Карл Густав Маннергейм. Мемуары - Маннергейм Карл Густав Эмиль. Страница 45

Моё письмо было по-разному принято в Финляндии. Совершенно ясно, что я и не ожидал понимания от той части народа, которая во время освободительной войны была на другой стороне. Однако некоторые общественные круги, которые ранее отрицательно относились к антибольшевистской деятельности, теперь имели другую точку зрения на сложившуюся ситуацию, и это было важным фактором.

Вскоре мне пришлось убедиться, что позиция западных государств в отношении России изменилась. Политика этих государств была близорукой и привела к тому, что антибольшевистское движение стало бессильным. Не делалось даже попыток добиться сближения с командованием русского белого движения и руководителями отсоединившихся от России государств, прежде всего Финляндии и Польши. Адмирала Колчака эффективно поддерживала только Франция, а Великобритания и Соединённые Штаты считали его нежелательным деятелем. На стороне генерала Деникина, правда, были все страны Антанты, но в то же время его последователь генерал Врангель остался без поддержки Англии. Все военные «демонстрации» на окраинах России оказались в той или иной степени неэффективны. Оккупация Одессы и других портовых городов французами зимой и весной 1919 года была совершенно бесполезной, поэтому Франция потеряла свой международный авторитет.

Из Парижа мой путь пролегал через Швейцарию в Варшаву. Там я посетил маршала Пилсудского, великого человека Польши, который встал во главе молодой республики. Он казался очень скромным человеком. Маршал Пилсудский принял меня в своём рабочем кабинете. Наша беседа касалась наиболее жизненных для нас вопросов отношений с Россией. Маршал понимал, как важно объединить военные действия русских белых сил, для того чтобы успешно провести операции со' стороны отсоединившихся от России государств. По этому поводу он очень хорошо сказал:

В сентябре я послал к генералу Деникину военную делегацию во главе с генералом Карником, дабы заявить, что мы готовы пожертвовать польской кровью для его движения. Но когда Карник поднял вопрос о независимости Польши, Деникин начал говорить о неделимости России, частью которой Польша якобы оставалась до сих пор. Пока будет господствовать такая точка зрения, я считаю безнадёжным делом вступать в переговоры с высшими лицами России.

Вскоре стало известно, что соглашение о сотрудничестве между Пилсудским и Деникиным не было достигнуто. Пассивность польской армии осенью 1919 года дала возможность большевикам снять свои части с польского фронта и перебросить их против генерала Деникина, который в итоге был разгромлен. Но потом войска Пилсудского начали наступление, и в начале мая 1920 года был захвачен Киев. Летом наступил решающий момент в судьбе Польши. Большевики перебросили войска с южных фронтов и Кавказа и повели контрнаступление. В августе армия красных угрожала уже самой Варшаве, и только с огромными усилиями полякам удалось оттеснить большевиков.

Я полагаю, что основная вина за поражение русских белых сил лежит на генерале Деникине и его советниках. Но в большой степени ответственность за крах белых несут и правительства Антанты, которые могли стать третейскими судьями в спорных вопросах, а вместо этого привели антибольшевистские силы к развалу. Они даже не попытались сгладить возникшие между этими силами разногласия. Если бы шаги в этом направлении были сделаны вовремя, то совершенно очевидно, что власть большевиков не удержалась бы.

Вернувшись в Финляндию в начале 1920 года, я с радостью принял великолепный подарок, средства на который люди начали собирать уже на следующий день после того, как стали известны результаты президентских выборов. К этому подарку был приложен адрес — его подписали тысячи граждан, представлявших все классы общества.

Весной 1920 года правительство разрешило коммунистам провести организационное собрание социалистической рабочей партии Финляндии. Хотя тайная центральная полиция, опираясь на неопровержимые доказательства, требовала запретить эту партию и привлечь её руководителей к уголовной ответственности за изменническую деятельность, правительство никак не прореагировало. Коммунисты получили возможность совершенно открыто продолжать свою организационную деятельность, вести пропаганду и участвовать в парламентских выборах 1922 года. В итоге коммунисты получили 22 депутатских места и смогли отстаивать в парламенте свои интересы, так же как и интересы Москвы.

Только летом 1923 года правительство решило, наконец, вмешаться. Руководители коммунистической партии предстали перед судом и были осуждены, а верховный суд объявил социалистическую рабочую партию преступной организацией. Однако прошло ещё два года, прежде чем эта партия была запрещена, что, впрочем, не остановило её деятельности. Под названием «социалистическая партия рабочих и мелких земледельцев Финляндии» коммунисты продолжили свою работу.

Как и ожидалось, вопрос о национальной обороне стал основным яблоком раздора между партиями. Целью левых было полное разоружение, ив 1921 году социалистам удалось отложить принятие нового закона о воинской обязанности до очередных выборов. Позиция центристов выражалась в стремлении к уменьшению тягот воинской повинности и явном нежелании идти на те экономические жертвы, которые были необходимы для содержания военного аппарата. В результате средства, выделяемые в бюджете на оборонительные цели, год от года уменьшались: в 1919 году они составляли 25,5 процента, а в 1923-м снизились до 14,7 процента.

Шюцкор, созданный с моей помощью, стал эффективным фундаментом для дальнейшего развития сил самообороны. Однако финансовые средства на нужды этих формирований отпускались чрезвычайно скудно, что было результатом соглашательства правительства с левыми фракциями. И всё-таки, несмотря ни на что, шюцкор смог выжить. 16 сентября представители всех организаций шюцкора собрались в Хельсинки для избрания своего нового руководителя, поскольку место командующего только что освободилось. Собрание единодушно решило предложить президенту мою кандидатуру на пост почётного главнокомандующего. Никакие переговоры со мной не велись, посему это известие было для меня полной неожиданностью.

В то время я даже не был в столице. Получив заверения от делегации шюцкора в том, что все организации страны были единодушны в выборе кандидата, я ответил:

— Если все уполномоченные шюцкора придерживаются мнения, что я могу быть им полезным, я считаю своей обязанностью возглавить эти сто тысяч граждан, которые объединились для защиты свободы Финляндии и порядка, основанного на законе.

Часть II

Восемь лет соревнования с бурей

В 1931 году закончились полномочия президента Реландера, и главой государства в результате выборов стал сенатор Свинхувуд, бывший председатель «сената самостоятельности» во время освободительной войны. Уже 2 марта, на следующий день после вступления в должность, только что избранный президент пригласил меня к себе. Он считал, что управлять государством может, но, как он выразился, «военными действиями руководить не могу». Поэтому Свинхувуд высказал пожелание, чтобы я, в случае развязывания войны, стал верховным главнокомандующим, но уже сейчас занял пост командующего вооружёнными силами.

Я был не готов сразу дать ответ. Я был благодарен президенту за оказанное доверие. Меня порадовало, что он считал эту проблему столь важной и усмотрел в ней одну из первых своих задач. Я всё же не хотел, чтобы сняли с должности тогдашнего командующего, и поэтому не посчитал возможным принять этот пост. Если президент всё же пожелал бы доверить мне командование во время войны, то для меня было бы весьма важным перед этим получить возможность подготовиться к этому ответственному заданию, познакомившись с проблемами и нуждами оборонительных сил. Я попросил дать мне время на раздумье до следующего дня.