Утерянные победы - фон Манштейн Эрих. Страница 54

Нельзя было сказать, чтобы положение корпуса в этот момент было весьма завидным. Мы должны были задаться вопросом, не шли ли мы на слишком большой риск? Не слишком ли мы под влиянием своих прежних успехов недооценили противника на нашем южном фланге? Но что же нам оставалось, если мы хотели обеспечить себе хотя какие-нибудь шансы для выполнения поставленной задачи? В сложившейся обстановке не оставалось ничего другого, как отвести через Сольцы 8 тд, чтобы уйти от угрожавших нам клещей. 3 мд также должна была временно оторваться от противника, чтобы корпус вновь мог получить свободу действий. Последующие несколько дней были критическими, и противник всеми силами старался сохранить кольцо окружения. Для этой цели он ввел в бой, кроме стрелковых дивизий, две танковые дивизии, большие силы артиллерии и авиации. Несмотря на это, 8 тд удалось прорваться через Сольцы на запад и вновь соединить свои силы. Все же некоторое время ее снабжение обеспечивалось по воздуху. 3 моторизованной дивизии удалось оторваться от противника, только отбив 17 атак. Тем временем удалось также освободить от противника наши коммуникации, после того как командование группы вновь передало в подчинение корпуса дивизию СС «Тотенкопф».

18 июля кризис можно было считать преодоленным. Фронт корпуса, направленный на восток и северо-восток и проходивший примерно на рубеже города Дно, вновь был восстановлен. 8 мд была сменена дивизией СС и получила короткий отдых. На южном фланге, который раньше был открыт, опасность была ликвидирована благодаря подходу 1 ак 16 армии, продвигавшегося на Дно.

Утешением для нас было захваченное нами в самолете связи донесение советского маршала Ворошилова, который командовал противостоящим нам фронтом. Из донесения следовало, что были разбиты значительные силы советских войск, причем особо упоминались бои за Сольцы.

В дни окружения мы, естественно, имели связь с тылом в лучшем случае по радио или самолетами. Едва только была восстановлена нормальная связь, как на нас опять обрушился бумажный поток. Упоминания заслуживает телеграфный запрос угрожающего содержания, исходивший от Главного командования. Дело в том, что московское радио несколько преждевременно сообщило о нашем окружении и при этом отметило, что советские войска захватили у нас важные секретные уставы. Речь шла о сугубо секретном наставлении по химическим минометам. Это новое оружие, из которого мы стреляли также снарядами с горючей жидкостью, по-видимому, доставляло много неприятностей Советам. Стоявшая против нас Советская Армия однажды уже открыто передала по радио, что если мы не прекратим игры с зажигательными снарядами, то будут применены газы (что они, конечно, не посмели бы сделать из-за того, что противохимическая защита у них была совершенно недостаточной). Было вполне понятно, что московское радио с радостью протрубило на весь мир о захвате этого секретного наставления. Теперь Главное командование требовало от нас объяснений, «как оказалось возможным», что совершенно секретный документ попал в руки противника. Противник захватил наставление, конечно, не у передовых частей, а в обозе, когда он занял наши коммуникации. Это всегда может случиться с танковым корпусом, находящимся далеко впереди фронта своих войск. В ответ на запрос мы изложили обстоятельства дела с добавлением, что впредь, дабы избежать порицания, мы не позволим себе разгуливать в 100 км впереди фронта своих войск.

Уже 19 июля командование танковой группы поставило нас в известность о том, что оно намерено направить 56 тк через Лугу на Ленинград. Находившаяся у Лужского шоссе 269 пд была уже подчинена нам. Опять было отвергнуто наше предложение сосредоточить, наконец, силы танковой группы в полосе 41 тк восточнее Нарвы (откуда на Ленинград вели четыре исправные дороги), а не в гораздо менее выгодном направлении на Лугу, где обширные леса затрудняли ведение боевых действий. Пока что мы должны были вместе с 1 ак наступать на восток, чтобы занять достигнутый уже однажды рубеж реки Мшага. Главное командование, по-видимому, все еще придерживалось плана глубокого обхода, даже восточнее озера Ильмень. Так развернулись новые бои, в которых мы вместе с 1 ак отбросили противника за реку Мшага.

26 июля к нам прибыл обер-квартирмейстер (начальник оперативного управления) ОКХ, генерал Паулюс. Я разъяснил ему ход боев за прошедшее время и указал на большие потери танкового корпуса на местности, не приспособленной для действий танковых войск, а также на недостатки, связанные с распылением сил танковой группы. Потери трех дивизий корпуса достигли уже 600 человек. Как люди, так и техника выносили тяжелейшую нагрузку; однако 8 тд удалось за несколько дней отдыха довести число готовых к бою танков с 80 до 150 единиц круглым счетом.

Я заявил Паулюсу, что, по моему мнению, было бы наиболее целесообразным высвободить всю танковую группу из этого района, где быстрое продвижение почти невозможно, и использовать ее на московском направлении. Если же командование не хочет отказываться от мысли взять Ленинград и провести обходный маневр с востока через Чудово, то для этой цели прежде всего следует использовать пехотные соединения. Танковый корпус нужно было бы сохранить для нанесения последнего удара по городу, после преодоления зоны лесов. Иначе наши дивизии утратили бы свою боеспособность, подойдя к Ленинграду. Такая операция, во всяком случае, оправдала бы затраченное время. Если же мы хотим быстро захватить побережье и Ленинград, то остался бы вариант сосредоточения всех сил танковой группы на севере в районе восточнее Нарвы для прямого удара на Ленинград. Генерал Паулюс целиком согласился с моим мнением.

Однако пока что все шло по-другому. В то время как 16 армия в составе 1 ак и еще одного вновь подошедшего корпуса заняла фронт по реке Мшага западнее озера Ильмень, 56 тк должен был все же осуществить удар через Лугу на Ленинград. Для этого ему были подчинены 3 моторизованная дивизия, 269 пд и вновь прибывшая полицейская дивизия СС.

Таким образом, распыление механизированных сил танковой группы достигло своей высшей точки. Дивизия СС «Тотенкопф» осталась в подчинении 16 армии у озера Ильмень, 8 тд была изъята из подчинения корпуса как резерв командующего группой и использовалась для очистки тылового района от партизан, хотя была мало пригодна для выполнения подобной задачи и могла бы быть использована иначе с большим эффектом. В районе Луги корпус имел в своем подчинении только одну мотодивизию – 3 мд, тогда как 41 тк со своими тремя дивизиями вел бои восточнее Нарвы. Генерал-полковник Гудериан, создатель танковых войск, выдвинул следующий принцип их действий: «В кулаке, а не вразброс». У нас это положение было совершенно явно превращено в свою противоположность. Все попытки сохранить за корпусом все три подвижные дивизии независимо от того, в каком направлении будет действовать 56 тк, были безрезультатны. Но вообще давно известно, что при недостатке сил мало кому из командиров удается сохранить порядок в их распределении и избежать рассредоточения соединений.

Изложение хода боев за Лугу завело бы нас здесь слишком далеко. Противник, у которого всего только несколько недель назад в этом районе наверняка имелись лишь незначительные силы, теперь имел здесь целый корпус с тремя дивизиями и сильной артиллерией и танками. К тому же район Луги представлял собой учебное поле Советской Армии, так что противник, конечно, прекрасно знал местность во всех подробностях. Кроме того, у него было достаточно времени для сооружения прочных оборонительных рубежей.

К 10 августа корпус, наконец, был готов начать наступление. Оно проходило в тяжелых боях, но все же успешно. К сожалению, наши потери были довольно значительны. Полицейская дивизия СС потеряла своего храброго командира, генерала полиции Мюлерштедта. Особенно неприятны были многочисленные контратаки танков противника, тогда как наш корпус вообще не располагал теперь танковыми силами. Следует отметить, как показал себя в этих боях наш дивизион артиллерийской инструментальной разведки, – противник не мог противопоставить ему ничего равноценного. Благодаря проводившейся им разведке целей и корректированию огня нам удавалось подавить значительную часть сильной артиллерии противника или, по крайней мере, заставить ее отойти на более удаленные от переднего края позиции. Однако против тяжелых минометов противника, которые стали применяться в больших количествах, и дивизион АИР не мог ничего предпринять.