Убийство Президента Кеннеди - Манчестер Уильям. Страница 3

Джонсон, несомненно, не испытывал горечи по этому поводу. Он говорил, что примирился с тем, что ему приходится играть вторую скрипку. Он восхищался президентом. Решив оправдать оказанное ему доверие, Джонсон никогда не предпринимал ни одного шага, не произносил ни одной речи, не согласовав предварительно с помощником Кеннеди. На заседаниях Национального совета безопасности он воздерживался от высказываний по политическим вопросам, если глава правительства специально не просил его об этом. Самым трудным для Джонсона было то, что у него было так мало дел. Помимо того что он председательствовал в сенате, он официально занимался текущими делами. Казалось, что три года сравнительно малоактивной деятельности истощили его жизненную энергию. Его основная обязанность перед поездкой в Техас заключалось в ее подготовке. Понятно, что необходимость улаживать конфликт у себя дома не вызывала у него особого энтузиазма. Он ничего не выигрывал от этой поездки, но мог многое потерять, окажись она неудачной. Если президент играл роль техасского туриста без особого вдохновения, то и его вице-президент немногим от него отличался.

В начале ноября Джонсон выступал в Уэлше (Западная Виргиния) на открытии Калифорнийского авиационного завода. Потом он прилетел на самолете в свое ранчо, где занимался главным образом распространением по телефону билетов на политические обеды. Во вторник 19 ноября он слетал в Даллас и выступил перед собранием американских фабрикантов газированной воды, восхваляя пользу безалкогольных напитков и критикуя «людей, которые ворчат на все, что делает Америка».

О незначительном влиянии вице-президента можно судить по тому, что маршрут, по которому должен был следовать кортеж автомашин с Кеннеди и Джонсоном в пятницу 22 ноября в Далласе, был окончательно утвержден в понедельник 18 ноября на собрании членов одного частного клуба в этом городе. Участники собрания — агенты секретной службы и местные дельцы — не сочли нужным посоветоваться по этому вопросу с вице-президентом, и выходящая в Далласе газета «Таймс геральд» с описанием маршрута появилась в то время, когда Джонсон выступал со своей речью перед собранием фабрикантов газированной воды.

Через два часа после того, как Джонсон приземлился на аэродроме Лав Филд в Далласе, он уже летел на другом самолете домой. Там по крайней мере предстояло дело. Президент должен был пробыть на ранчо с вечера пятницы до утра субботы. Джонсон всегда был гостеприимным хозяином. К тому же с недавних пор друзья его начали проявлять беспокойство в связи с упорными слухами о том, что его кандидатуру могут не выставить на президентских выборах в будущем году.

«О господи, море твое так велико, а челн мой так мал» — гласила надпись на пластинке, лежавшей на письменном столе президента. А теперь он вынужден будет потерять три бесценных дня на лавирование среди подводных камней техасской внутренней политики. Для Кеннеди поездка имела лишь одну светлую сторону: его должна была сопровождать Жаклин. Решение это было неожиданным, так как она не была из числа жен, участвующих в предвыборных кампаниях.

Я, право, как-то не представляю себя в роли жены президента, — сказала она однажды, — но думаю о Джеке, как о президента.

Охота за голосами избирателей была его сферой деятельности, а дом и дети — ее уделом.

Ближайшие советники президента обычно соглашались с этим, хотя и по совсем другим причинам. Янки ирландского происхождения, они склонны были рассматривать всю страну лишь как сферу, в которой действуют те люди, с которыми они связали свою судьбу. Жаклин Кеннеди говорила с изысканным акцентом, ее окружала атмосфера, которую они называли великосветской. Все это вряд ли пилилось заслугой в глазах чопорных бостонских избирателей. Джон Коннэли первым указал на то, что вступление Кеннеди на пост президента в корне все изменило. Элегантность может быть минусом для жены второстепенного политического деятеля, но для первой леди страны — это огромный плюс. Избиратели, особенно женщины, были в восторге от того, что в резиденции главы правительства воцарились красота и стиль. Одна из обязанностей президента — представительство, и то, что рядом с ним была женщина с обликом королевы, возбуждало всеобщий интерес. Еще более интересным и к тому же полезным с политической точки зрения было бы, если б техасцы увидели ее рядом с президентом.

Еще 4 октября 1963 года, когда Коннэли обратился с просьбой привлечь Жаклин к участию в предвыборной кампании, подобная возможность казалась очень далекой. В августе 1963 года супругам Кеннеди был нанесен страшный удар: они потеряли сына через сорок часов после его рождения, и лишь лица, близкие к семье президента, знали, как тяжело они переживали эту утрату. Жаклин хотела остаться с мужем и детьми. Казалось, обычный образ жизни, рутина могут скорее заставить ее забыться и выйти из подавленного состояния. Кеннеди выдвинул другой план: Жаклин должна рассеяться в чужих краях. Она считала, что это неразумно в политическом отношении: через год выборы, а морская поездка на яхте греческого миллионера — не лучшее средство привлечь к себе избирателей. Но Джон принял решение, и Жаклин поехала. Их разлука оказалась странной передышкой между двумя трагедиями и была более продолжительной, чем они предполагали. Несмотря на совершенные средства связи и самые большие привилегии на свете, они были почти столь же далеки друг от друга, как супружеская пара времен королевы Виктории. И она писала ему письма на десяти страницах, ставя, как всегда, тире вместо всех знаков препинания. Она писала о том, как ей не хватает его, как она жалеет о том, что он не может в этот миг ощутить вместе с ней беззаботную атмосферу Средиземноморья.

К ее удивлению, он оказался прав: действительно, вышло так, как он предполагал. Поездка стала для первой леди развлечением — именно этого и хотел президент. Греция и Марокко были столь нереальными, столь полной сменой обстановки, что она вернулась 17 октября в куда лучшем настроении, чем могла ожидать. Она решила подумать о предстоящем годе.

— Мы будем вместе проводить избирательную кампанию, — сказала она мужу. — Я поеду с тобой туда, куда ты захочешь.

Когда он спросил, относится ли это и к поездке с Линдоном, она открыла свою записную книжку в красном кожаном переплете, в которую она заносила время своих приемов, и написала на числах 21, 22 и 23 ноября слово «Техас».

На следующий день он сообщил об этом своим главным политическим советникам Кену О’Доннелу и Лэрри О’Брайену. Конгрессмен Альберт Томас от Хьюстона, присутствовавший при разговоре, вспоминал позднее, что они все «чуть не упали от неожиданности». Жаклин никогда не была в Техасе или на юго-западе. Даже после президентских выборов она не ездила западнее загородного дома в Атоке близ Мидлбурга (штат Виргиния). Когда помощник президента по связи с прессой Пьер Сэлинджер сообщил 7 ноября журналистам о ее предстоящей поездке с мужем, это вызвало сенсацию. Леди Бэрд писала ей с ранчо в Техасе: «О президенте пишут на пятой странице, о Линдоне — на последней, но о вас на первой странице». Чарли Бартлет, журналист и друг дома в семье Кеннеди, передал Джону по телефону, что один поставщик новостей из Сент-Луиса сказал ему, что «у этой девочки есть голова».

— В отличие, видимо, от всех нас, — ответил на это сухо президент. Но ей он сказал:

— Здорово получается, правда? Ты не часто появляешься со мной, поэтому тебя особенно ценят. — Он был явно в восторге.

Столь же явным было и то (и это показалось ей странным), что он нервничал. Он боялся, что она пожалеет в дальнейшем о том, что поехала. Он хотел, чтобы поездка эта доставила ей удовольствие и чтобы она участвовала в других таких поездках. Из-за отчаянного духа соревнования, свойственного ему еще с детских лет, он был исполнен решимости, чтобы жена его выглядела в Техасе возможно лучше. Решимость Кеннеди могла быть могучей силой. В данном случае она увлекла его в экзотическую область, обычно не доступную для мужей. Впервые за время их совместной жизни он спросил у жены, как она собирается одеться. Особенно его интересовало, в чем она появится в Далласе.