Праведники Меча - Марко Джон. Страница 103

На ходу Бьяджио осматривал окрестности. Замок Сохатого служил центром торговли, а вокруг него на полях и у строений работало множество мужчин и детей. Громкое блеяние овец и лай пастушьих собак наполняли окрестности сельским шумом. На широкой дороге оказалось и немало всадников. Некоторые ехали на лошадях, но они Бьяджио не интересовали. Его интересовали лоси. Многие горцы ехали верхом на рогатых животных — крупных зверях необычных очертаний, которые двигались вприпрыжку. Хотя Бьяджио и прежде видел лосей во время своих путешествий по Высокогорью, они всегда казались ему очень странными — а в таких больших количествах он их еще никогда не наблюдал.

— Латапи?

— Латапи, — подтвердил Барнабин. — Это их территория. Здесь лосей больше, чем лошадей, государь император.

— Большие, — отметил Бьяджио. — И уродливые.

— Может, они и не красавчики, но они быстрые и хорошие бойцы. Они сильнее коней, а рога дают им лишнее преимущество. Посмотрели бы вы на них, когда они в броне и готовы к битве, государь. Вот это зрелище, скажу я вам!

Бьяджио рассмеялся.

— Охотно верю!

Он постарался внимательно рассмотреть лося, прошедшего мимо быстрой рысью, неся на спине горца в клетчатом наряде. Лось действительно казался опаснее коня, так что Бьяджио даже посторонился. Проезжающий всадник едва взглянул на них.

— Похоже, до посторонних им дела нет, — заметил Бьяджио. — Интересно, принц сейчас в замке?

— Скоро узнаем, государь, — ответил Барнабин. — Поедемте.

Горец поехал впереди императора, направляясь к замку. Бьяджио последовал за своим проводником по дороге, выводившей на ровный, прибитый копытами луг. Там другие горцы, похожие на Барнабина — румяные люди в клетчатых нарядах цветов клана Редберна, — деловито ковали коней и лосей, разгружали повозки или просто стояли небольшими группами и разговаривали, почти не обращая внимания на приближающихся незнакомцев. Два горца стояли у бочки для дождевой воды и о чем-то болтали.

— Здравствуйте, друзья! — проговорил Барнабин. — Как жизнь сегодня?

Один из двоих, светловолосый немолодой мужчина, оглянулся, не вынимая изо рта трубки.

— И вы здравствуйте, — ответил он. — Ничего жизнь. А у вас?

Барнабин улыбнулся.

— Немного утомились в пути, а так все ничего. Хотели спросить у вас: не знаете, принц Редберн сегодня в замке? У нас к нему дело, и мы хотели бы получить аудиенцию.

— У вас дело к принцу? — переспросил мужчина. Он переводил взгляд с Барнабина на Бьяджио: — И что же это будет за дело?

— Дело очень серьезное, — ответил Бьяджио. — Можно рассказать только принцу.

Барнабин деликатно кашлянул.

— Понимаете, дело не опасное, но щекотливое и важное. Мы думаем, что принцу надо бы знать. Я вижу, что на вас цвета его клана. Вы с ним знакомы?

— Хорошо знакомы, — ответил второй мужчина. На нем тоже была клетчатая одежда, но он был гораздо моложе своего собеседника. В глазах его появился какой-то странный блеск, заставивший Бьяджио забеспокоиться. Горец внимательно смотрел на императора, изучая его. — Так кто вы? И какое у вас дело к принцу?

Бьяджио не понравился его тон.

— Принц здесь? Или нам надо спросить у кого-нибудь другого?

Молодой человек рассмеялся.

— Ну ты и нахал! А по твоей одежде я вижу, что ты не здешний. Судя по твоей внешности, ты откуда-то с юга. Не из Дахаара, случайно?

— Нет.

— С Кроута? Бьяджио вздохнул.

— Я проделал немалый путь, дружище. И у меня к твоему принцу важное дело. Если ты не хочешь его рассердить, то советую тебе немедленно его вызвать. Иначе я скажу ему, что из-за тебя он услышал важные известия с опозданием.

— А! — отозвался горец, кивая головой. — Хорошо. — Он повернулся к своему приятелю с трубкой. — Минго, не найдешь ли ты мне принца? У этого надутого осла к нему дело.

Бьяджио пришел в ужас.

— Как ты смеешь!

Молодой горец вскинул голову:

— Идиот! Принц Редберн — это я.

Оба горца расхохотались. Бьяджио чертыхнулся. А Барнабин, который, похоже, много лет не видел главу своего клана, поспешно спрыгнул на землю.

— Принц Редберн, — сказал он, низко кланяясь, — прошу прощения. Я вас не узнал. Господи, какой я дурень!

— Несомненно, — согласился Бьяджио. Он соскользнул с седла и, схватив Барнабина за шкирку, заставил выпрямиться. — Кажется, ты утверждал, будто ты его знаешь!

— Извините, государь император. Редберн резко отпрянул.

— Государь император?

Бьяджио выпустил ворот Барнабина.

— Кажется, мне все больше и больше не везет.

— Кто ты? — вопросил старший мужчина, вставая между Бьяджио и своим принцем. — Отвечай!

— Господин, у нас к вам дело! — взмолился Барнабин. — Клянусь, мы вам не опасны. Мы только...

— Император? — еще раз переспросил Редберн. Теперь он смотрел на Бьяджио еще более пристально. Он шагнул вперед, отстранив своего товарища, и внимательно осмотрел незнакомца. — Я не узнаю вас, но я никогда не бывал в Черном Городе. Вы — Бьяджио?

Бьяджио выпрямился:

— Да, я Бьяджио.

Пожилой горец рассмеялся.

— О да, мы вам сразу поверили! У вас такой величественный вид, государь!

— Молчи! — приказал Редберн, поднимая руку.

— Редберн, брось. Ты же не веришь этой чуши!

Принц продолжал смотреть на Бьяджио. Заглянув в его глаза, он сказал:

— Нет, ты не он. У тебя глаза не светятся. И они зеленые, а не синие.

— Поверьте, — сказал Бьяджио. — Я не самозванец.

— Но ваши глаза...

— Оставьте, Редберн. Нам с вами надо о многом поговорить.

Через пятнадцать минут Бьяджио с принцем уже оказались наедине в кабинете Редберна, выходившем широким окном на холмы за замком. Бьяджио сидел в бархатном кресле, дав отдых ноющей спине. Долгий путь сильно утомил его. Он уже много дней не смотрелся в зеркало, но догадывался, что выглядит ужасно. Однако Редберн этого, похоже, не заметил. По правде говоря, молодой правитель не сказал почти ни слова, даже пока они довольно долго шли до кабинета. Слуги, братья и сестры принца бросали на них вопросительные взгляды, но принц отказывался им отвечать. Пока Редберн готовил чай в углу комнаты, Бьяджио наблюдал за ним, озадаченный молчанием, которое показалось ему весьма не характерным для Редберна.

Как это ни странно, кабинет принца оказался довольно изысканным. Из него не только открывался прекрасный вид на окрестности, но и обставлен он был со вкусом, а на полках разместилась недурная коллекция хрусталя и оловянной посуды. В стоявшей на каминной полке вазе Бьяджио признал работу Алмирона, знаменитого ювелира с Кроута. На южной стене висело профессионально выполненное изображение обнаженной женщины, освещенное солнцем из окна. По грубоватому колориту и щедрым мазкам Бьяджио отнес его к криисской школе, славившейся своими талантливыми художниками. Картина выигрывала из-за соседства с великолепным гобеленом ручной работы. Пока Редберн возился в углу с чаем, Бьяджио рассматривал коллекцию. Император не рассчитывал найти в Высокогорье подобную утонченность. Однако одно указывало на истинную натуру молодого принца: все предметы были расставлены без всякой системы. Человек с настоящим вкусом никогда не собрал бы в одной комнате столько разнородных вещей.

— У вас впечатляющая коллекция, — заметил Бьяджио. — Я поражен.

— Вот как? — отозвался Редберн, занимаясь чаем. — Мне это приятно.

— Правда?

— Конечно. Теперь у вас есть возможность узнать о нас правду. Мы ведь не варвары все-таки.

Бьяджио улыбнулся: он нащупал слабое место принца.

— Что у вас там? Какая-то пароварка? Редберн отступил в сторону, чтобы Бьяджио смог рассмотреть аппарат, в котором он готовил чай. Серебристое устройство на столике дребезжало и шипело.

— Это чаиварка из Дахаара! — с гордостью объявил принц. — У вас был усталый вид, так что я решил заварить в ней чай. Он получается очень вкусным. Вам случалось видеть такой прибор?

Бьяджио много раз видел эти странные устройства, и у него даже было несколько таких. Однако вместо того, чтобы в этом признаться, он подался вперед и сказал: