дверь была открыта – это все, что он знал. Но как умерла Женя? Подумав об этом, он ясно понял, что придется снова дотрагиваться до трупа. И поразился, насколько ему этого не хочется: Женька живая и Женька мертвая, как говорится, две большие разницы… Но тело-то у них одно! «Неужели я боюсь ее? – подумал он, неохотно выходя в коридор и глядя на труп. – Надо бы закрыть ей глаза».

И тут Илья кое-что вспомнил и замер. Не дотрагиваясь до тела, быстро вернулся в большую комнату, прошел прямо за штатив и опустился на колени. Он не ошибся. Илья видел все это и в первый раз, но тогда до него просто не дошло, что это такое. На полу валялось несколько маленьких, блестящих гильз. Он нашел три и зажал их в кулаке.

Вернулся к телу, отогнул фуфайку… Одного взгляда ему хватило, чтобы понять – в девушку попали только две пули. Куда вошла третья, он увидел, чуть повернув голову. Дерево дверного косяка было расщеплено где-то на уровне его плеча. На уровне головы Жени, если она стояла…

Гильзы быстро нагрелись в его кулаке. Он стоял над распростертым телом, слушая тишину. Тишина была поразительная. Ведь здесь трижды стреляли!

Неужели никто из жильцов не обратил внимания? Не спустился взглянуть, что творится в опечатанной квартире? Не вызвал милицию? Даже дверь была отперта, как будто приглашая войти. Но никто не вошел.

Так что теперь делать? Он стоял над телом девушки, не в силах отвести глаз от ее лица. Ее светлые, необыкновенно светлые глаза теперь казались совсем белыми. Они были приоткрыты, будто она за ним подсматривала. Сухой, упорный, бессмысленный взгляд.

Илья наклонился и после нескольких попыток закрыл мертвой веки. Пальцы у него дрожали. В левом кулаке он все еще сжимал гильзы.

В голову пришла безумная мысль – взять Женьку на руки и унести отсюда. Как будто это что-то могло изменить, как будто в другом месте она бы ожила! Неужели надо вызывать ментов? Он уже отлично понимал, в каком положении оказался. В сущности, сегодня они втроем устроили настоящий организованный грабеж. И какая кому разница, что он выступал в роли простого грузчика? «Могу сказать, что знать не знал, чьи вещи грузим, – лихорадочно соображал он. – Что Женька уговорила нас, сказала, будто вещи ее собственные… И еще надо сказать, что она денег за это не предлагала, просто попросила помочь. Я же тут не был, откуда мне знать, чья квартира… Надо сговориться с Димкой, чтобы он давал такие же показания. Да он-то лишнего не скажет! Ну так что? Все валить на Женьку?»